Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

что от нее требуется, и желая продемонстрировать либерализм, идет на большие уступки местной автономии; а когда оказывается, что новые учреждения не выполняют всего, чего от них ожидали, и демонстрируют вредную непокорность и неуступчивость, она отчасти возвращается к прежним принципам централизованной бюрократии.

Громадное развитие торговли и производства в последние годы, конечно, обогатило торговые классы и повысило их образованность, главным образом за счет притока дворян, которые прежде избегали подобных занятий; но это еще не очень сильно повлияло на образ жизни тех, кто происходит из старых купеческих семей и крестьянства. Когда купец, подрядчик или фабрикант старого образца богатеет, он возводит для себя прекрасный дом или покупает и капитально ремонтирует усадьбу какого-нибудь разорившегося дворянина и без счету тратит деньги на паркетные полы, огромные зеркала, малахитовые столики, рояли лучших мастеров и прочие предметы мебели из самых дорогих материалов. Иногда, особенно по случаю свадьбы или смерти в семье, он устраивает великолепные банкеты и тратит непомерные деньги на гигантских стерлядей, отборную икру, заморские фрукты, шампанское и всевозможные дорогие деликатесы. Но эти щедрые показные траты не влияют на обычное течение его повседневной жизни. Войдя в эти роскошно обставленные комнаты, вы сразу заметите, что они не предназначены для повседневной жизни. Вы отмечаете жесткую симметрию и неописуемую наготу, которые неизбежно наводят на мысль, что после установки мебель уже никогда не переставлялась и не дополнялась. Дело в том, что большая часть дома используется только для торжественных приемов. Хозяин и его семья живут внизу в тесных грязных комнатушках, обставленных в совершенно ином и более удобном для них стиле. В обычное время красивые комнаты закрыты, а прекрасная мебель тщательно укутана от пыли.

Если после приема вы нанесете хозяину visite de digestion[36], вам, пожалуй, потребуется приложить некоторые усилия, чтобы попасть внутрь через парадную дверь. Вы несколько раз стучите или звоните в колокольчик, и наконец подходит кто-то из дальней комнаты и спрашивает, чего вам надо. Затем следует еще одна долгая пауза, и наконец в доме раздаются шаги. Задвижки отодвигаются, дверь открывается, и вы попадаете в просторную гостиную. У стены напротив окон обязательно стоит диван, а перед ним – овальный стол. На обоих концах стола и под прямым углом к дивану три кресла. Остальные стулья и кресла расставлены симметрично по комнате. Через несколько минут появляется хозяин в своем длинном двубортном черном кафтане и начищенных сапогах. Его волосы разделены на пробор, а бороды не касались ни ножницы, ни бритва.

После обмена обычными любезностями в комнату приносят стаканы чая с ломтиками лимона и вареньем или, возможно, бутылку шампанского в качестве освежающего напитка. Не ждите, что вам удастся повидать кого-то из женщин семейства, если только вы не являетесь близким другом, ибо старомодные купцы по-прежнему отчасти соблюдают женское уединение, которое бытовало в высших кругах общества до Петра Великого. Сам хозяин, вероятно, окажется умным, но совершенно необразованным и решительно неразговорчивым человеком. О погоде и посевах он может рассуждать достаточно бегло, но вряд ли выйдет за рамки этих тем. Возможно, вам захочется побеседовать с ним о предмете, с которым он лучше всего знаком по своему роду занятий; но если вы сделаете такую попытку, наверняка не узнаете много интересного и, может быть, столкнетесь с тем, что однажды случилось с моим попутчиком, русским джентльменом, которому два ученых общества поручили собрать информацию о торговле зерном. Когда он пришел к купцу, который обещал помочь ему в его изысканиях, его приняли со всем радушием; но стоило ему заикнуться о хлебной торговле в уезде, как купец внезапно перебил его и сказал, что расскажет ему одну историю. История такова.

У одного богатого помещика был до крайности избалованный сын; и как-то раз мальчик высказал отцу свое желание: чтобы все молодые крепостные пришли и спели песню перед дверями дома. Его пытались отговорить, но в конце концов выполнили его просьбу, и молодые крестьяне собрались у дома; но как только они запели, мальчик выбежал и всех прогнал.

Рассказав эту, на первый взгляд, бессмысленную историю, притом со множеством излишних подробностей, купец немного помолчал, налил чаю себе в блюдце, отхлебнул и спросил:

– Как по-вашему, в чем причина этого странного поведения?

Мой друг ответил, что эта загадка превосходит его умственные способности.

– Да что уж, – сказал купец, пристально поглядев на него, и многозначительно усмехнулся, – не было никакой причины; мальчик только и сказал, что «Пошли вон! Пошли вон! Я перехотел».

Невозможно было ошибиться в сути рассказа. Мой друг понял намек и ушел.

Любовь русского купца пускать пыль в глаза очень своеобразна и совершенно не похожа на английский снобизм. Он обожает пышное убранство залов, помпезные званые ужины, быстрых рысаков, дорогие меха; либо он демонстрирует свое богатство тем, что по-царски жертвует церквям, монастырям и благотворительным учреждениям; но во всем этом он никогда не притворяется кем-то иным, чем он есть на самом деле. Как правило, его одежда ясно обозначает его социальное положение; он не пытается перенять изысканных манер и утонченных вкусов и никогда не стремится получить доступ к тому, что в России называется la société[37]. Не имея желания казаться тем, кем он не является, он держится просто и непринужденно, а иногда и со спокойным достоинством, что выгодно контрастирует с аффектированной манерой тех дворян низшего ранга, которые претендуют на образованность и стремятся усвоить внешние формы французской культуры. Правда, на своих великолепных обедах купец любит видеть среди гостей как можно больше «генералов», то есть высокопоставленных лиц, и особенно кавалеров важных орденов; но он даже не мечтает таким образом сблизиться с этими лицами или получить от них ответное приглашение. Обе стороны прекрасно понимают, что ничего такого не имеется в виду. Приглашение дается и принимается по совершенно иным мотивам. Купец имеет удовольствие лицезреть за своим столом людей высокого положения и чувствует, что тем самым заручится еще большим почтением среди людей своего круга. Если ему удастся добиться того, чтобы к нему в гости явились целых три генерала, он одержит победу над соперником, который не может заполучить больше двух. Генерал, со своей стороны, получает первоклассный обед а-ля рюсс и неофициальное право просить денег на общественные цели и благотворительность.

Конечно, это негласное право обычно не что иное, как просто молчаливое согласие, но в некоторых случаях об этом говорится прямо. Я знаю один случай, когда это был форменный уговор. Некий купец пригласил к себе на обед одного из московских вельмож, и тот согласился прийти при полном