Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

class="z1" alt="" src="images/pict_038.png"/> ри дня провел Гед в деревне на Левой Ладони, восстанавливая силы и готовя в дорогу новую лодку — уже не из чар и обломков крушения, а из самых настоящих добротных, хорошо просмоленных досок; парус и мачта тоже были настоящие, так что в случае необходимости в ней можно было спать, не опасаясь, что все рассыплется по волнам. Лодка была изготовлена из крепкого клинкера, доски ее частично перекрывались между собой таким образом, что давление морской воды снаружи тесно прижимало их друг к другу, поэтому в ней можно было смело пускаться в плавание за пределы прибрежных вод. Каждая ее часть была прочна и сработана на славу, но, так как Гед предвидел, что ему предстоит совершить очень далекое плавание, он крепко-накрепко связал доски лодки сильнейшими чарами. Просторная, она была рассчитана на несколько человек, и старик, прежний ее хозяин, говорил, что не раз ходил в ней вместе с братьями в открытое море, и при самой скверной погоде держалась она отважно.

Старик не походил на прижимистых островитян Гонта; из страха и восхищения перед магом он хотел даром отдать Геду лодку. Но Гед как истинный волшебник щедро отплатил ему: он снял с глаз старика катаракту, вернув ему зрение. И тогда старик, вне себя от радости, сказал:

— Мы звали эту лодку «Песчинка», но тебе лучше назвать ее «Зоркая». Нарисуй ей на носу глаза, и моя великая благодарность сделает зрячей твою лодку и будет хранить тебя среди скал и рифов. Ведь я уже почти забыл, как прекрасен мир, полный света, а ты вернул мне этот свет.

В деревушке, приютившейся на лесистых обрывах Левой Ладони, у Геда нашлось много и других дел. Как только силы вернулись к нему, он не тратил впустую ни часа. Народ здесь был почти такой же, как в Северной долине на Гонте, где прошло его детство, разве что еще беднее и смирнее. Поэтому он чувствовал себя как дома, чего с ним никогда не случалось в замках богатых властителей. Люди не просили его о помощи, потому что он и так знал все их беды и нужды. Он налагал чары исцеления и оберега на больных и увечных детей, чары умножения — на скудные деревенские стада коз и овец. Он рисовал руну Симн на веретенах и ткацких станках, на лодочных веслах, на всех инструментах из бронзы и камня, чтобы они исправно служили своим хозяевам. На деревьях, под сенью которых укрывались хижины, он рисовал руну Пирр, чтобы защитить дома и их обитателей от огня, ветра и безумия.

Когда лодка «Зоркая» была готова и хорошо снабжена пресной водой и вяленой рыбой, он остался в деревне еще на несколько дней, чтобы научить их юного певца «Деяниям Морреда» и «Хавнорианской Поэме». Слишком редко корабли с Архипелага бросали якоря возле Ладоней, поэтому песни, сложенные сотни лет назад, сельчанам были незнакомы, а слушать сказания о героях они очень любили. Если бы Геда не ждало трудное испытание, если бы не данное самому себе слово, он с радостью задержался бы здесь на неделю, а то и на месяц, и спел бы им все песни о героях, какие знал сам. Но он не принадлежал себе, и вот на четвертое утро он отчалил и взял курс прямо на юг, в широкие моря Простора. Ибо именно на юг ушла Тень. Ему не пришлось даже творить заклинания отыскания; в том, где ее искать, он был совершенно уверен, чувствуя, как их связывает тонкая невидимая нить, и поэтому неважно, сколько миль, морей и островов их разделяет. Поэтому в дорогу он отправился уверенно, без лишней спешки, но и без лишних надежд. Зимний ветер подхватил лодку и понес на юг.

Он плыл весь день и еще ночь по навевающему тоску морскому простору, а на второй день причалил к маленькому островку. Жители острова сказали ему, что он называется Вемиш. Люди на маленькой пристани говорили с ним как-то уклончиво, поглядывали на него искоса, а вскоре туда торопливо подошел местный колдун. На Геда он глянул сурово, но заговорил льстиво, хоть и напыщенно:

— Господин волшебник! Прости мне мою безрассудную смелость, но я прошу тебя оказать нам великую честь и принять от нас все, что понадобится в путешествии — пищу, питье, парусину, веревки. Вот-вот сюда придет моя дочь и принесет тебе в лодку только что зажаренных кур. Однако я считаю, что с твоей стороны будет в высшей степени благоразумно немедленно продолжить свое плавание. Я попытаюсь убедить тебя, насколько необходим такой поступок. Все наши люди пребывают в ужасе и полнейшем смятении. Совсем недавно, позавчера, мы видели какого-то странного человека, он пересек наш остров пешком с севера на юг. Никто не видел лодку, доставившую его на остров, и никто не видел какое-либо судно, которое могло увезти его с острова. Но главное — у него не было тени. А те, что видели его вблизи, клянутся, что он совершенно похож на тебя…

Выслушав колдуна, Гед опустил голову, повернулся, направился к пристани Вемиша и тут же отплыл, ни разу не оглянувшись назад. Незачем было пытаться добиться хоть какого-то толку от перепуганных островитян или нажить себе лишнего врага в лице их колдуна. Выспаться вполне можно и в море и там же поразмыслить над ошеломившей его новостью, которую он узнал от колдуна.

Кончился день и настала ночь, и всю ночь напролет шел холодный дождь, до самого рассвета шептавшийся о чем-то с морем. Но ровный северный ветер продолжал нести «Зоркую» на юг. Дождь и туман продержались до полудня следующего дня, потом немного прояснилось. На небе начало проглядывать солнце, а к концу дня Гед увидел прямо по курсу низкие голубоватые холмы очень большого острова, ярко освещенные рассеянным солнечным светом. Над крышами маленького городка, приютившегося между холмами, поднимались голубоватые дымки домашних очагов. После однообразного морского простора видеть эту мирную картину было очень приятно.

Вслед за рыбацкой флотилией, возвращающейся домой, Гед вошел в порт, сошел на сушу и, пройдя немного вверх по улочкам городка, освещенного золотистым закатом, отыскал трактир под названием «Харрекки». Там он согрел тело и душу теплом камина, элем и жареными бараньими ребрышками. В общем зале трактира за столом он заметил еще несколько путешественников, торговцев из Восточного Простора. Остальные посетители, местные горожане, пришли сюда, чтобы выпить доброго эля, обменяться новостями и просто поговорить друг с другом. Жители острова отличались от простых и робких рыбаков