Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

спасибо, я уже должен идти.

– Но ведь на самом деле ты хотел поговорить со мной не о парнях из парка, а о чем-то другом, верно?

– Да, чистая формальность. Коллеги из Альгоя в рамках служебной помощи обратились к нам, чтобы мы допросили тебя как свидетеля по одному делу. Несчастный случай со смертельным исходом.

Ледяной холод вдруг сковал мою поясницу и охватил все тело. Это мог быть только смертельный несчастный случай с Нильсом. Как, во имя неба, полиция так быстро вышла на меня? И почему?

Благодаря работе с моим внутренним ребенком мне только недавно удалось снизить до приемлемого уровня чувство вины из-за того несчастного случая. Я не хотел, чтобы теперь оно вновь возросло.

Я инстинктивно сделал то, что уже десять лет советовал каждому клиенту-уголовнику: ничего. Просто ждал. И безмолвствовал.

«Скажи ему, каким засранцем был тот официант! Он надавил на мой синяк!» – закричал мой внутренний ребенок.

Я сунул руку в карман и успокаивающе погладил птичку-повторюшку. Осознанно сконцентрировался на осязательных ощущениях. Я прочувствовал отдельные волокна ее перьев, гладкую поверхность глаз, маленький острый пластмассовый клювик. Это и меня тоже немного успокоило.

Поняв, что сам я ничего не скажу, Петер продолжил:

– Ты был в прошлом месяце в Альгое или нет?

Я поставил пустую чашку на стол и очень пристально посмотрел на Петера:

– Петер. Мы вместе учились на юридическом. Мы оба прослушали один и тот же курс уголовного права. Мы оба вот уже более десяти лет трудимся на одном и том же поприще, пусть и по разные его стороны. Ты знаешь, что я не должен и не буду отвечать на подобные светские вопросы, пока ты не скажешь мне, о чем, собственно, идет речь.

В то время как я абсолютно профессионально сумел скрыть свою панику, дискомфорт, испытываемый Петером, был весьма заметен.

– В общем, в прошлом месяце один официант в одном горном приюте при несколько подозрительных обстоятельствах свалился с террасы и погиб. Нашлись гости, которые показали, что незадолго до несчастного случая у этого официанта была какая-то стычка с тобой.

Значит, я поехал в Альпы, чтобы наконец-то побыть в обществе людей, которых я не знал и с которыми не собирался знакомиться, – и вот всего через месяц эти люди через полицию приглашают меня на встречу.

– Не могу припомнить, чтобы видел свалившегося куда-то официанта. Помоги мне, пожалуйста.

– Гости приюта говорят, ты облаял его, потому что он не обслужил тебя первым по очереди.

– Даже если и так, он свалился именно в тот момент?

– Нет, после, но…

– Тогда в качестве свидетеля я вообще отпадаю.

– Но если ты поссорился с официантом, то мог иметь мотив подстроить этот несчастный случай.

– Петер, еще раз, ты хочешь разговаривать со мной как со свидетелем или как с обвиняемым?

– Я пока не знаю. Все-таки это заурядное дело. Речь идет всего лишь о двух строчках в формуляре.

– Если кратко: когда имеется хотя бы намек на возможность того, что моего клиента допросят как обвиняемого, я неизменно требую ознакомления с материалами дела. Мое предложение: ты рассказываешь мне, как твои коллеги вышли на меня, а я прикину, приходит ли мне что-то в голову по этому поводу.

– Значит, так, официант в свой перерыв, вероятно, присел на пару ящиков с пустыми бутылками из-под альмдудлера. Ящики опрокинулись на ворота станции грузовой канатной дороги. Ворота не были заперты надлежащим образом. Официант и ящики свалились в ущелье рядом с террасой. Официант сломал себе шею.

– Глупое дело. Но оно не для полиции.

– Администратор приюта показал, что утром он поставил ящики рядом с воротами. А по факту они стояли перед ними. Далее администратор показал, что он собственноручно запер ворота. Когда официант упал, ворота не были заперты. Гости показали, что официант незадолго до своего падения имел стычку с одним из гостей, который после этого направился в сторону грузового фуникулера.

– И в каком месте я вступаю в игру?

– В двадцати минутах ходьбы от приюта есть пассажирский фуникулер. Там всех пассажиров снимают на камеру при проходе через турникет. Гостям приюта показали все фотографии пассажиров, которые в тот день пользовались пассажирским фуникулером. На одной фотографии был ты с Катариной и Эмили. Свидетели опознали в тебе того гостя, который ссорился с официантом.

– Так, к вопросу о конфиденциальности в Альпах: как твои коллеги узнали мое имя по фотографии?

– При регистрации к фотографии прилагается номер билета. Хотя ты и оплатил свой билет наличными, но при этом воспользовался скидкой по туристической карте. А туристическая карта с твоим именем есть в системе.

В детском саду мамочки беспокоились, имеют ли их дети право по соображениям конфиденциальности на собственное групповое фото. А в Альпах, очевидно, без какого-либо запроса собирают целые горы личных данных. И что я должен сказать по этому поводу?

– Ага.

– Не хочешь еще что-нибудь сказать?

Если бы я был честен, то да. «Мне жаль». Или: «Если бы я мог это исправить…» Или: «Тут еще такое дело с моим внутренним ребенком…» Ничто из этого никак не улучшило бы мое положение. Так что я, перед тем как ничего не сказать, озвучил комментарий моего внутреннего ребенка:

– Неплохо было бы ввести в Альпах обязательное ношение шлема.

– Что, прости?

– Ну, в большом городе каждый ребенок носит шлем, когда едет на велосипеде. Если бы этот официант в Альпах носил шлем, он при падении не пострадал бы настолько, что теперь приходится заводить подобное расследование.

– Ты был тогда в Альпах или нет?

– К какому сроку ты должен заполнить этот формуляр в рамках служебной помощи?

– Если пару дней полежит на моем письменном столе, мир не рухнет. Просто сообщи мне к выходным, что решишь.

Таким образом, в настоящий момент я мог отложить проблему со смертью Нильса. Пока я жил настоящим моментом, этого было совершенно достаточно. Но будущее готовило для меня другие моменты. И страх перед ними я еще не совсем поборол.

Наряду с вопросами о том, должен ли я до пятницы отрезать Борису голову, смогу ли сегодня днем вернуть доверие своей безосновательно ревнующей супруги и сумею ли завтра удержать подальше от тайника в котельной толпу детсадовских мамочек, спасающих климат, я, значит, должен был до конца недели заниматься вопросом, как вытащить свою голову из петли под названием «Нильс». Я ненавидел любые сроки. Они не ценили настоящий момент.

37. Мудрость

Знание о вашем внутреннем ребенке дает вам мудрость. Мудрость – как свет. Как свет, она озаряет темноту. Но и притягивает самые причудливые формы жизни.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Мне нужно было выйти. Выйти из квартиры. Из дома. Еще лучше – из города. Я жил осознанно. Я установил хороший контакт с моим внутренним ребенком. И несмотря на это, моя жизнь вот уже месяц была перегружена проблемами больше, чем когда бы то ни было. Слишком много всего навалилось на меня. Обнаружение Бориса по-прежнему