Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

заседание родительского совета. Я вел машину. Саша сидел рядом со мной.

Нашу личную охрану я отменил. Люди Вальтера ночью уже достаточно для нас сделали. Даже на взгляд Вальтера, опасность от Хольгерсонов была минимальной.

Саша держал в руке контейнер. На нем красовался единорог. В контейнере лежало ухо. В стерильных условиях.

Кем бы ни был шантажист, его ультиматум с ухом мы сумеем выполнить. Пусть и не с ухом Бориса.

– Это же контейнер из детсада? – спросил я, бросив взгляд на пластиковую емкость.

– Нет. Это мой, мне просто нравятся единороги, мне лично. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что вчера у меня был разговор с дамами из комитета.

– Точно. Расскажи! Кто из этих родителей «ручная граната»?

– Вообще-то, никого. По сути, все очень милые. И речь шла не столько даже о детях. В основном о климате.

– Не собираешься же ты утверждать, что климат не имеет никакого отношения к нашим детям?

Нет. Этого я не собирался утверждать. Я собирался всего лишь сообщить, с какими требованиями мы можем столкнуться послезавтра.

– Значит, так, все началось с дискуссии о запрете фруктового пюре в группе «Немо», потому что иначе мир погибнет. И в этом будут виноваты дети. Ты об этом что-нибудь знаешь?

– Ничего конкретного. Там сейчас работает эта идейная практикантка. Просто поговори с ней, если тебе что-то не нравится.

Очень практичный подход, который я и так уже хотел применить. При этом актуальный запрет фруктового пюре здесь и сейчас волновал меня больше, чем конец света через четыре миллиарда лет. Я перешел к более трудным темам.

– Кроме того, в родительских кругах теперь высказывается пожелание, чтобы мы полностью отказались от пластика в детском саду.

Саша принял это спокойно:

– Хорошая идея. Но я не знаю, действительно ли все родители хотят, чтобы мы каждый день ходили с детьми голышом играть в лес.

– Зачем вам это делать?

– По-другому свободный от пластика детский сад не получится.

Это было убедительно.

– По крайней мере, тогда исполнилось бы и следующее желание родителей – климатически нейтральный детский сад.

Саша кивнул:

– Климатически нейтральными мы могли бы стать, если бы вообще не ходили в лес по причине того, что нас не существует.

Тоже подход, который помог мне продолжить.

– Хорошо, если бы нас вообще не существовало, можно было бы отмахнуться и от третьего желания, которое беспокоит меня больше всего. Родительский комитет хотел бы осмотреть отопительную систему в подвале, чтобы мы представляли себе, что за углеродная центрифуга на самом деле отапливает детский сад.

– Отопительную установку, за которой живет Борис?

– Именно.

– Прежде чем толпа детсадовских мамочек обнаружит, что углеродная опасность отопительной системы – наименьшая наша проблема в подвале, лучше уж нам самим выдрать оттуда всю установку и подарить им.

Что-то во мне кликнуло. Господин Брайтнер на тренинге по осознанности рассказывал о таком подходе: не бороться с проблемой, а «приветить» ее. И пусть эта проблема отрабатывается на своей собственной энергии. А что, если все желания мамочек из родительского комитета – запрет на пластик, климатическая нейтральность, групповые детсадовские фотографии с поддержанием прав личности – воплотить в жизнь во всей их полноте таким образом, чтобы в результате проблема возникла бы у мамочек из-за осуществления этих желаний? А не у нас из-за стремления их избежать.

У моего внутреннего ребенка спонтанно родилось несколько идей на этот счет, которыми я, тоже спонтанно, поделился с Сашей.

Саша был, мягко выражаясь, в восторге. За остаток пути мы вчерне набросали сценарий послезавтрашнего заседания детсадовского совета. Саша пообещал проработать наши задумки.

Идеи моего внутреннего ребенка становились все более зрелыми. На этот раз они не только казались многообещающими, но и не подразумевали никакого насилия.

35. Авторитет

У вашего внутреннего ребенка есть к вам одно истинно детское требование. Он жаждет найти в вас защиту и авторитет, жаждет доверять вам.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

На следующее утро я встал уже в шесть часов. Дел было полно. Комиссар Петер Эгманн собирался о чем-то со мной поговорить. Но еще до этого мы с Сашей должны были удовлетворить требования шантажиста. Мы должны были, в соответствии с его желанием, сфотографировать ухо. Со всех сторон. И потом завернуть его в титульную страницу сегодняшней бульварной газеты. И положить на стену парка.

С Сашей мы договорились, что во время своей пробежки он раздобудет газету и булочки. Будучи приверженцем правильного баланса между работой и личной жизнью, я предложил обставить это дельце с ухом как деловой завтрак. Мне нужно было только накрыть стол.

Поэтому сначала я расчистил обеденный стол. Взял книгу о внутреннем желанном ребенке, положил ее обратно в бумажный конверт со статьей о золотом младенце и отнес в спальню.

Извинительное письмо моему внутреннему ребенку уже не лежало там, где я оставил его вчера утром, но ни в тот момент, ни после, когда я накрывал на стол, это не привлекло моего внимания.

Для того чтобы одновременно фотографировать отрезанное ухо со всех сторон и при этом поглощать завтрак, требуются некоторые навыки и крепкий желудок. У нас с Сашей таких навыков не имелось. Я то и дело непроизвольно сравнивал отрезанное ухо с мортаделлой на колбасной тарелке и с твердым сыром на сырной. Почему-то ухо напоминало и то и другое. Сморщенное, глянцевое, лоснящееся.

В одной руке держать это ухо перед камерой, а в другой – медовую булочку… Нет, это было просто невозможно. Скверное занятие не становится приятнее, если при этом вы едите булочку. Так что мы довольно быстро прекратили попытки позавтракать и полностью сосредоточились на работе.

Когда ухо было снято со всех сторон, Саша загрузил фотографии на компьютер и отправил их на электронный адрес шантажиста, без комментариев. Разумеется, этот деловой завтрак отнюдь не насытил наши желудки, как и не утолил наше любопытство. Наоборот.

– Какой в этом смысл – отправлять фотографии уха кому-то, кто и так заберет его себе? – спросил Саша.

– Смысла никакого, если этот тип и правда заберет ухо.

– Ты думаешь, шантажисту оно вовсе не нужно?

– Шантажист совершил бы вопиющую глупость, если бы действительно взял ухо со стены. Это слишком рискованно. Все, что он хочет, – это чтобы мы отрезали Борису ухо. А чтобы мы положили его на стену – это уже чисто ради унижения.

– Ты думаешь, мы марионетки какого-то шута горохового? Потрясное чувство. Но все равно мы должны присматривать за этим ухом.

Люди Вальтера были отозваны еще вчера. Поэтому они не могли наблюдать за тем, как шантажист водит нас за нос. Острой опасности для нашей жизни не было. А для наблюдения за анонимным шантажистом вполне подходила современная техника из домашнего обихода. Я прикрепил свою камеру «Sport-GoPro» к стеклу балконного окна и направил ее на ограду парка.

Саша завернул ухо в титульную страницу газеты, надел беговые кроссовки и спустился на улицу. Было еще только без двадцати семь.

В лучшем HD-качестве моя камера