Красные часы - Лени Зумас

Анализ выявил наличие в крови алкоголя и «Коларозама», – говорит доктор.

– Как известно, попытка прервать беременность – тяжкое преступление.

Как свитер жмет. В зале суда нестерпимо жарко.

«Пластиковое ведро, в котором плавало то, что осталось из-под предыдущей девчонки».

– Возражаю.

– Вызывает головокружение и может привести к падению.

– Если смешать с алкоголем.

– Если смешать лимон, лаванду, греческий клевер и масло из цветков бузины.

– Тяжкое преступление.

– Попытка сделать аборт.

– Тяжкое преступление.

Ей нужно в туалет…

– Испытывала головокружение, была дезориентирована и вполне могла споткнуться.

– Когда Долорес Файви доставили.

– Стандартная процедура.

В интернете пишут, что тошнота проходит после первого триместра…

– И каковы были результаты.

– Женщина репродуктивного возраста.

Дочери надо в туалет. Думать не получается. Слишком жарко.

«Коларозам».

«Пластиковое ведро».

О борт корабля.

Утверждала, что искренне верит.

Если смешать с алкоголем.

О борт.

Ужасно тесный худи, в зале слишком жарко…

У Эш изо рта пахнет мокко:

– Эй, ты в порядке?

– Что.

– Да ты взмокла вся, как мышь. Пойдем, водички попьешь.

– Надо в туалет.

– Тише, – Эш стаскивает ее со скользкой скамьи и тянет к дверям.

* * *

Айвёр Минервудоттир видела, как к полынье, прорубленной во льду возле корабля, подплыл подышать нарвал. Эти полыньи сделали на случай пожара, чтобы было откуда быстро достать воды. Вскоре к нему присоединились соплеменники, и в воздухе замелькали их витые рога. За полыньями следили матросы, при появлении китов они всегда кричали: «Смотрите, единорог!»

Жизнеописательница

От нарвалов она переходит к своим заметкам об экспедиции Грили. В августе 1881 года американский исследователь Адольф Грили и его команда, насчитывающая двадцать пять человек и сорок две ездовые собаки, прибыла в залив Леди Франклин на западе от Гренландии. Они должны были провести за полярным кругом астрономические и магнитные наблюдения, а также продвинуться как можно дальше и установить новый «северный рекорд».

На второе лето судно снабжения должно было подвезти экспедиционникам припасы и письма. Но оно так и не появилось («Нептун» не смог пройти к ним из-за льдов).

На третье лето судно тоже не пришло («Протей» раздавило льдами).

С 1882 по 1884 год на поиски Грили и его команды отправили сразу несколько кораблей: сначала предполагалось, что они подвезут полярникам припасы, а потом – что спасут их.

Каждый раз, когда жизнеописательница печатает слово «лед», в голове у нее всплывает слово «суд».

Сапоги. Парка. Перчатки. С лобового стекла дождем смывает наледь. Жизнеописательница едет не в сторону школы, а вверх на холм – к горной дороге и шоссе, ведущему к главному городу округа. Если Файви вздумает ее уволить, она наймет Эдварда и оспорит это решение.

В суде она до этого бывала дважды: в Миннесоте, когда Арчи предъявляли обвинения в хранении. «Когда адвокат врет?» – спросил он у нее шепотом. «Когда открывает рот», – ответила она, огорчившись такой очевидной шутке.

Мистер и миссис Файви сидят в первом ряду, позади них – Коттер с почты; Сьюзен – в середине, Мэтти и Эш – на задней скамье. Вид у Мэтти осунувшийся и одурелый. Сама жизнеописательница аборт никогда не делала и не знает, сколько времени потом нужно приходить в себя. Засевший в ней маленький стеклянный осколок очень надеется, что девочке сейчас худо.

По новому законодательству девочка – преступница, как и Джин Персиваль. И сама жизнеописательница, если бы попросила у Мэтти ребеночка и подделала свидетельство о рождении, тоже стала бы преступницей.

Если бы не разум, упорно сравнивающий всех и вся, если бы не алчное сердце, жизнеописательница сочувствовала бы таким же, как она, преступницам.

Но она чувствует лишь стеклянный осколок.

На свидетельском месте сидит Джин Персиваль, совершенно неподвижная. На лице у нее холодное, как нож, выражение.

Обвинительница

Мисс Персиваль, в понедельник Долорес Файви под присягой заявила, что вы причинили ей существенный вред. Дали ей сильнодействующее лекарство, которое должно было прервать ее беременность, и в результате она упала с лестницы и…

Эдвард

Протестую. Где здесь вопрос?

Обвинительница

Снимаю вопрос. Вы давали Долорес Файви смесь «Коларозама», греческого клевера, лаванды, лимона и масла из цветков бузины?

Джин

Нет.

Обвинительница

Напоминаю, мисс Персиваль, что вы под присягой. В доме у миссис Файви обнаружили бутылочку, в содержимом которой присутствовали вышеуказанные вещества, и на этой бутылочке полно ваших отпечатков.

Джин

Это моя бутылочка. В ней было масло, чтобы лечить шрам. Но только последние четыре. Не первое.

Обвинительница

Извините, мисс Персиваль, вы изъясняетесь не очень понятно.

Эдвард

Протестую.

Судья

Поддерживаю.

Обвинительница

Мисс Персиваль, скажите, вы ведьма?

Эдвард

Протестую!

Обвинительница

Ваша честь, это уместный вопрос. Ответ поможет нам определить, насколько обвиняемая разбирается в имеющих медицинские свойства травах, а также продемонстрирует ее психическое состояние. Если она считает себя, пусть даже неправомерно, целительницей…

Судья

Разрешаю.

Обвинительница

Вы ведьма?

Джин

(Молчит.)

Обвинительница

Как долго вы считаете себя ведьмой?

Джин

(Молчит.)

Судья

Обвиняемая должна ответить на вопрос.

Джин

Если бы вы знали про настоящее колдовство, если бы вы только знали, вы бы…

Эдвард

Ваша честь, прошу сделать небольшой перерыв.

Обвинительница

Ваша честь, я требую, чтобы мне дали закончить допрос свидетеля.

Судья

«Требую»? Мисс Чикли, вы ничего не можете здесь требовать. Мы возобновим заседание через тридцать минут.

В семнадцатом веке обвиняемых в ведовстве женщин бросали в речку или в пруд. Невиновные тонули. А виновные всплывали, и тогда их подвергали пыткам и убивали каким-либо иным способом.

«Но сейчас же не 1693-й», – хочется крикнуть жизнеописательнице.

Она качает головой.

«Хватит просто качать головой».

Пока она пряталась в Ньювилле, власти закрывали клиники, лишали финансирования Федерацию планируемого родительства, меняли конституцию. Жизнеописательница наблюдала за всем этим на экране своего ноутбука.

«Хватит просто сидеть и наблюдать».

Пока она пряталась в своей книге и воображала, как в девятнадцатом веке на Фарерских островах забивали гринд, в Орегоне по совершенно неведомым причинам выбросились на берег двенадцать кашалотов.

Жизнеописательница оглядывается на Мэтти, но ни ее, ни Эш в последнем ряду уже нет, и курток тоже.

– Привет,