Красные часы - Лени Зумас

неудобно – она ведь сидит, положив ногу на ногу. Брайан смотрит на нее. А она на него. Вот-вот что-то случится. Сейчас он ее поцелует, прямо здесь, посреди грифонов и кофейного пара, в двадцати километрах от дома на холме. Сейчас она пустит свою жизнь под откос.

– Надо собрать команду по мини-гольфу! – он так широко улыбается – хорошо видны черные пломбы на зубах.

– Что?

– Нынче мода пошла на соревнования по мини-гольфу. Есть одно местечко неподалеку от двадцать второго шоссе. Можно играть вчетвером одной командой. Например, ты, я, Дидье и Сяо. Если повезет, даже подзаработаем неплохо.

Словно разжалась гигантская схватившая ее рука, жена обмякает на своем стуле.

– Я совсем не умею играть в гольф.

– Да ладно!

– Возьмите в свою команду Ро.

– Эту граммар-наци? Нет уж, граци.

Брайан ее не хочет.

С чего жена решила, что он ее хочет?

– А давай-ка располовиним булочку с корицей, – предлагает он. – Это их коронное блюдо, они здесь просто превосходные.

Да у него пломб полон рот.

– Почему бы и нет, – соглашается жена.

* * *

В ноябре 1875 года в Северном Ледовитом океане к северу от Сибири вокруг «Орея» смыкался паковый лед. Участки открытой воды попадались все реже, ледяные каналы уменьшались и превращались в темные черные ленты. Айвёр Минервудоттир заметила, что прямые каналы, в отличие от извилистых, дольше не замерзают. Может быть, существует определенная закономерность: на неровных краях лед смерзается быстрее?

Она сообщила о своих наблюдениях капитану, но тот лишь отмахнулся:

– А феечек снежных вы часом не видали?

Жизнеописательница

Только сегодня заметила, какой у мистера Файви огромный стол. Директор, широко разведя руки, ухватил полированную столешницу за края, как какой-нибудь босс-воротила. Позади на стене висит диплом того самого колледжа Лиги плюща и несколько фотографий миссис Файви. Поглядев на них, жизнеописательница говорит:

– Я рада, что вашей жене уже лучше.

– Все это очень мило, Ро. Но давайте-ка ближе к делу. Только-только перевалив за середину учебного года, у вас уже четырнадцать опозданий.

«Только-только перевалил за середину учебный год, а у вас уже четырнадцать опозданий».

– И пять прогулов.

– На самом деле четыре.

– Что так, что эдак – это уже проблема. Дети сами не выучатся. А они не историей занимаются, а слоняются по вестибюлю и любуются на плакаты «Нет наркотикам». Извольте-ка объяснить, как вы собираетесь эту проблему решать.

– Ну…

– Может, вы не хотите здесь больше преподавать?

Жизнеописательница перекладывает закинутую ногу на другую ногу.

– Я очень хочу здесь преподавать. Правда. Но у меня были некоторые проблемы со здоровьем, и поэтому…

– Ро, так дальше продолжаться не может. Либо берите больничный, либо увольняйтесь, либо приходите вовремя, – ей на лицо попадают капельки его слюны.

Он еще больше оскотинился, потому что жена лежала в коме? Или потому, что скоро начнется процесс над Джин Персиваль? Файви придется сидеть в зале суда и выслушивать показания свидетелей о том, как его жена предположительно обратилась к ведьме, чтобы сделать аборт, хотя предположительно не была беременна. А еще она предположительно спала с Коттером с почты. И операцию по увеличению груди предположительно не делала. Жизнеописательница за процессом не очень-то следит, но даже до нее доходили всякие сплетни.

– Больше не буду опаздывать.

– Нет, не будете, потому что я выношу вам официальное предупреждение. Еще одно нарушение дисциплины, и можете звонить представителю профсоюза.

– У нас нет профсоюза.

– Это образное выражение. Я не хочу давить вас авторитетом, – добавляет он, – вы хороший учитель, если только появляетесь на рабочем месте.

Файви – отнюдь не первый парень на довольно захолустной деревне.

А дети на самом деле выучатся сами.

Ее задача – просто подсказать, подтолкнуть в нужном направлении. Объяснить, что не обязательно выходить замуж, или покупать дом, или каждую субботу торчать вечером в пабе и читать там список затонувших кораблей.

Через десять дней вступит в силу закон «Каждому ребенку – два родителя».

Нужно было раньше Мэтти попросить.

Решаться быстрее.

Когда в прошлом году она рассказала своей преподавательнице по медитации, что хочет ребенка, та посоветовала завести собаку.

Жизнеописательница мешает ножом сливки – это уже третья чашка кофе за день. Ей досталось семейное серебро, потому что папа не хотел забирать его в свою деревню для престарелых, но почти все чайные ложки пришлось выкинуть. Когда-то с этих самых ложечек жизнеописательницу и Арчи кормили мороженым, пудингом и супом, а потом в них нагревали героин с водой, чтобы набрать через кусочек ваты в шприц и вколоть в вену. Когда жизнеописательница хотела ткнуть брата носом в неопровержимое доказательство, эти ложечки, на которые она постоянно натыкалась (под кроватью, за диванными подушками), приходились как нельзя кстати. К ее изумлению, он все равно иногда отпирался.

«Слыхала про посудомойки? В них ложки темнеют».

«Да она там уже два года валяется. Дружочек, это старая».

Арчи был тупорылым козлом.

И она любила его больше всех на свете.

И назовет в честь него ребенка, если у нее когда-нибудь будет ребенок.

Почему она вообще захотела ребенка?

Она же сама говорит ученикам, что не нужно идти на поводу у мифа, который гласит: главное счастье в жизни – найти пару; а сама при этом верит в точно такой же миф, только про ребенка.

Почему она не радуется свободе, как радовалась ей Айвёр Минервудоттир?

Жизнеописательница отпивает кофе. Постукивает ногой в такт щелканью кухонного обогревателя. Открывает записную книжку. Пишет на чистой странице: «Почему я завидую Сьюзен». Ей стыдно писать «завидую», но добросовестный исследователь не должен пугаться неудобных фактов.

1. Сперма всегда под рукой и притом бесплатно.

2. Двое детей.

Когда-то семья самой жизнеописательницы была похожа на семью Корсмо: мать, отец, дочка, сын – четыре человека, типичное американское семейство. У них был свой дом и заросший сорняками двор. Дом жизнеописательница покупать не хочет, а вот ребенка хочет. Почему – она не может объяснить. Единственный ее довод: «потому что».

Но этот довод не очень-то оправдывает все усилия и мучения.

Может, ее просто-напросто зомбировала бесконечная реклама. Повсюду только и видишь: мама с ребенком, медведица с медвежонком – вот она и выучилась, сама того не сознавая, этого желать.

Может, жизнь прекрасна и без ребенка.

Жизнеописательница смотрит на бледную кожу на сгибе локтя: следы уколов почти зажили. Все меньше сходства с Арчи. Последний раз она сдавала кровь и видела равнодушную золотистую мордашку Кальбфляйша несколько недель назад.

Почему я завидую ненавижу Сьюзен:

1. Сперма всегда под рукой и притом бесплатно.

2. Двое детей.