Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

ударом сердца.

Я доволен. Я спокоен. Она здесь, в моих объятиях.

Она всегда была здесь.

Я не знаю, сколько проходит времени, но меня будит ощущение чего-то большего, чем просто ее дыхание на моих губах. Что-то другое. Сначала щекотка. Просто возбуждающая щекотка.

– Брант…

Она выдыхает мое имя мне в губы.

Ее губы на моих губах.

Губы Джун на моих губах.

И я не отталкиваю ее. Я должен, но я не делаю этого, я не могу, я просто не могу…

– Джунбаг, что…

– Тс-с. Ты хочешь этого, – шепчет она, кончиком языка скользя по моей верхней губе. Она прижимается бедрами ко мне, возбуждение пульсирует в моей крови. – Ты ведь хочешь меня, правда?

– Да.

Я говорю, не сомневаясь.

Почему я не сомневаюсь?

– Возьми меня, Брант. Прикоснись ко мне. – Джун стягивает хлопковую майку через голову, наэлектризованные локоны рассыпаются по подушке. Ее обнаженная грудь мерцает в лунном свете, когда она тянет меня за волосы, опуская мое лицо ниже, пока оно не оказывается вровень с ее грудью.

Нет, нет, нет.

Это неправильно. Это все так неправильно.

С моих губ срывается стон, когда я провожу языком по ее соску, и делаю это снова и снова, и вот я уже обхватываю ее грудь губами, рукой лаская вторую. Она выгибается подо мной, задыхаясь от желания.

У меня эрекция.

У меня, черт возьми, эрекция.

Я хочу ее. Она нужна мне.

Ты не можешь взять ее. Ей семнадцать. Она твоя гребаная приемная сестра, ты гребаный псих.

Мой разум исступленно кричит, но губы не останавливаются. Я все еще пробую ее на вкус. Все еще сосу ее грудь, а она впивается ногтями мне в волосы. С ее губ срывается мое имя.

– Брант… да, пожалуйста… – умоляет она. – Пожалуйста, проснись.

Ее голос звучит далеко, когда я провожу языком вверх по ее телу, к изгибу шеи.

– Что? – сквозь зубы процедил я.

– Я сказала, проснись.

Я резко вдыхаю.

Распахиваю глаза.

В комнате тихо: только мое дыхание касается ее каштановых прядей, которые пахнут сиренью. Мое лицо утопает в ее локонах, она лежит на кровати спиной ко мне и крепко спит.

В комнате темно.

Еще ночь.

Мне снился сон.

Черт возьми, это был всего лишь сон.

Вот только ужас не проходит, когда я понимаю, что крепко прижимаюсь к ней: рука лежит на ее груди, а пах прижимается к ее заднице, упираясь в нее каменной эрекцией.

Я отлетаю назад, словно она превратилась в пожар.

Черт.

Черт, черт, черт.

Я сползаю к краю кровати как можно тише, чтобы не разбудить Джун. Я поднимаюсь на ватные ноги, накидываю футболку. Она лежит на кровати совершенно неподвижно, ее дыхание спокойное и ровное – воплощение ангела.

А я грезил осквернить ее.

Запятнать ее чистоту.

Боже… что, черт возьми, со мной не так?

Что Венди сделала со мной?

Я должен выбраться отсюда. Я чувствую, что задыхаюсь в клубах скверны. Я отчаянно нуждаюсь в чистом воздухе. Выбегая из спальни, я хватаю свой мобильный, надеваю туфли и выхожу на улицу во влажную, позднюю летнюю ночь.

Я сажусь в машину.

Еду.

И через пятнадцать минут я уже стучу в дверь к Венди.

Через минуту она выглядывает через занавеску, проверяя, кто, черт возьми, может стучаться к ней в час ночи. Я даже не знаю, она больше ошарашена или испытывает облегчение, когда видит, что это я.

Дверь распахивается. На ней запахнут белый халат, волосы растрепаны.

– Брант?

– Ты ошибаешься, – говорю я ей, переступая порог.

Венди пятится, глаза широко распахнуты. Мой голос звучит угрожающе. Словно сейчас я на нее наброшусь.

– Я покажу тебе, насколько ты ошибаешься.

Я подлетаю вплотную и стягиваю с нее халат, на ней остается только нижнее белье. Венди ловит ртом воздух, мы тяжело дышим, мы растеряны, оба в исступлении.

Я целую ее.

Я целую ее со всей страстью, сминаю ее губы и стираю Джун навсегда.

Сегодня я обжегся.

И хотя я знаю, что рука заживет, некоторым ожогам суждено оставить шрам навечно.

Глава шестнадцатая

«Первый ключ к разгадке»

Джун, 17 лет

Мне сдавило легкие, в груди болит и ноет, словно там синяки.

Я резко отрываюсь от репетиции, поворачиваюсь лицом к стене и, наклоняясь, упираюсь руками в колени, чтобы перевести дыхание. В последнее время мне часто не хватает воздуха, особенно сегодня, когда я разучиваю сложную хореографию для современного балетного представления, в котором участвую этой осенью.

На лбу выступили капельки пота, легкие хрипят.

– Все в порядке, Джун?

Перегруппировавшись, я выпрямляю спину, тянусь и делаю большой глоток воды, как только от груди отлегает. С улыбкой поворачиваюсь и киваю моей преподавательнице, Камилле.

– Отлично, – щебечу я, затягивая хвост. Камилла моргает, внимательно на меня смотрит и продолжает репетицию.

Когда занятие заканчивается, я убираю назад выбившиеся и мокрые от пота волосы и закрываю глаза, чтобы восстановить дыхание.

– Сегодня ты была на высоте, Джун. Я впечатлена. – Камилла подходит ко мне сзади и осторожно проводит рукой по спине. – Все же ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Абсолютно, – говорю я без колебаний, несмотря на то что легкие все еще сжимаются. – Я в восторге от этой хореографии. Она такая современная и в то же время элегантная.

– Очень изнурительная. У меня ушли месяцы на оттачивание, но думаю, что мы действительно будем выделяться.

Я до хруста сжимаю бутылку с водой, когда закручиваю крышку, не обращая внимания на сигналы тела. Я все чаще начинаю задыхаться до такой степени, что это становится все труднее скрыть. Эпизоды то появлялись, то исчезали в течение последних нескольких лет, но участились и обострились с начала летних тренировок.

Я отмахивалась от них, думая, что просто много тренируюсь, слишком боясь обратиться к врачу из-за вероятности того, что это может быть что-то серьезное – что-то, что может помешать моей танцевальной карьере.

Я хочу выступать на Бродвее.

В Нью-Йорке.

Мне нужны яркие огни, костюмы, кладезь возможностей.

И я так близка к этому. Я тренировалась годами, оттачивая свое мастерство до такой степени, что для меня больше нет другого пути.

Только танцы.

Я только что перешла в последний класс старшей школы и в последнее время часто думаю о будущем. Мама говорит, что мне нужно сократить список колледжей, ведь меня уже приняли в три: Колумбийский – основной претендент, но… честно говоря, я не уверена, что хочу идти в колледж. Селесте удалось достать билет