Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

ЗА ТУЧАМИ ОБВАЛЫ

Паду, паду, падуна голубую глубь.Синь,просиньв сияющем саду.

Возьми меня, природа,и назови своим.Синь,просиньв сияющем саду.

Как ты меня будила,как ты меня вела!В моей душе не ты литри вихря подняла!

Три смерча — и три гимна,три песни бытию:мой труд,мое горенье,любовь и смерть мою.

С одним — себя творю я,с другим — к мечте иду,любовью облучаюсьв сиреневом саду.

Паду, паду, падуна голубую глубь.За тучами обвалыгрохочут, как в аду.

1926

«Я ль виновен, что Анжела…»

Я ль виновен, что Анжелато щипнет меня, то ерзнет,вдруг склонится: Ли —испугает: Ка —              Анжелика, Анжелика,разве ж можно несерьезно?Можно ли так, а?

Стан упругий твой, Анжела,и округлости, и спелыйлокон,            локоть твой…Что это со мной?           Анжелика, Анжелика,допустимое ли дело?Ты всему виной!

Я ж хожу себе, Анжела,никогошки — никого я! —только ты как га —баба ты яга.           Анжелика, Анжелика,сорванец ты, что с тобою,можно ли так, а?

Ну пускай бы ты, Анжела,шла по делу — ведь болела.На меня была ты зла.(Ну, дразни же: Ла!)            Анжелика, Анжелика,что ж пришла вчера без дела —крепко обняла?

18. XI. 1929

ВЕТЕР С УКРАИНЫ

Я никого так не люблю,как ветра наважденье!

Чертов ветер! Проклятый ветер!

Он замахнется раз —рев! свист! круженье!И прошлогодний в роще лист —как чертово творенье…

Или: упрется в пашню — в черный пух,поддаст — вагоны содрогнутся:ух, как летят они по рельсам,аж тополя дугою гнутся!..

Чертов ветер! Проклятый ветер!

Взирает Запад сквозь стекольца:чей это ход — людской, звериный? —хохочет ветер с Украины,ветер с Украины!

Чертов ветер! Проклятый ветер!

Он головой косматой из Днепра:не ждите, господа, добра:напрасная игра!

Ах!Я никого так не люблю,как ветра наважденье!Его пути, его сомненьяи землю,землю свою.

1929

Максим Рыльский

© Перевод А. Дейч

«Есть женское имя, как нежно оно…»

Есть женское имя, как нежно оно,Печаль в нем, любовь и надежды какие,Весенним дыханьем напоено:                   Мария.

Как запах фиалки весенней порой,Как девичья песня сквозь сны снеговые,Звездою сияет над темной землей                   Мария.

И пусть я святое в себе погашу,И пусть не увижу, сражаясь, зари я,—Последнее слово, что я напишу:                   Мария.

1917

«Люби природу не как символ…»

Люби природу не как символ,             С тобою схожий,—Не для себя люби природу,             А для нее же.

Она для нас не только тема             Стиха, картины —В ней необъятные высоты,             В ней и глубины.

Порыв ее души могучей             Всего сильнее.Что, человек, твои порывы             В сравненье с нею?

Она как мать. Так будь же сыном,             А не эстетом.Тогда ты станешь не бумажным —             Живым поэтом.

1918

«Я молодой и чистый…»

Я молодой и чистый,Как вечность, молодой.Над рожью колосистойЛечу в мечтах домой.

Мне верба веткой машет,Как пальмовым крылом.И перепелка плачетНа взгорке за селом.

В селе поют гармошки,Дымы в лугах стоят,И запахи картошкиРовесниц веселят.

Дивчина, словно парус,Мне машет рукавом…Да только нет мне парыВ селе и за селом!

Она за морем синим,За бором вековым,Она сродни пустынямИ бурям грозовым.

28 июля 1922 г.

«О будь, поэт, себе судьею…»

О будь, поэт, себе судьею,и в час, когда тоска в груди,Замри над собственной судьбою —И не прости, и осуди.и сонм свидетелей жестокихВзойдет со дна твоей души,Тогда скажи ей: в свет широкийИди сквозь боли и пороки,И, согрешивши, не греши.

1922

«Нет, не казарма день грядущий…»

Нет, не казарма день грядущийИ не бетонный коридор!Не зря сияет нам из гущиЗолотоглазый метеор.

Земли коснется окрыленно,И мир наш будет голубымОт стен кремлевских золоченыхДо плит, где спит железный Рим.

1923

ЧЁЛН

Памяти крупнейшего эпического поэта нового времени — Адама Мицкевича

Рыбак в раздумье бродит по дубравам,Где черный дрозд поет высоким травам,Где зрелых ягод пламенеет цвет,Где пронесла медведица свой след,Осинкам юным выказав свой норов,Где ключ прозрачный бьет под косогором,И скачет, и дробится на песке,И солнца луч танцует на листке,А лист дрожит, купаясь в чистой сини.Там гордые вокруг стоят вершиныВ убранстве елей, буков и осинИ рядом сосны — выше тех вершин —Склоняются для дружеской беседы.Шатры дубов, что на века воспеты,По-рыцарски приветливо зовут,Иль диких пчел покинутый приютКривым ножом в дупле рыбак кромсаетИ, словно гром, волков он прогоняетПрочь от беспечно дремлющих отар,Иль травы ищет для волшебных чар,Чтоб приготовить редкие настои.Ни лука, ни ружья не взяв с собою,Свой путь он вместе с солнышком торит,И лишь топор на поясе висит.Смахнув беспечно с шерстких елей смолки,Топча ногой опавшие иголки,Средь мхов не серны дикой ищет след,—Ему до серны нынче дела нет.Рыбак в раздумье бродит меж дерев,В его душе рождается напев.Но не зовет он песнею девчат,Собой напоминающих дриад,Со смехом переливчато-лукавымС лукошками снующих по дубравам.Не ставит он капканов на куниц,Не сторожит он златокрылых птиц,Раскинув среди зарослей терновыхПредательскую сеть из нитей новых.Высокие деревья обминая,То головой в раздумье он качает,То отойдет в сторонку, бормоча,То, словно заклинание шепча,Он вдруг замрет, припав к стволу плечом,Или о ствол ударит обухом —Так, что аж эхо по округе всейСто раз пройдет, пугая глухарей.И снова бродит меж дерев рыбак,Покуда там, где темный буеракВздымает к небу кроны вековые,В стволах скрывая кольца годовые,Не застучит всему наперекорВеселый и разгневанный топор,Подобно звуку боевой мортиры…Немало здесь работы для секиры:Рубить сучки, выглаживать, ровнять,Обтесывать и снова выпрямлять!И долотом, как предок востроглазый,Он ствол долбит, а тот ему не сразу,Не просто поддается, — здесь нужнаОсобая сноровка для челна.И вот с вершин, пропахших дикой хвоей,Плывет каюк просторною водою,Где из глубин лениво сонный сомПловцу вослед чуть шевелит хвостом.

Так, всматриваясь в даль, что просветлела,Плывет поэт, и опытный, и зрелый,Рекою жизни, ощутив сполна,Как быстротечна, в сущности, она!А та, как грудь хмельная, раскрываетСвои листки — и пышно расцветает,Чтоб к осени ее готов был плод.Дни, и года, и жизнь — все прочь течет.Он смену эту уловить стремится.Не овсюги, а золото пшеницыСпешит собрать — клад ясных дум своих.А кто-то думает: поэт затих,Поэт засох, как в зной родник кристальный.Тем временем он, вольный и печальный,Взмывая ввысь на крыльях голубых,Во днях труда, блаженных и хмельных,Творит в уединении своем,Как бог, и рай, и ад, и огнь, и гром,Живет средь мудрецов и дураков.И все, что принесло воображенье,Он превратил в прекрасное творенье.

Так дни идут. Так сталь, хоть и крепка,Стирается о ствол наверняка.Так то, что не под силу чарам рая,Поэт огнем души своей сжигает,Которую бездушным не постичь.Так он молитву превращает в клич!И тяжко весла загребают водуИ челн опять выносят на свободу.

1924

КОСОВИЦА