Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

«Жажду я — утро на поле встречая…»

Жажду я — утро на поле встречая —жемчуг молитвыкрестовымснова венком повить.

Жажду я — с первым лучом рассвета —в бокалы с ветромшума и ропотаволнами влить.

Жажду смешать — под лучами заката —жемчуг и ветер,чтоб полем росистымдолго бродить. И пить. И пить.

«Столько счастья, что боюсь я. Заласкает, как русалка…»

Столько счастья, что боюсь я. Заласкает, как русалка.Шелковистыми лучами спеленает, обовьет.В плен возьмет. И зацелует пылко, жарко, жадно. Жалко:страсть мою — хмельную брагу — всю до капли изопьет.

Только миг. Осколок мига — вспышка молнии мятежной.А исчезнет — и как будто недоступным станет мне.Пусть вернется! Пусть истратит. Пусть целует пылко, нежно.…Луч серебряный холодный усмехается в окне.

«Люблю. Лелею. Обовью…»

Люблю. Лелею. Обовьюее — прозрачную медово,свою весну, и молча сновав венцы ромашек перельювесну свою;

и звонко будем пить, ловитьотраву жадно — лепестками,и опьянеем, и в кровиумрем осенними листками —за миг любви.

«Кто так тихо пришел — незнакомый…»

Кто так тихо пришел — незнакомый,весь покрытый дымкой истомы,—коль округа молчаланочами?

Зашептали просторы приветы,и шептала — всю ночь до рассветаочарована ветромветка.

А как только брызнуло солнце —сколько видели стекла оконцаза пожара минутысмуты?

Кто так тихо пришел — незнакомый,весь покрытый дымкой истомы,—коль округа молчаланочами?

АСТРЫ

Вот и завяликрасные астры —цветы на тризнебылых надежд.В небесном залекостры погасли.— Мы жаждем жизни!— Но путь к ней где ж?..

— Мы жаждем жизни!..— Мы жаждем смеха!..— Мы жаждем бурии жарких гроз!..—Цветы на тризне…Им на утехустонали глуховетви берез.

КРАСНЫЙ ЗАПЕВ

I

По зеленой площадиснегом кружат лошади,всадники небесные громко говорят:— Гей, не спите, грешники:панские приспешникиникогда не спят!

Гордою и дружноюбурею безудержнойвстань, народ мой яростный, мужественный мой:шляхами суровымис гимном, песней новымимы выходим в бой.

Бликами-пожараминебо вспыхнет старое,огненною молнией горизонт зажжем:хватит унижаться нам,хватит пригибаться нампод чужим ярмом!

II

Мы тени… Темны и ловки.Мы — воля железной руки.Мы носим в груди своей ненависть немо,—и ночью осенней, в объятиях тьмы,гимны тебе сложили мы,красный террор гнева!

Мы — страх. Мы — карающий гнев.Мы молимся культу огней,и кто нас отважней под черным небом?..Мы — тени. Мы — сталь. И в объятиях тьмыгимны тебе сложили мы,красный террор гнева!

«Я порву те венки, что сплетались в года лихолетья…»

Гнату Михайличенко

Я порву те венки, что сплетались в года лихолетья,размету, растопчу их до пепла, чтоб унес его ветер.Вместо них я рассыплю повсюду волны солнечных песен,что как птицы быстры, что взлетают легко в поднебесье;оточу серебром; закалю их могучею сталью;дам им крылья ветров, крылья молнией жаркой расправлюи пущу. Пусть летят же, подобно цветным метеорам,не к роскошным дворцам, не к бескрайним небесным просторам,а в беленую хату, где в углу дышит горе заклятьем.Мои песни просты и рабочему сердцу понятны.Засияют они, словно зори на небе глубоком,—и не будет крестьянин уже никогда одиноким.

РЕВОЛЮЦИЯ

I

Утром — первый луч весенний,утром — свежий, молодой —из подвалов темных, древнихвознеси нас над бедой.

Вот: уже встают народыподневольные — кругом,словно молодые всходыв поле старом и седом.

II

Он целью выразил мечту:к ней напрямик идет усердно,и каждый стук святого сердцанесет — весну в цвету.

Шагай, страдалец всеблагой:твои пути лежат широко,твои слова летят далеко,в них — цели всей твоей огонь!

III

Нет отдыха: не пробил час!Пускай последний луч погас —мы сами запалим огни,из ночи сотворяя дни!

Кремень — о сталь: и свет добыт!Мы непокорны, как гранит.Идем, идем, несем огни,из вспышек сотворяя дни!

IV

Довольно! Встрепенись в цепях,свобода, стягом соколиным!Нас удержать пытался страх,но мы летим, летим к равнинам,

и нами выкованный гимнпод звонким небом серебрится.Туда — к просторам дорогим —с низин. Туда. Мы — крылья! Птицы!

V

На митинг — в толпе — на площадьвенки несут — венки и гирлянды,полощутсяреволюционные пряди.

На площадь — на митинг — ликуя!И завтра — верьте — глядя в небо —мир отпразднует бурю такую,какой еще не было.

НА ПОСЛЕДНЕЙ ГРАНИЦЕ

А мы, мудрецы и поэты,хранители тайны и веры —унесем зажженные светыв катакомбы, в пустыни, в пещеры.

В. Брюсов

Это пламенный день?И на юных полях революциитолько тень,только тень.Это пламенный день?

Но, достигнув границына последней заставе,каждый принарядитсяи жрецом света станет.

Из пещер и со днапринесут дифирамб революции:дополна,дополна —из пещер и со дна.

И, достигнув границына последней заставе,каждый принарядитсяи жрецом веры станет.

«Две души: одна взыскует бури…»

Две души: одна взыскует бури,              струн горячих на бандуре,звону, шуму, сверканья, поэзии,              братской марсельезы.

А другая… Та ищет другое —              степь широкую в покое,туманов синих, облаков нежных              в небе безбрежном.

Как плющи, переплелись дороги —              две души — в одной тревоге,и чего я жду: не то покоя,              не то жажду боя?

Василь Блакитный

© Перевод В. Звягинцева

«Всю жизнь горю… Я в ней пою…»

Всю жизнь горю… Я в ней поюИ смех, и терпкость слез горючих.Как солнце росы пьет — я пьюМгновенья радостей летучих.

1912

«Я не открою дум своих…»

Я не открою дум своихЗавистливым и хитрым людям,Лесам, цветам открою их,Ветрам и тучам — правым судьям.Лишь им — друзьям — несу не споряТо сердце, что людьми разбито,Глаза, что выплаканы в горе,И слово желчи ядовитой.

1912

«Песнь одиноких своевольных дней…»

Песнь одиноких своевольных дней,Огонь потайный, жгучий, животворныйГублю в стране мечты моей,И гаснет он в просторах горных.О, сколько их — моих огней!Но иногда так жаль, что ты — стрела —Не можешь на лету остановиться,Слезами сладкими залиться.Хоть погрустить и ты б могла!

1912

К УЛИЦАМ ГОРОДА