Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

укладом, что не дает оснований для характеристики этих обществ как рабовладельческих.

2. Понятие рабовладельческого способа производства формулируется лишь по одному основанию – наличию эксплуатации рабского труда. Это позволяет традиционным марксистам огульно зачислить почти все общества древности в разряд рабовладельческих, обнаружив в них наличие рабов. И это не позволяет, почему-то зачислить в разряд рабовладельческих обществ общества средневековья. Хотя и там рабство достаточно распространено.

3. Кроме того, подобный способ формулировки понятия «рабовладельческий способ производства» позволяет не замечать существенных различий между «рабовладельческими» обществами. В Афинах рабовладение обслуживает полисную структуру. В Риме же оно существует в рамках магнарно-нобиларных структур. Столь оригинальный способ формулировки позволяет оба общества слить в понятии рабовладельческого общества, утеряв их качественное различие. Если мы попытаемся создать определение рабовладельческого (доминарного) способа производства, опираясь на социальную практику Афин, то мы получим одну формулировку, если же мы будем делать это, опираясь на социальную практику Рима, то мы получим другую формулировку, если мы будем анализировать иные общества, то мы получим третью, четвертую и так далее формулировки. Эта трудность элегантно (если не жульнически) преодолевается традиционными марксистами за счет выделения рабовладельческого (доминарного) способа производства лишь по одному признаку – характеру эксплуатации непосредственного производителя.

Мы полагаем, что понятие «способ производства» необходимо формулировать не по одному признаку, а по совокупности всех характеристик наличного производства и обмена. В этом отношении о доминарном способе производства не может быть и речи. Можно говорить лишь о доминарном способе эксплуатации непосредственного производителя. Соответственно, этот способ эксплуатации может быть использован в рамках различных способов производства.

Из всего вышесказанного следует, что о доминарных (рабовладельческих) обществах говорить не следует. Те единичные, эксклюзивные образцы, которые традиционно обозначались, как рабовладельческие общества должны быть характеризованы в иных понятиях. Именно в этом направлении мы и должны были бы следовать. Но давление традиции и научного требования простоты заставляет нас пока не отказываться столь радикально от понятия «доминарная формация». Но использовать это понятие следует лишь с учетом тех оговорок, которые мы привели выше.

Доминарный тип общества возникает достаточно редко и вследствие уникального стечения обстоятельств. Фактически, он порождается двумя мощнейшими факторами. Первый из них – масштабный постоянный приток на рынок труда дешевой рабской силы. Второй фактор – наличие мощных, развитых нобиларных структур, порождающих обширный рынок для сбыта товаров рабовладельческих хозяйств.

Доминаризм может возникнуть лишь в сочетании этих двух факторов. Отсутствие масштабного, постоянного притока рабов не позволит создать крупные рабовладельческие хозяйства. Отсутствие же развитого рынка не позволит этим хозяйствам быть эффективными. В отсутствие подобного рынка не может быть повсеместного спроса на рабов и, следовательно, не может быть мотива этих рабов захватывать. Самое естественное, что можно сделать в этой ситуации – сажать этих пленников на землю, превращая их в зависимых крестьян. Что, кстати, мы и видим в истории. Так, например, историки неоднократно указывали, что после прекращения регулярных торговых связей Древней Руси по линии «из варяг в греки», рабы перестают быть товаром, поставляемым на внешние рынки, а помещаются на землю для её обработки.

Судя по всему, именно нобиларные структуры являются мощнейшим катализатором для порождения доминарных хозяйств. Мы отчетливо видим это как в древности, так и в Новое время. Достаточно вспомнить, что расцвет плантационного рабства в Северной Америке был спровоцирован бурным развитием индустронобиларных структур (капитализма).

По различным датировкам homo sapiens возник примерно 150 тыс. лет назад. Переход к аграрному производящему хозяйству и возникновение цивилизации историки традиционно относят к последним десяти тысячам лет до нашей эры. Здесь вполне уместен вопрос, почему этот переход не осуществился ранее? Скорее всего, причиной тому служит динамика оледенений. Лишь применительно к десятому тысячелетию до н. э. можно говорить об определенной стабилизации климатическо-географическо-геологической ситуации. Соответственно, появляется возможность для реализации сущностных механизмов динамики.

Здесь мы вновь считаем необходимым пояснить суть нашего подхода к социальной динамике. Мы стараемся максимально избежать простых идей в понимании социального. А именно к ним, к сожалению, тяготеет множество теоретиков. Утверждение о том, что социальная динамика предопределена – понятная и простая идея. Утверждение, что социальное развитие – спонтанно и ничем не детерминировано – тоже понятная и простая идея. Это крайности, огрубляющие и примитивизирующие понимание социального. Разумно их избежать. Социум содержит в себе сущностные механизмы развития: закон возрастания потребностей, тенденция к инновациям, стремление к выживанию, посредством адекватных ответов на Вызовы и т. д. Эти механизмы имплицитны и латентны в социальном. Но их актуализация зависит от множества факторов. Это и внешние факторы среды, и внутренние факторы самого социума. Так, например, капитализм (индустронобиларизм) достаточно независим от внешних факторов, но в него встроены структуры, перманентно активизирующие, «запускающие» сущностные механизмы развития. Аграрные же общества подобных структур почти не имеют. Таким образом, включение или невключение механизмов развития не предопределено, и часто зависит от случайных факторов. Но сами механизмы развития принадлежат сущности социума.

В результате стабилизации климатическо-географическо-геологической ситуации ряд социоров начинает переходить к земледелию. Причем переход этот осуществляется в наиболее благоприятных географических зонах, и он во многом является следствием кумулятивного накопления «цивилизационных новаций». Часто использование металла оказывается следствием этого перехода, но не его причиной. Так, например, было в Древнем Египте и Месопотамии. Цивилизации

Центральной и Южной Америки не знали вообще хозяйственного использования металла.

Ко II тыс. до н. э. практически вся Азия охвачена аграрными цивилизациями. Их социальная форма – различные вариации агрополитаризма. Однако, время от времени некоторые социумы дрейфуют в сторону магнаризма и нобиларизма, но в целом весь Восток вплоть до новейшего времени остается в объятиях агрополитаризма.134 Именно этим объясняется практически полная консервация социальной динамики в этом регионе. Серьезные стадиальные и формационные изменения здесь начались лишь в конце Нового времени и в Новейшее время под определяющим, инициирующим влиянием Запада.

Таким образом, мы имеем полное право, обратиться теперь к аграрным цивилизациям Запада. Но вновь, нелишне заметить, что это обращение инициировано лишь интересом современного исследователя. Ни о какой передаче эстафеты в линии прогресса здесь говорить нельзя. Для объективного научного знания Восток обладает такой же ценностью, как и Запад. Но поскольку мы хотим понять сущность исторической динамики, мы вполне правомерно обращаемся к региону, породившему самое существенное изменение.

Эгейская цивилизация II тыс. до н. э. – первая цивилизация Запада. Она находится под влиянием социальных форм Востока. Её возникновение и развитие во многом определяется социальной и культурной диффузией.

Собственно же цивилизации Запада со своим специфическим лицом возникают лишь в первом тысячелетии до н. э. Причин их возникновения много. Но мы отметим лишь две наиболее существенные. Первая – заимствование культуры металла с Востока. Вторая – серьезное демографическое давление, заставляющее осваивать новые аграрные регионы, которые, конечно, были менее благоприятны по сравнению с «Благодатным