Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Тебя послушать, так ты прямо наркоманка, — неожиданно заявила Елена, снова садясь, — Мальчик хороший, подруги, училище это твоё художественное, а тебя так и тянет снова вмазаться. — Она смотрела Светке в глаза и видела её насквозь. И что бы она ответила? Что бросилась на этот путь от безнадёги, от того, что почувствовала себя предельно одинокой, от того, что разрушились все связи, которые держали её на месте?

Светка не отвела взгляд. Она с достоинством, насколько могла, сказала:

— По всей видимости, так и есть. А теперь у меня, как у всякого наркомана, бэд трип и проблемы.

Елена ещё немного посверлила её своим пристальным черешневым взглядом, а потом сказала:

— На счастье, у тебя есть я. А у меня есть Соня… на крайний случай.

Глава 26.

Светка понятия не имела, какую сослужила службу этой самоуверенной красавице. Она никогда бы в этом не призналась — и она не призналась! — но однажды, много позже, я поняла, почему она с таким усердием взялась решать проблемы девочки Светы. Интерес к нашей общей «теме» тут сыграл свою роль, но не самую важную.

Гораздо важнее оказалась для неё возможность ощутить себя… ну, не «главной», конечно, и даже не столько «старшей», сколько тем человеком, который ориентируется в ситуации. Иллюзия контроля — тогдашняя Света таких слов знать не знала. Отдалённо понимать чувства Елены я начала, когда в одной книжке прочитала, как страшно ехать по горной дороге на пассажирском сиденье — и как спокойно становится, стоит оказаться за рулём. Елене было не привыкать рулить собой, но здесь, в Стамбуле, она на какое-то время немного потерялась. На неё свалился весь этот город с чужим языком, чужой едой, чужими запахами и звуками, поколебав её уверенность в себе. Но тут в её поле зрения оказался некто, кто был в ещё более плачевной ситуации и явно нуждался в руководстве. Елена почувствовала в руках руль и дала по газам.

А Светка оказалась на пассажирском сиденье, и следующие пару суток в ужасе цеплялась за что попало, пока их двоих несло по странным серпантинам над пропастью.

Правда, сначала даже гор никаких, образно выражаясь, видно не было. Прежде чем обратиться к своей «последней надежде», неведомой Соне, Елена рассудила вслух:

— Значит, так. У тебя есть минимум одна возможность выбраться отсюда. Как минимум, ты можешь обратиться в российское консульство, в Стамбуле оно точно есть. У меня на такой крайний случай есть телефоны и адрес — куда звонить и идти туристу в случае потери документов, или в случае иных каких происшествий. Допустим, — Елена наставила на неё указательный палец, — Допустим, ты отстала от группы и потеряла документы… — она, поджав губы, окинула Светку взглядом и покачала головой. — Нет, фигня. Они тут же начнут спрашивать информацию по турфирме, дате прилёта и отлёта, в какой гостинице заселяли… И будут проверять. Значит, не группа. Можешь назваться самостоятельной туристкой, как вот я. Значит, тогда они будут запрос делать по месту жительства… наверное, — она нахмурилась и снова поджала губы. Собственная неосведомлённость явно здорово её раздражала.

— Они же в любом случае узнают, что я официально не въезжала в страну? — спросила Светка, — У них же есть, это самое, ну, база данных? Или как оно называется?

— Да есть, наверное, — Елена поморщилась, — С другой стороны — это ж турки. У них, небось, бардак хуже нашего. Но если узнают, выходит, ты закон нарушила. Нелегальный мигрант.

— Ну и пусть депортируют меня, блин, домой, — пробурчала Светка, стараясь скрыть страх. Она не имела ни малейшего представления о том, как «депортируют». Елена, похоже, тоже, потому что она сменила тему:

— Возможно, дело и правда в месте. Стамбул… особенный, это сразу чувствуется. Такой… подавляющий, — она невольно поёжилась, — Может, у него какое-то особое тяготение? Значит, надо отъехать куда-то в менее населённые места. И… ещё раз попробовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Светка подняла взгляд на неё и подумала — только подумала! — а она уже выпрямилась и смотрела в ответ возмущённо:

— Ну, нет! Даже не думай. Меня это не касается. Я пробовать не собираюсь, ни здесь, ни где-то там ещё. Никогда и ни за что!

Светка сникла и снова уставилась на свои ступни. Они у неё были почти совсем белые, потому что большую часть лета она проходила в кедах, в том числе эти несколько дней в Стамбуле. И крымский отдых, когда Светка щеголяла в босоножках, не особо помог. Зато кисти рук, обхватившие щиколотки, были красивого золотистого цвета. Она вспомнила, как в Крыму слегка обожгла руки, когда уселась рисовать на пляже: голова в кепке, полотенце на плечах и беззащитные кисти, держащие альбом и карандаш. Ей повезло тогда, банки сметаны и тюбика пантенола хватило, чтобы ожог быстро прошёл. Светка внутри себя немного гордилась, говоря мысленно: artist’ssunburn. Характерный солнечный ожог художника на пленэре.

Девушки молчали, глядя в разные углы. Может, начни Светка уговаривать, они бы в итоге разругались, и она ушла не солоно хлебавши сама искать ответы на свои вопросы. Но она молчала, потому что её совершенно размазало. Она плохо спала несколько ночей подряд, мало ела и мучилась похмельем по утрам. Шлялась по солнцу. Недостаточно пила воды. А теперь вот приняла душ и хотела только одного — лечь и заснуть по-хорошему.

Кажется, Елена наконец это увидела. Она спросила мрачно:

— Ты чего это, засыпаешь, что ли?

— Да как-то, — Светка потерла глаза и неожиданно для себя громко, длинно зевнула, только что не зарычав, а под конец клацнула зубами. Елена на мгновение скривилась от этого неприглядного зрелища, встала и сказала:

— Ладно, укладывайся. Я тебе воды принесла — вот тут у кровати — она указала на пакет, из которого торчала пара литровых бутылок воды, покрытых капельками конденсата, — Кондей тебе оставлю на двадцать градусов, только балкон не отворяй.

— А ты? — спросила Светка, с трудом поднимаясь со стула и нащупывая верхнюю пуговицу рубашки.

— А я пройдусь, — ответила она, беря с кровати красивую белую полотняную шляпку, — Пообедаю. Мне тут местная тётка всё сватала ресторан какой-то, надо глянуть, так ли он хорош. — Она надела шляпку, поправила локоны, мельком глянув в зеркало у входа, — Я ж только приехала, ничего ещё толком не видела. Не то, что ты. Небось, уже все местные красоты обошла? — она посмотрела на подопечную насмешливо, а та застыла, держась за вторую пуговицу. Она вдруг почувствовала себя страшно неловко, потому что Елена была права. До того, как понять, что влипла, Светка два дня подряд бродила по городу в самой розовой туристической эйфории, тратя свой невеликий запас денег на билеты в музеи, дворцы и парки. Это казалось таким естественным, но сейчас ей было за это почти стыдно.

— Ладно, увидимся, — Елена взяла пульт от кондиционера, понажимала там что-то, заставив его пищать и потом гудеть, а потом ушла, оставив Светку в быстро охлаждающейся комнате.

Медленно двигая руками и почти непрерывно зевая, она разделась до трусов и топа (проклятых кружевных трусиков и топа телесного цвета), заползла под одеяло и почти сразу вырубилась.

Проснулась она, видимо, уже ближе к вечеру. В комнате было сумрачно, в окно сочился слабый свет. Светка села, нашарила у кровати бутылку с водой, скрутила крышечку и моментально облилась — это была газировка. Спросонья у неё аж дыхание перехватило от брызг и пены, так что она даже не высказалась вслух. Просто переждала бедствие и стала пить. Напившись, девушка выбралась из постели, нашла пульт от кондиционера, потом сам кондиционер — он висел на стене возле окна — и некоторое время пялилась на пульт, соображая, где «выкл». Наконец, сообразила, что это большая зелёная кнопка с надписью on/off. Нажала — кондиционер тут же перестал гудеть, скрипнул, и две узкие щели в нижнем торце закрылись.

Бросив пульт на кровать, она открыла балконную дверь и выглянула. На неё дохнуло теплом, как из остывающей духовки, она снова ахнула и замерла. Закат окрасил окрестные крыши в тёплые яркие оттенки. Солнце ещё отражалось в некоторых окнах, заливая их плавящимся сиянием. Фасад здания, в котором находилась гостиница, уже лежал в глубокой тени, улицы ниже тоже кое-где были залиты вечерней синевой. Красиво. Постиранные трусы по-прежнему висели, засунутые между прутьями балконной решетки. Светка протянула руку — сухие. Ура! Тут до неё дошло, что она почти вылезла на балкон в одних трусах и майке, и она побыстрее вернулась на кровать. Радостно стянула кружавчики, надела свой добрый честный хлопок, решив, что обойдётся и без лифчика. Елены всё ещё не было. Светка взялась за запястье и сообразила, что оставила часы в ванной.