Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Идеологи загнивающего капитализма исказили дарвиновскую теорию эволюции, породили ложную идеалистическую теорию менделизма-морганизма, так называемую генетику, базирующуюся на механистических представлениях о роли генов. Но и в дарвиновской теории эволюции содержались, по мнению лысенковцев, ошибочные положения, заключающиеся в преувеличении роли случайностей, отрицании скачков, уступках мальтузианству. С победой нового прогрессивного социалистического строя в СССР возникают предпосылки для творческого развития дарвинизма, полного проявления его позитивных достижений, подлинного понимания факторов и закономерностей эволюции, в том числе и социальной эволюции, закономерно приводящей к победе над отжившим капитализмом передового общественного строя – социализма, которая происходит революционным путём.

Важнейшим побудительным мотивом для «исправления» дарвинизма и эволюционизма явилось отрицание конкуренции, рассмотрение конкуренции в качестве формы функционирования отжившего капитализма, заменяемой при социализме социалистическим соревнованием. Раз конкуренция не является всеобщим свойством и движущей силой эволюции, значит, учение Дарвина о внутривидовой и межвидовой конкуренции является просто перенесением на природу свойств определённого общественного строя – капитализма. Эволюция происходит не путём устранения не выдержавших конкуренции особей, популяций и видов, а путём воспитания средой и передаче благоприобретённых в этом социалистическом соревновании признаков последующим поколениям.

Отсюда и возникает необходимость дополнения дарвинизма «усовершенствованным» ламаркизмом, причём это «усовершенствование» сводится к принятию наиболее плоского, упрощённого варианта ламаркизма. Сам Ламарк, сочувствовавший идеалам французской революции, пришёл бы в ужас от этого варианта. Нарком земледелия СССР А. Яковлев уже в 1931 г. выдвинул лозунг революционизирования жизни животных и растений. И. Презент обосновал плановое воздействие на ход органической эволюции и на условия существования животных и растений. «Для новых, нами выводимых, органических форм, – писал он в 1932 г., – мы создаём и новые условия существования» (Презент И.И. Основные черты учения Дарвина (К пятидесятилетию со дня смерти) – Природа, 1932, № 6–7, с. 484–510, с.510).

Выведению нового, советского типа человека в искусственно созданных условиях общественной жизни должно было соответствовать аналогичное выведение с наследованием навязанных признаков. Природа, однако, оказалась более устойчивой по отношению к подобным воздействиям, чем поставленные в нечеловеческие условия люди. Лысенковские ламаркисты выбросили из эволюционного учения Ламарка активное приспособление к среде посредством индивидуальной тренировки органов. Они заменили его пассивным приспособлением к искусственно созданным социалистическими «творцами» условиям, дополнив искусственным отбором пригодных к выживанию в этих условиях форм. Однако изготовленный таким образом в мичуринском духе гибрид Дарвина и Ламарка, как и достижения мичуринского садоводства, никак не хотел размножаться и сохранять приобретённые признаки.

Предпочтение, оказываемое ламаркизму при «творческом» переосмыслении дарвинизма, диктовалось также утопическим стремлением быстро и круто изменить мир, подогнать его в процессе изменения под коммунистическую теорию, сделать мир земным раем в минимальные сроки, пусть и с большими жертвами. Эта «практическая» сторона лысенковщины также соответствовала религиозной составляющей марксистско-ленинистского мировоззрения. «Наша задача, – писал философствующий лысенковец Б. Келлер, – не просто изучать природу животных и растений, а самым решительным образом её переделывать в интересах созидаемого нового коммунистического мира» (Келлер Б.А. Дарвин в стране строящегося социализма – Природа, 1932, № 6–7, с. 475–484, с. 479). Бунтарский дух тезиса Маркса о Фейербахе, гласящий, что философы до сих пор только объясняли мир, нужно же создать философию с целью его изменения, здесь преобразован в верноподданическое стремление изменять мир так, как прикажет коммунистическое начальство (хотя на словах и бунтарский дух, и мечта о новом мире сохранены).

Практическая деятельность лысенковцев по преобразованию мира путём насилия над эволюцией была столь же масштабна, как и их глобальный псевдоэволюционизм. В предвоенные и послевоенные годы лысенковскими яровизированными семенами были засеяны миллионы гектаров колхозных полей. Широкомасштабная деятельность по яровизации не отличалась, однако, ни по уровню научности, ни по хозяйственным результатам в виде повышения урожайности, от таких действий, как окропление святой водой или нашёптывание молитв. Яровизация была сугубо культовым действом, хотя и проводимым воинствующими атеистами. Как и всякая фантастическая религия, теория яровизации базировалась на представлении о всемогуществе воли, способной подчинять естественный ход природных процессов. Только в теориях и культовых действиях религиозных атеистов советского типа наблюдалась подмена Воли Божьей волей Коммунистической партии и тоталитарной, ультрамобилизационной диктатуры.

Отсутствие конкретных результатов своего волхвования над эволюцией лысенковские теоретики и практики прикрывали всё новыми широковещательными обещаниями, а нередко и жульническими приёмами: умышленной подтасовкой результатов экспериментов, созданием образцово-показательных хозяйств, полей или ферм. Точно так же доказывались преимущества коммунистического социализма и в социальной сфере. Но главным приёмом отвлечения внимания от реальных результатов лысенковской науки и практики была борьба с «менделистами-морганистами», преследование нормальной науки путём её подведения под статус политической оппозиции.

Принадлежность к оппозиции в советский период была поводом для всевозможных репрессий и нередко означала смертный приговор. Последовательные разгромы различных оппозиций были проведены сначала в самой партии, затем в руководстве армией, наконец – в науке и искусстве. Действительные и мнимые оппозиционеры наполняли многомиллионное население ГУЛАГа. В борьбе с оппозиционерами лысенковщина в науке также смыкалась с лысенковщиной в политике: и та, и другая осуществляла селекцию людей путём отсева недовольных и самостоятельно мыслящих и формирования нового вида людей – агрессивно-послушного homo soveticus. В этом состояло важнейшее направление эволюционных достижений лысенковщины.

В конечном счёте лысенковский эволюционизм стал посмешищем мирового научного сообщества. На весь мир прогремели сенсационные эксперименты по превращению пшеницы из овса и берёзы из ольхи. Дальше всех пошла в подобных экспериментах О. Лепешинская, которой удалось проследить образование клеток из яичного желтка и растёртой гидры, развитие кровеносных сосудов и элементов крови из желточных шаров и т. д.

Лысенковщину как теорию и практику насильственного «улучшения» эволюции следует понимать в узком и расширительном, переносном смысле. В узком смысле она действовала в биологии и сельском хозяйстве СССР в 30-е – 50-е годы XX века. В широком смысле лысенковщиной можно назвать (презрительно именовать) всю теорию и практику «социалистического строительства» в СССР и покорённых им странах. Лысенковщина в узком смысле нанесла колоссальный вред биологической науке и сельскому хозяйству СССР, однако она оставалась специфически советским, локальным явлением. Гораздо более страшные последствия имела лысенковщина в широком смысле, имевшая, по существу, глобальное распространение и глобальные последствия. Однако и она представляла собой не что иное, как тупиковую ветвь эволюции.

Погром, которому лысенковцы подвергли российскую генетику и генетический селекционизм, был поистине ужасен. По своим масштабам он мог сравниться только с разгромом командования и офицерского корпуса собственной армии накануне вхождения СССР во вторую мировую войну.

Наряду с «вейсманизмом – морганизмом» как проявлением крайней степени загнивания буржуазного интеллекта в «так называемой» генетике в качестве буржуазных лженаук третировались теория относительности Эйнштейна, квантовая механика и кибернетика, что обусловило длительное отставание российской науки в этих важнейших областях познания. Но наклеивание ярлыка «вейсманиста – морганиста» влекло за собой почти столь же жестокие расправы, как наклеивание жёлтой шестиконечной звезды на одежду евреев в гитлеровской Германии и на оккупированных ею территориях.

По-разному сложились судьбы учёных, попавших по действие коммунистической «инквизиции». Многие были расстреляны или сгинули в концентрационных лагерях сталинского ГУЛАГа. Некоторые выжили и вернулись к научной деятельности после смерти Сталина. Многие были выброшены из науки. Кто-то из учёных, будучи снят со своих постов, продолжал эксперименты на даче. Немало было и таких, кто был запуган и переметнулся на сторону лысенковцев. Кому-то удалось эмигрировать и обосноваться в Германии или США.