Иные знания - Екатерина В. Коробова

что она получила пощечину. Лицо обожгло несуществующей болью. Она с силой сжала кулаки, набираясь смелости, чтобы продолжить.

– Я знаю, о чем судачат в народе. И слышала рассказы Майи об этом сбежавшем змееныше, о том, что он может сделать. И эти возобновившиеся бои в ристалищах. Я… – Куница сглотнула. Пересохшее горло саднило. Она уже ненавидела себя за сказанное, но просто не могла не начать этой беседы.

– Ты что, об этом пришла со мной говорить? Вломилась без приглашения в кабинет к Императору, чтобы обсудить сплетни на балу, а потом домыслы всякой черни? Весь этот вздор? – Аврум говорил спокойным, совершенно ледяным тоном. Только нахмуренные брови выдавали его. – Это оскорбительно и недопустимо, и я поверить не могу, что приходится тебе это разъяснять. Если приходила за благодарностью, ты получила ее. А теперь – убирайся.

Неужели человек, сидевший перед Куницей, в принципе умел улыбаться?

Куница не помнила, как вышла из кабинета. Она очнулась уже за дверью, прижавшись лбом к холодному камню стены. Руки тряслись так сильно, что она чуть не попала ногтем себе в веко, пытаясь смахнуть со лба прядь. Как хорошо было бы сейчас найти маску и спрятать лицо.

Она опустилась на колени, пытаясь отыскать пестрый расшитый лоскут ткани в пышном ворсе ковра. Перед глазами все плыло, и пришлось замереть и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоиться.

Она летела сюда через полстраны, не отрывая застывшего, полного ужаса взгляда от окна. Но даже этого не нужно было, чтобы понять: Элемента горела. Пожарами, вспыхивающими мятежами, массовыми казнями на городских площадях. В Водных тюрьмах стали использовать даже полузатопленные, десятилетиями пустующие камеры. Армия и Цензура принимают все новых добровольцев. Меры ужесточаются наперегонки с голодом и другими бедами. И даже на фоне всего этого – все равно война, в необходимости которой никто почему-то не сомневался. Наоборот, события торопили всеми силами.

Куница нащупала тонкую шелковую повязку. Дурацкий праздник, но имелся в этих масках огромный плюс – за ними можно спрятать любое переживание. Она встала, отряхнула колени, выпрямила спину.

Аврум не сомневался, что справится. В Нем – все эпохи правления Тысячелетников, в Нем сам Огонь, Он и есть Власть и Справедливость. Если Император считает, что победит, значит, так оно и будет.

А она – она просто будет рядом. Даже за закрытой дверью.

1010 год от сотворения Свода,

10-й день первого весеннего отрезка Элемента, Предел

Мария

Здесь наконец-то стало тихо. Нежеланный шумный праздник внизу был хуже прокисшего вина, голова от него болела немилосердно.

Мария кивком указала няне на выход, и та подскочила, будто все время только этого и ждала. И еще не успела поплотнее захлопнуть дверь, а в коридоре уже послышался громкий облегченный вздох. Словно кто-то тонул и наконец выбрался на сушу. За вздохом последовали частые шаги, почти срывавшиеся на бег.

Мария закусила губу. Ей, наоборот, предстояло войти в эти темные воды, ощущая, как они пробираются под одежду и смыкаются над головой.

Огнесветильник в углу еле теплился, и она чуть не упала, споткнувшись о банкетку, незаметную в полумраке. От шума Авель завозился и что-то простонал сквозь сон.

Сон, который не прерывался уже который день.

Мария резко подняла руки – окна распахнулись, и ворвался холодный весенний ветер, пахнущий талым снегом и мокрой землей. Занавески взлетели почти до потолка, рассыпав по комнате тревожные тени. От сквозняка светильник совсем погас, но Мария не стала возвращать туда пламя. Она вновь и вновь звала Воздух – так, как могла позволить себе только без свидетелей, не боясь быть раскрытой, выдать проклятый секрет, столько отнявший у нее.

«Причастные Знанию благословлены Четырьмя» – так сказал Аврум в день их свадьбы.

Мария предпочла бы быть проклятой самой Праматерью, лишь бы хоть день прожить другой – нормальной – жизнью. Не таясь, не страшась каждого шага, не видя страданий своего ребенка. Стать даллой какого-нибудь творца Воздуха, даже не догадываясь, что может быть иначе, весь свой век простодушно собирать и чинить воздушные механизмы или развозить Летящую почту. Бесхитростная доля, влача которую и не догадаешься о сокрытом в ней обмане. Если все вокруг – и сама Мария – было истинным, то почему в этом столько боли и лжи?

Мария остановилась, только когда поняла, что совсем замерзла. На ощупь она пробралась к детской кровати и села. Взмах руки – огнесветильник зажегся, и в детской вновь стало светло, еще один – и ставни плотно захлопнулись.

Лоб Авеля, укутанного пуховым одеялом, покрылся испариной. Мария обняла себя за плечи, пытаясь согреться.

Ненавистное Знание. Это так похоже на Аврума – жертвовать другими, самому до последнего прячась в тени. Лучше бы Знания и вовсе не существовало, пусть бы Стихии оставались дикими и непокоренными, пусть бы самой Элементы не было. Голова сделалась тяжелой, мысли – неповоротливыми и чужими. Здесь и правда трудно слишком долго находиться.

Мария не знала ни одного целительного творения и теперь жалела, что раньше не интересовалась ими. Она поднесла руку к горячему лбу сына и осторожно опустила ладонь. Авель не шелохнулся.

Вторая рука сама собой сжалась в кулак. Ураган, зревший где-то внутри, вот-вот готовился сорваться с кончиков пальцев и камня на камне не оставить от ненавистного Двора. Разнести, уничтожить, искрошить в пыль, потому что она – Мария – все еще была тут, как бы мало ни придавал этому значения Аврум.

Она судорожно вздохнула. Не сейчас, еще рано. Осталось только немного подождать, и нужный день непременно настанет. И тогда ей хватит сил.

Порыв ветра с улицы яростно ударил в стекла, и одно окно, закрытое не так плотно, вновь распахнулось. Огонь вспыхнул ярче, вся комната будто покачнулась. Первые тяжелые капли дождя упали на подоконник. Приближалась буря.

Мария сидела не шелохнувшись.

1010 год от сотворения Свода,

11-й день первого весеннего отрезка Себерия, Край Озер

Дарина

– Они действуют так же, как воздушные аппараты? – Дарина взяла одну из огнестрел. Металл приятно холодил ладонь.

Дарина столько собрала их по старым чертежам Креста, но, к своему стыду, впервые задумалась о том, как же, собственно, им надлежало работать.

– Ну, в принципе да, – Риккард осторожно забрал оружие у нее из рук. – Они могут накапливать Стихию других творцов. Воздух в корабле позволяет ему летать под управлением хоть берущего. Заряженной огнестрелой может пользоваться человек без Стихии. В принципе, и творец другой Стихии сможет зарядить ее – не так уж и сложно. Даже мастер.

– «Даже», – Ярт передразнил его. – Тут