Иные знания - Екатерина В. Коробова

Какими маленькими они все еще были тогда… И где теперь все это?

– Я буду скучать, – Лика протянула Мирре руку. Казалось невозможным признаться, как сильно она уже скучает по тому, чего больше нет.

– И я, – Мирра поймала ее ладонь в свою. – Скорее бы конец всему этому. Всему.

– Ага, – Лика высвободила кисть и распустила одну из косичек. Пара толстых ниток так и осталась у нее между пальцев. – Почему ты остаешься воевать?

– Чтобы утереть нос Ярту, с его вечными рассуждениями о том, как нам с Риком не хватает дисциплины, конечно же, – усмехнулась Мирра. И добавила серьезно: – От нас правда тут будет больше пользы.

– Ты совсем не боишься? – Лика пожалела о вопросе еще до того, как успела задать.

Мирра погрустнела.

– Я уже не помню, как жить и не бояться, если честно, – печально ответила она. – Боюсь. И Рик боится. И Ласка. Но это же ничего не меняет.

Лика придвинулась ближе и обняла ее. Макушка Мирры едва доставала ей до плеча, но Лика почему-то ощутила именно себя совсем маленькой и незначительной.

– Я буду скучать, – вновь повторила она.

– И я. – Мирра вздохнула. – Но это ведь очень скоро кончится, правда?

– Конечно, – Лика зажмурилась. – И все будет хорошо.

– Отдыхай, – Мирра погладила ее по щеке. Она всегда была такой смелой и сильной или Лика просто забыла? – Завтра долгая дорога. Но вас будут ждать.

Долгая-долгая дорога. Лика прикрыла глаза и вновь перечислила, будто строчку из стиха: «Заяц, Молчун, Жердь и Кудряшка».

1010 год от сотворения Свода,

10-й день первого весеннего отрезка Элемента, Предел

Куница

Нелепую праздничную маску – отвратительную безвкусицу, всю в тяжелых блестящих нашивках – Куница с радостью сорвала с себя еще в коридоре, подходя к кабинету, и с наслаждением бросила на пол. Толстый ковер скрал звук падения, так же, как скрадывал ее легкие торопливые шаги. Музыка сюда почти не доносилась, стук в дверь раздался оглушительно громко.

Впервые в жизни Куница позволила себе такую дерзость – войти без приглашения, не сообщив заранее о себе. Сегодня она не будет смиренно оставаться незаметной и тихой. Пусть ее лицо будет видно, пусть ее голос услышат.

Аврум сидел за рабочим столом, склонившись над стопкой листов. Снятая маска лежала тут же, среди письменных принадлежностей, рядом со сброшенным красным шейным платком. На столе царил непривычный беспорядок: дорогие акваперья были рассыпаны по столешнице вперемешку с обрывками бумаги, раскрытые книги небрежно лежали корешками вверх. В воздухе висел тяжелый запах гари и алкоголя. Аврум казался сосредоточенным и бесконечно уставшим, словно провел за этим столом долгие годы. Сердце Куницы сжалось от глупой тоски.

– Ты? – Он откинулся на спинку стула, но не встал.

Куница заметила, что рукава Его праздничной рубашки закатаны.

– Ваше Величество, – она склонила голову, – с праздником.

Он махнул рукой, словно Куница сказала какую-то великую глупость.

– С этим лучше в бальный зал. Что ты хотела?

Аврум редко позволял себе такую фамильярность. Куница сделала еще шаг к письменному столу.

– Вы видели мой отчет о Себерии? – голос прозвучал жалко, просяще. Куницу передернуло от презрения к себе.

– Ах да. Он уже у моих людей. Я все еще доверяю тебе, – Аврум поднял на нее глаза. Куница чувствовала, как от Его пристального взгляда у нее внутри будто что-то привычно оборвалось и теперь стремительно падает вниз. – Неужели я не поблагодарил тебя?

И вдруг улыбнулся.

Куница и забыла уже, что Аврум умеет так улыбаться. Не вежливо приподнятые уголки губ на светском приеме, когда во взгляде не меняется совсем ничего, а искреннее, живое, ранящее подтверждение, что где-то там, глубоко, Он все еще человек. Тот самый человек.

– Я… – Куница почувствовала, как щеки заливает румянцем. Можно ли было ненавидеть себя еще сильнее? – Письмо с благодарностью, наверное, потерялось. Вы же знаете, Ваше Величество, Летящая почта…

Она решилась поднять взгляд. Аврум все еще улыбался, с любопытством рассматривая ее. Улыбка благодарности за будущую смерть тысяч и тысяч.

Куница чуть на месте не убила девчонку, когда узнала, что та сохранила Каю жизнь. Нашла время сентиментальничать, безмозглая кукла. Проклинала себя за то, что пошла у Майи на поводу, доверилась ее обещаниям уничтожить обоих паршивцев и не подготовила засаду лучше. Впрочем, откуда им было знать наперед про эту маленькую гадину? И у Куницы все равно не нашлось бы в тот день людей для настоящей западни…

Но теперь это все казалось совершенно не важным, ведь Он был доволен.

– Ты очень обрадовала меня. А в последнее время хорошие новости большая редкость. Вот, – Аврум кивнул на разрозненные бумаги, – собственная земля словно предала меня. Неурожай, потопы, холод, ураганы. Стихия будто обезумела. И ведь всегда найдутся не просто недовольные, а желающие обвинить в этом меня.

– Это неизбежно, Ваше Величество. Совершенно неизбежно, когда у власти крепкая рука.

Аврум кивнул, но Куница сильно сомневалась, что Он вообще ее слышит.

– Я делаю все, чтобы Элемента не потеряла могущества. Разве будет у нее другой способ пережить эти тяжелые времена, кроме как с по-настоящему сильным творцом на престоле? Самым сильным? – голос Аврума звучал все громче. – Я нужен этой стране. Не меньше, чем она мне.

Куница кивнула, забыв, кажется, как дышать. Воздух вокруг Аврума накалился.

– Я не дам Элементе пасть из-за кучки полоумных фанатиков. Империя будет существовать, Тысячелетники будут править.

– Я знаю, – прошептала Куница. – Знаю.

Что-то надломилось в Нем после того вечера в книгохранилище. Может, все дело в тайне, связанной с Авелем, в которую Аврум отказывался посвятить Куницу, удаляясь прочь вместе с Бартеном, пока она отдавала распоряжения об охране? Как прекрасно было на миг понадеяться тогда, что вот она – возможность снова очутиться на позиции избранной, особенной, что ей опять можно доверить любой секрет. И как унизительно и нестерпимо оказалось осознать в следующую секунду, что в действительности тебя взяли в роли сторожевого пса. Еще одна дверь, запертая для нее, похоже, навсегда.

С тех пор как Он взошел на престол, этих дверей уже не сосчитать. А когда-то их не существовало вовсе. Сколько же им было в точно такую же ночь весеннего маскарада – тогда, много лет назад?

– Я видела Императрицу. Она кажется очень озабоченной здоровьем Авеля, – Куница резко сменила тему, прогоняя подальше мучительный морок.

Мария на празднике напоминала тень прежней себя. И то и дело сбегала в детскую.

Аврум нахмурился. Улыбка исчезла бесследно.

– С ним все будет хорошо. Тут не о чем беспокоиться, и уж тем более – не о чем болтать на празднике.

Кунице показалось,