Дети Исана (СИ) - Кхампхун Бунтхави

Кун смотрел на нее и его переполняла радость. Как славно, что его родители все могут.

Родители Куна сплели навес, после чего отец повел мальчика в лес за дровами. Костер разводили не только для жарки рыбы, но и для обогрева волов по ночам: они не любили дождь и холод поэтому если бы через день обоз не тронулся в путь, пришлось бы сооружать для них дополнительные укрытия. Заметив поваленное дерево, отец достал топор и принялся обрубать сучья.

— Совсем сухое, — сказал он.

У отца имелся еще один острый топор с длинной ручкой, который использовали для рубки толстых стволов на сваи, но он остался в повозке. Кун побежал поискать какую-нибудь прочную лиану для перевязки дров. Мужчина разделил дрова на две связки: одну побольше и другую поменьше. Когда они вернулись, на стоянке под навесом уже развели костер, и клубы дыма валили в небо густым столбом.

— Рыба позавчерашняя! Надо ее заново прожарить, а то из-за сырости может появиться запашок! — подал голос из-под навеса Ка.

— Она уже стухла. Может, лучше часть выбросить? Все наготовили по две здоровые корзины, волы не потянут больше, — сказал Тян Ди, помогавший матери возиться с рыбой.

— Зажрались вы, как я погляжу! Забыли времена, когда ходили на Соколиный холм искать цикад и хамелеонов на ужин? А если не удавалось их раздобыть, приходилось изо дня в день в гнилой падэк рис макать… — сказал Ка.

— Вода в реке прибывает и прибывает. Течение бурное. Не знаю, куда лучше пойти рыбачить этим вечером, — сказал вернувшийся с берега Тит Тюн.

— Лучше пойти к озеру. Того и гляди снова польет. Если порыбачить не удастся, то хотя бы лягушек наловим и пожарим… Чего зря время терять?

Едва Кем успел договорить, как подул резкий ветер и хлынул дождь.

— Наварите риса и наготовьте еды загодя! Рано стемнеет, так хоть все готовое поедим! — распорядился Ка.

Вскоре раздались раскаты грома и засверкали молнии. Из повозки семьи Куна послышался звук кхэна: отец играл, а девочки хлопали в ладоши. Мать Куна заметила, что ее муж никогда не жалуется на усталость, поэтому, когда Кун повзрослеет и начнет работать в полную силу, он должен равняться на отца. Кун слушал и кивал головой, помогая матери переворачивать жареную рыбу на бамбуковой решетке. Женщина взяла бамбуковое колено и раздула им затухавший от ветра и влажности огонь — угольки вмиг заалели.

— Еще два дня, и возвращаемся. Скучаешь по бабушке, сынок? — спросила она, вороша угли кочергой.

— Угу.

— Особо не налегай на соленую икру. Вернемся домой — надо, чтобы и другим досталось, — сказала мать с улыбкой.

— Кто идет на озеро — наловите заодно лягушек. Я этой ночью немного отдохну, вместо меня пойдут жена и сын, — сказал Ка.

— А может, другим тоже холодно?.. — спросил Тит Тюн.

— Ничего подобного. Пожилые устают быстрее, чем молодые. В этом мы вам уступаем, так что ступайте-ка оба на озеро и других с пути не сбивайте!

— Если так, то пусть в меня молния ударит! — пообещал Тит Тюн, после чего старика Ка оставили караулить хозяйство, а все остальные зажгли факелы и отправились в путь.

Куну снова предстояло ловить лягушек на пару с отцом. Тян Ди тоже взяли с собой. Мать передала Куну факел, прикрепила бамбуковый кувшин к поясу, а на голову повязала пха кхау ма.

— Смотри внимательнее! А то ненароком змею схватишь, — наставляла мальчика мать.

— Все нормально. Отец уже говорил мне, что нужно смотреть, прежде чем руки тянуть.

— Всё, пошли! — скомандовал Тит Тюн.

— Если рыба сегодня не клюет, наберите полные кузовки лягушек и возвращайтесь! — крикнул им вслед Ка.

— Смотри за волами! — отозвался Кем. И зашагал в сторону озера, держа горящий факел.

— Если повезет, то наловим и рыбы на парочку кузовков, — сказал отец Куна, проходя через поле.

Огни факелов отражались на поверхности озера желтыми пятнами: все шли друг за другом по берегу. Вода после дождя помутнела, что спутало рыболовам планы.

— И как мы тут разглядим рыбу? — спросил отец Куна.

— Пошли ловить лягушек! — решил Кем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отец Куна какое-то время прислушивался, после чего сказал: — На опушке леса явно водятся узкоротые квакши. Сначала наберем их, а потом пойдем ловить жаб.

У опушки все разошлись в разные стороны. Кун заметил, что у одной пары пойманных лягушек красноватая кожица и они странно квакают, поэтому не знал, что с ними делать. Мальчик просто сидел с факелом и разглядывал их.

— Почему не берешь? — спросил подошедший отец.

— Я таких никогда не видал!

Кун взял лягушку в руки, чтобы рассмотреть поближе: у нее на лапках отчетливо вырисовывались полосы. Лягушка как лягушка, разве что маленькая.

Наловив с десяток лягушек, отец повел Куна на поле охотиться на жаб. Они вновь ориентировались по громогласному кваканью. Кун поймал крупную особь. Отец посоветовал переломить ей лапки, чтобы она не выбралась из кузовка, когда добычу начнут перекладывать в ведра. Кун послушался, но, продолжив охоту, с удивлением заметил, что эта жаба продолжает квакать.

— Пусть ей и переломили лапки, но ей не больно. Если ее отпустить, то через неделю они заживут, и она станет прыгать, как и прежде.

Фитиль в факеле прилично прогорел, его оставалось на кып, поэтому, наловив не так уж много лягушек и жаб, отец и сын решили вернуться к повозкам. Мужчина сказал, что ночью земноводных проще поймать, чем вечером: в это время они либо копают норки, либо спариваются в листве, а в лес возвращаются на рассвете.

На обратном пути земноводные наперебой квакали в кузовке, соревнуясь, кто громче. Крупная особь с охристым крапом по всему туловищу, пойманная Куном, в их деревне называлась и-мо, полевой жабой: ее необычное, гнусавое, словно гогот, и прерывистое, словно собачий лай или стрекот цикад, звучание значительно выделялось среди голосов товарок.

Мать Куна сидела возле костра, поддерживая огонь. Собаки с лаем выбежали навстречу хозяевам.

— Ну что, полные кузова рыбы наловили, потому так быстро вернулись? — спросил Ка.

— Вернулись, но попозже сходим еще, — ответил Тит Тюн.

Когда Кун проснулся, его ждало разочарование. Близился рассвет, а значит, он все пропустил. Отец уже перекладывал лягушек и жаб в кувшин. Они еще раз ходили вдвоем с матерью и набрали полные кузовки. Куна же решили не будить посреди ночи.

Кваканье затихло только после того, как мать влила в кувшин несколько чашек кипятка. Тушки выложили на большой поднос.

Мать объяснила, что ошпарила их, чтобы сошла слизь. Теперь лягушек можно смело нанизывать на бамбуковые палочки и обжаривать на огне, а по дороге домой выменять на рис. Оставалось лишь продумать меру обмена.

Отец расщепил бамбуковый стебель на тонкие лучины, а потом заточил их, после чего мать начала ловко нанизывать лягушек. Кун захотел помочь.

— Только не смешивай их: лягушки к лягушкам, а жабы к жабам.

Отец потрошил земноводных. Икру он оставлял в брюшках.

— Так как надо жарить лягушек? Без внутренностей или целиком? — спросил Кун.

— Можно как угодно, но если жарить выпотрошенными, они дольше хранятся, а значит, легче их сменять, — ответил отец.

Взошло солнце, и люди разговорились, наполняя все вокруг радостными голосами. Тит Тюн и Тян Ди предложили Куну лягушек с икрой, думая, что у них добыча больше, но у семьи Куна ждали жарки не менее десяти таких особей, поэтому он ничего не взял.

— Сейчас нажарим лягушек и поедим их с соусом, — сказала мать, а отец понес устанавливать лучины с тушками на бамбуковую решетку над углями.

Чуть позже отец приготовил кой. Он нарубил и истолок в ступке с сухим перцем и рисовой крошкой запеченных до готовности лягушек, добавил нагретый падэк и дольки сухого лука. Мать добыла из листового гнезда парочку рыжих муравьев и добавила их в ступку. Отец какое-то время еще орудовал пестом, после чего переложил массу в большую миску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кой из лягушек готов. Пойду нарву побегов крадона и кратоксилума на закуску, — сказал он Куну.