Дети Исана (СИ) - Кхампхун Бунтхави

Кун видел лишь непроглядную тьму, окутывающую все вокруг, и легкую дымку тумана. Сердце замирало. Поверхность воды мерцала во власти ночи. Тишину разбавлял только легкий шум течения реки. Отец предложил зажечь факел, но вдруг небо словно прорвало и хлынул дождь. Факел вмиг погас.

— Уй, как здорово! — прокричал Тит Тюн издалека.

— Холодно? — спросил отец.

— Нет. Пусть дождь идет всю ночь! — отозвался Кун.

Отец ничего не ответил и, шлепая по воде, спустился в реку.

— Рыба-то клюет, уже пара штук есть! — крикнул он сыну, который топтался на берегу в предвкушении большого улова.

Отец вернулся за своим плавучим кузовком-уткой. Он подвязал его к поясу, а колено с червями повесил на шею. Ливень не стихал, но отец все собирал улов.

— Тут сомы и зубатки! — крикнул он сыну, который слонялся по берегу.

— А карпов нет? — спросил Кун.

— Четыре штуки.

Наконец отец вышел на берег, неся добычу на плечах. Кун подбежал и стал помогать раскладывать рыбу по двум плетенкам. От сосущих звуков, издаваемых пойманными зубатками, мальчика распирала радость. Ему даже захотелось крикнуть Тян Ди, что у них прорва рыбы.

Отец снова вошел в воду. Они рассчитывали заполнить еще два кузовка. Увы, ожидания не оправдались. Вернувшись, отец сказал, что рыба клюет плохо, придется ограничиться тем, что есть. Кун приоткрыл створки кузовка, но тот оказался пуст. Они собрали снасти и, расстроенные, пошли обратно к обозу. Кун держал колено с червями и освещал путь факелом.

— Холодрыга страшная! Лучше вернуться на стоянку! — сказал Ка, стуча зубами, когда Кун с отцом проходили мимо.

— Поймали хоть что? — спросил Кем.

— Вполовину меньше, чем рассчитывали. Толстенькие зубатки и сомы, — ответил Кун.

— У нас то же самое, — вздохнул Ка.

— Правда, у вас рыба крупнее, — вставил Тян Ди.

— Домой так домой. Ночью еще придем проверим, — заключил Кем, поднимаясь с земли.

Всю дорогу до привала моросил дождик. Пофыркивали волы, привязанные под индийскими дубами. Грязный и Красный радостно выскочили встречать хозяев. Вскоре возле каждой повозки зажглись факелы. Сестренки Куна уже спали. Мать приняла кузовок и пошла заниматься рыбой. Мальчик переоделся и собрался помочь матери, но отец отправил его спать. Кун повиновался и на какое-то время уснул, но его разбудил мелодичный, нарастающий звук кхэна. Проснувшись, мальчик увидел, что взрослые сидят возле костра, а отец играет на кхэне и танцует в ритме мелодии. Слушатели подбадривали его дружными хлопками.

— Ух, сейчас спою песню «Вниз по реке Кхонг», — сказал Ка, гася самокрутку.

— Вы только послушайте! Дребезжит, словно гонг в Луанг Прабанге! — подтрунивала жена Ка.

Тян Ди сел поближе к Ка и тоже захлопал в ладоши, вскоре к ним присоединился Кун. Мелодия кхэна никого не могла оставить равнодушным.

Когда отец Куна закончил, откуда-то раздалось зловещее карканье вороны.

— Побесились, и довольно. Уже сулят, что не к добру все это! — сказала Буа Си.

— Что «довольно»? — спросил Тит Тюн.

— Я уже почти оглохла от вас…

Однако отец продолжил играть, только выбрал другой мотив. Затаив дыхание, все слушали мелодию, которая длилась всю ночь вплоть до того, как забрезжил слабый свет восходящего солнца.

Вслед за ночным дождем утро следующего дня принесло прохладу и свежесть. Волы стояли под деревьями, потряхивая головами и побрякивая бубенцами. Стаи птиц наполняли пространство приятным щебетом. Крупная горлица опустилась близ стоянки и заворковала. Тит Тюн тихонько взял духовое ружье и начал подбираться к ней на цыпочках. Но птица разгадала его замысел, взмахнула крыльями и улетела.

Пока рыбаки судили да рядили о насущном, подошел староста деревни с двумя парнями и обиженно посетовал: он, мол, так старался собрать всех вместе порыбачить на озере, а гости пробыли с ними всего полдня и ушли. Ка оправдывался, говоря, что им неловко перед местными жителями. В ответ староста сказал, что стесняться тут нечего — ведь в реке Чи полно рыбы, да и мало кто из местных сейчас рыбачит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Можете пойти по реке и наловить еще сколько вам нужно! — подытожил староста.

— Ну хорошо. Раз сам староста разрешает, надеемся, что и местные отнесутся к нам с пониманием, — сказал Кем.

— Договорились… Эй, готовьте снасти! Выловим все до последней рыбешки, — пошутил Ка.

— Завтра у нас в деревне праздник. День поминовения моего отца. Приглашаем всех в храм на поклонение останкам. Приходите все, а то мы очень расстроимся! — добавил староста.

— Придем обязательно! Чего ж задарма-то не поесть? — сказал Тит Тюн и рассмеялся.

В тот день на стоянке караульными оставили ребят: Куна, Тян Ди и Ката за старшего. Сестренок Куна и женщин взяли с собой помогать ловить мелкую рыбу черпаками — лишний кувшин падэка не помешает. Куну наказали стеречь волов, что вызвало у мальчика лишь вздох разочарования.

— Куда бы ни пошел — держи при себе ружье, — наставлял Ката его отец.

— Ага. И натяните нам арбалет на случай чего… — попросил Кат у отца Куна.

— Ну и в кого вы собрались стрелять? Сказал же староста, что воров тут нет… — ответил Кем.

— Так-то оно так, но лучше перестраховаться, — возразил Ка.

Ребята остались втроем. По указанию отца Кун отвел волов на луг, а вернувшись, устроился отдохнуть под повозкой. Кат и Тян Ди привязали своих неподалеку от волов Куна. Пару часов мальчишки сидели на траве и болтали, а потом послышался голосок напевающего деревенского пастушка, за которым медленно тянулось стадо из десятка голов.

— Эй! Держи скотину подальше от наших волов! — крикнул Кат мальчишке.

— Не-а, сами своих держите, — ответил пастушок.

А стадо тем временем подошло к деревьям, где паслись волы Ката. Один ретивый бык из деревенского стада вдруг взъярился на вола Ката и бросился на него. Послышался стук рогов. Дурачок Тян Ди обрадовался, вскочил и захлопал в ладоши: — Бейтесь до смерти! Наши должны победить! — завопил он.

Кат обомлел от неожиданности и страха. Кун вспомнил наставление отца: если вдруг что стрясется, нужно поскорее сообщить взрослым. Если волы поранятся, они не смогут вернуться домой. Кун побежал что есть мочи на озеро, не помня себя и не разбирая дороги. Встречные спрашивали, что случилось, но он ничего не отвечал. Когда Кун добежал до берега, мать орудовала черпаком, склонившись над водой. Отец уже забросил невод, но, увидев сына, сразу потянул его назад. Все побросали сети и ринулись к мальчику. Узнав о случившемся, мужчины оставили снасти на берегу, схватили что попалось под руку и поспешили на привал. Мать Куна поспешала вслед за ними; одной рукой она держала младшую дочь, другой — туесок и ловушки.

— Сколько… рыбы наловили? — обернулся к ней Кун на бегу.

— Немного… Другие так же…

— Почему не дали Кату пальнуть разок в того быка? — строго спросила жена Ка.

Кун не знал ответа на этот вопрос.

Когда они добрались до привала, сельское стадо уже ушло. Злополучный вол Ка бродил, как шальной, вокруг джамболанового дерева. Старику оставалось лишь грязно выругаться: на боку у животного зияла рана.

— А ему больно? — спросил Кун.

— Очень больно! Если не подлечить, то на рану слетятся мухи и отложат яйца, из них выведутся черви… Вол не дойдет до нашей деревни, — объяснил Тит Тюн.

Ка сбегал к повозке и принес оттуда плошку из кокосового ореха. Он легонько постучал вола по голове и провел рукой по спине до самого хвоста. Рану старик смазал какой-то жидкостью темно-синего цвета. Мать потом объяснила, что это индиго, оно используется для окраски одежды. Краситель отпугивает мух. Лучше всего взять смолу, но ее тут трудно найти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Люди в расстроенных чувствах стояли и беспомощно смотрели на последствия стычки. Подошли какие-то парни и спросили, почему дети допустили стычку. Оказалось, что деревенский бык тоже пострадал. Кат подключился к спору.