Глаза урагана. Том I. Другая музыка - Demi Urtch

вообще задержится при дворе, так что о нём, наверное, можно волноваться меньше всего.

— Пойдёмте.

Музыкант кивает с неподдельной благодарностью.

Молчание кажется неловким, поэтому, выйдя в коридор, Сириль с деланной непринуждённостью спрашивает:

— Вы играете на цитре, верно? Такой редкий инструмент.

— Я родом из Тарис, там цитра встречается немного чаще, — вежливо отвечает музыкант и как будто слегка напрягается.

Сириль кивает — его кровь заметна: Тарис и, пожалуй, Райсория.

— Вы очень чисто говорите на темпетском.

— Я живу здесь с шести лет. Честно говоря, на темпетском я сейчас говорю чище, чем на тарисском. — Музыкант неловко улыбается.

— В самом деле? — не удержавшись, Сириль спрашивает это по-тарисски, просто из какого-то мальчишеского азарта.

Тут же понимает, какую большую оплошность совершил. Стоит ли начать объяснять, что он близок с принцем и их учили вместе? Или, может, соврать про родню из Тарис?

Музыкант смотрит удивлённо, а потом странно улыбается. Говорит по-тарисски, действительно хуже, чем учитель Сириля:

— Я редко могу… практиковаться. И понемногу забываю. — Отводит взгляд, будто колеблясь, и всё-таки добавляет: — Это не моё дело, простите. Ваше кольцо… выглядит очень ценным. Мне кажется, его не стоит надевать, когда вы… работаете. Оно может потеряться. И вызывает вопросы.

Сириль опускает взгляд. На пальце действительно красуется тонкое серебряное кольцо с гравировкой и некрупным сапфиром в затейливой окантовке — знак принадлежности к королевской семье. Он надел его, потому что встречался с герцогом ТеСенили утром, и не стал отдавать Сильвену, потому что тот был в перчатках. О том, чтоб снять кольцо, переодевшись в слугу, Сириль даже не подумал.

Он густо краснеет.

— В-вы правы. Лучше сниму его. Чтобы… не потерялось.

Стащив кольцо, Сириль глупо вертит его в руках.

— Внутренний карман ливреи должен быть довольно надёжным, — деликатно замечает музыкант, кашлянув в кулак — Сириль почти уверен, за этим скрывается смешок.

Хочется провалиться сквозь землю.

Словно заметив что-то, музыкант с искренним сожалением добавляет:

— Извините, я правда не хотел вас уязвить.

— Ничего, это к лучшему. — Сириль вздыхает.

Не стоило ему выходить из комнаты.

Стены здесь украшают портреты в тяжёлых рамах. На одном из них Сириль задерживает взгляд: мужчина на нём напоминает смесь самого Сириля и канонической статуи Корентина.

— Мой дед погиб, упав с лошади. На охоте, — зачем-то говорит Сириль отрывисто и понимает, что оправдывается.

За то, что находится сейчас здесь, за этот маскарад.

Музыкант внимательно смотрит на него, потом — на портрет. И снова на Сириля.

— Понимаю, — кивает.

И кажется, что он действительно понял, к чему это сказано.

Сириль встряхивает головой.

— Нет, это глупо. Я даже не знал его.

Музыкант молчит. Он удивительно легко подстроился под шаг Сириля — в тишине это вдруг становится заметно.

— Мой отец погиб в драке. Год назад. Потому что был райсорийцем, — неожиданно говорит музыкант. — И мне тогда вдруг стало страшно, как, наверное, никогда, но ещё я подумал, что если попытаюсь… ну, вроде как сделать вид, что совсем на него не похож, то это будет как предательство. А теперь я тоже чувствую себя глупо. Ну, эти волосы и…

Он неуклюже пожимает плечами. Сирилю кажется, что в его лице на пару мгновений проскальзывает усталая злоба и горечь.

Сириль не знает, что ответить.

— Как вас зовут? — спрашивает наконец, потому что кажется странным обсуждать с кем-то такие темы, не зная даже имени.

— Энис.

— Я… думаю, это не глупо — не желать отрекаться от отца, Энис.

Музыкант снова улыбается, но теперь Сириль чувствует, что это просто такая же вежливая маска, как у него самого на вечере.

— Простите, я говорю грустные вещи, о которых меня никто не просил. И, наверное, кажется, что я жалуюсь. Я просто хотел сказать, что все иногда чувствуют и делают что-то, что… трудно объяснить.

Сириль кивает.

— Спасибо.

Дальше они идут молча. Тишина не становится уютной, но и желания говорить, похоже, нет у них обоих.

Дойдя до поворота, Сириль останавливается. Отсюда начинается более оживлённая часть дворца. Он предпочёл бы не соваться туда, вернуться в комнату — хватит неловких встреч.

Энис верно истолковывает заминку:

— Вы можете просто объяснить мне, как пройти дальше. Я не настолько безнадёжен, честно. Даже, скорее всего, смогу узнать какой-нибудь подсвечник, или какие там ориентиры вы мне дадите.

Он опять говорит быстро и легко, на темпетском.

— Да. Простите. Значит, так…

Сириль ловит себя на том, что объясняет довольно путано, и просто надеется, что Энис правда сможет и без него найти дорогу. Снова начинает выгибать пальцы, и Энис замечает это.

— Я опять лезу не в своё дело. Но раз мы с вами уже разоткровенничались… Я видел утром того, второго. Он вас плохо играет.

— Плохо? — Сириль испуганно поднимает глаза.

— Ну, может, не все заметят, я не знаю… вы совсем по-другому двигаетесь, у вас другие жесты. Я ещё вчера вас видел немного. Вы постоянно, вот, руки сжимаете. Или начинаете что-нибудь трогать: рукав, пуговицу. Наверное, даже сами не замечаете.

Сириль удручённо вжимает голову в плечи.

— Вы снова правы.

Он не знает, как объяснить: это не Сильвен плохо играет Сириля. Это они оба играют принца, и у Сириля получается хуже.

И поэтому их, вероятно, всё-таки ждёт скандал.

— Я просто… Извините, я подумал, лучше сказать вам, на что ему стоит обратить внимание. Вы же… это же важно, наверное.

Энис снова принимается скрести ногтем ладонь. Забавно. Ему бы, наверное, легко удалось скопировать жесты Сириля, потому что они и так как будто немножко похожи. Так. Чуть-чуть.

— Вы уже заключили контракт с кем-нибудь? — спрашивает Сириль, сам себе удивляясь.

— Что? — Энис растерянно хлопает глазами. — Нет, ещё слишком рано…

— Хорошо. — Сириль с облегчением выдыхает. — Вы не будете против, если вам предложат остаться при дворе? То есть, если это будет официальное предложение, вам будет трудно отказать, поэтому я хотел бы заранее…

— Шутите? — перебивает Энис. — Все, кто сюда приехал, только об этом и мечтают. То есть… не подумайте, что я с каким-то умыслом… Я был бы рад.

Он выглядит взволнованным и самую каплю не верящим, а ещё смущённым.

Сириль бы в любом случае не подумал, что Энис добивался его расположения. Хоть он сам не слишком хорош в этом, всё же кажется, что это делают как-то совсем не так.

— Я тоже был бы рад. — Он улыбается. — Я обязательно попрошу за вас. …Нет, не кланяйтесь, пожалуйста, только подумайте, как это странно сейчас выглядит!

Энис послушно останавливается, смотрит с благодарностью. Бьют часы, и он оборачивается, встрепенувшись.

— О Творец,