Глаза урагана. Том I. Другая музыка - Demi Urtch

Их чрезвычайная способность ловко хвалить в лицо и отпускать шпильки за спиной иногда кажется отвратительной, иногда — вызывает зависть. Очень полезное, всё-таки, умение.

Играет темноволосый музыкант необычно. Точнее, необычно звучит инструмент. Сириль сперва не может опознать его, но, перебрав в уме всё, что только помнит, решает, что это, должно быть, цитра. Он читал о ней где-то. А ещё матушка как-то раз, во время визита в Тарис, застала при дворе райсорийского музыканта, цитриста. Это было давно, порядка пятнадцати-двадцати лет назад, но она всё ещё порой лестно отзывается о том выступлении.

Очень жаль, что она не смогла посетить этот вечер. Если подумать, стала бы матушка отказывать себе в одном из любимых удовольствий только из-за ссоры с отцом? Может быть, ей вправду нездоровится. Сириль обязательно должен навестить её позже. Но будет ли она рада, если он решит пересказать ей события вечера, или, наоборот, расстроится, что пропустила всё?

В любом случае, большинство музыкантов задержится во дворце до конца празднеств, а некоторых, скорее всего, и вовсе пригласят погостить подольше. В конце концов, немалая их часть приехала именно за ценными контрактами.

Игра цитриста неожиданно и вправду впечатляет. Затейливая, она поражает уже одним лишь тем, как глаза видят один инструмент, а уши слышат два. Кроме того, юноша явно провёл годы в пансионе не просто так. Его руки, двигающиеся словно совсем отдельно друг от друга, завораживают и вызывают лёгкую зависть.

Всех в семье Сириля в числе прочего учили игре на музыкальных инструментах, но, при всех стараниях лучших учителей, результаты быстро разошлись. Марил называют талантливой, и матушка нередко просит её сыграть свободными вечерами. Впрочем, в последнее время Марил, по слухам, стала уделять скрипке меньше внимания. Михель легко, как и всё, за что берётся, освоил рояль на приличном уровне, но в итоге редко к нему возвращается — хватает других забот. Маркэль, кажется, не слишком-то старался с самого начала. Сказал что-то о том, что всё равно не будет играть лучше Михеля, так что нет смысла и начинать. В глубине души Сириль готов с ним согласиться. Ему тоже, наверное, не стоило и начинать. Если Маркэль может отговориться тем, что почти не учился, у Сириля нет решительно никаких оправданий своим деревянным рукам и довольно посредственному слуху. Музыкальными талантами он определённо пошёл в отца. Наверное, неудивительно: из всей четвёрки Сириль более всех походит на него внешне.

Ах да, это если не считать Сильвена.

Иронично, что сын служанки больше всех походит на короля. Иронично и нехорошо.

Впрочем, Сириль с Сильвеном отличаются совсем немного: у Сириля чуть тоньше губы, у Сильвена — чуть шире скулы. У Сириля немного шире разрез глаз и сильней опущены их внешние углы. У Сильвена крупная и заметная родинка на шее — на охоту нужно будет надеть что-то с высоким воротом.

Если не знать их очень хорошо, можно даже не заметить разницы. Это очень удобно, особенно когда, например, оказывается, что принц, пускай и младший, постыдно боится лошадей почти до паники. Они с Сильвеном — оба в каком-то роде недо-принцы: бастард и просто… не лучший королевский отпрыск. Но вместе могут показать публике что-то вполне приличествующее.

Это тоже должно бы их сплотить.

— Хватит сидеть с отсутствующим видом, — шипит на ухо Марил, не переставая непринуждённо улыбаться. Со стороны, должно быть, выглядит, будто она делится с Сирилем каким-то забавным наблюдением. — По крайней мере следи за лицом. Нас точно воспитывали одни и те же люди?

Сириль послушно старается придать лицу более подходящее выражение.

Вообще-то можно было бы просто списать всё на то, что он очень уж впечатлён музыкой — симпатичная арфистка играет как раз что-то довольно лиричное и печальное.

После неё выступает полноватый скрипач. Он играет самозабвенно, без присущего некоторым его товарищам стеснения и нервозности, так, будто абсолютно уверен в себе, будто сроднился со скрипкой. Темноволосый цитрист играл очень хорошо, отточено, но не вкладывая себя, а будто выполняя сложный трюк. В арфистке читалось жеманство, манерность и попытка изобразить нечто большее, чем есть. Скрипач не манерничает. Просто погружается в музыку.

Да, его, наверное, не просто так поставили последним — как своеобразную вершину.

В самом конце, когда увлечённый зал разражается аплодисментами, Сириль замечает на лице скрипача что-то очень похожее на снисходительное самодовольство. Вероятно, тот и сам прекрасно знает, почему замыкает череду выпускников. Он не ждал другого результата.

Юных дарований сменяют именитые маэстро. Многих из них Сирилю уже доводилось слышать. Марил то ли теряет настроение, то ли считает неразумным высмеивать людей, уже имеющих какой-то вес. Поток острот с её стороны иссякает, и вечер окончательно приобретает чинную размеренность на грани со скукой. При всём уважении к музыкантам, Сириль просто не может наслаждаться музыкой так долго. Особенно когда нужно неустанно следить за лицом и жестами. В Сол есть игра, проверка на ловкость для сэлле, ритуальных танцоров. Между множеством столбов натягивают на разной высоте и под разными углами нити, и нужно пройти — пробраться — не касаясь их. Среди стольких людей Сириль тоже немного ощущает себя идущим меж нитями, только из него вышел бы плохой сэлле.

Может быть, было бы правда неплохо позволить Сильвену заменить его.

Нет, нет. Нет.

Меж выступлениями наконец наступает перерыв. Гости поднимаются и двигаются к дверям смежного зала, где уже должны быть накрыты столы.

Марил ожидаемо почти сразу оказывается в плену иса Саина, и только напряжённо стиснувшие веер пальцы выдают её недовольство. Марил может быть несносна в кругу своих, но никто не откажет ей в умении играть на публику.

Сириль краем уха слышит, как ис Саин перебирает темы в попытках найти ту, что увлекла бы Марил. Наверное, это трудно — искать общий язык с тринадцатилетней девчонкой из чужой страны, когда ты в два раза старше и вы видитесь в самом лучшем случае четыре раза в год. Тем более вряд ли возможно быть в неё влюблённым. Скорее всего, ис Саин просто старается сделать всё правильно. Честно говоря, ему Сириль тоже немного сочувствует.

Отец стоит в обществе генерала ТеГер и герцога ТеРегне. Проходящего мимо Михеля он приглашает присоединиться. Сириль не слышит их слов, скорее угадывает по выражениям лиц: отец говорит что-то со сдержанной гордостью, кивая на Михеля — должно быть, хвалит его успехи в чём-то. Тот легко подхватывает беседу, отпускает какую-то, по-видимому, остроумную шутку: смех кажется искренним.

Сириль делает неуверенный шаг к ним. Останавливается, неосознанно сцепляет пальцы. Он будет лишним в