Стихотворения - Всеволод Рождественский

208. ПАРК В ГОРОДЕ ПУШКИНА

(Элегия)

Я помню голубой холодноватый воздух,Росистую траву и перелесок звёзды,Дыханье зелени, чуть пахнущей землей,И тяжкую сирень, омытую грозой.Я снова вижу парк — и чинный, и сквозистый,Каскады на прудах и ясень серебристый,У белой пристани купающий листы,Где черным лебедем изогнуты мосты.

В мальчишеские дни я с удочкою длиннойСтерег здесь карасей среди ленивой тины,Дыханье затаив над чутким поплавком,Пока за озером прокатывался гром,И туча сизая — большой грозы начало —Вдруг каплю тяжкую мне на руку роняла,А молчаливый дождь, нетороплив и синь,Окутывал тела героев и богинь…

Но знал над городом я и другие грозы…Гудели в воздухе военные стрекозы,У Пулковской горы надменный генералБинокль свой наводил на Витебский вокзалИ, огненным кольцом расставив батареи,Удачу торопил — о, только бы скорее! —Но, рассыпая цепь среди ботвы сырой,Мы город Ленина хранили за собой.

Под вражеский сапог отдать мы не хотелиСвободы молодой, а вместе с ней Растрелли,И бронзовых богов средь золотых аллей,Куда сквозь листопад еще глядит Лицей,И тихую скамью, овеянную славой,Где, на руку склонясь, и смуглый и курчавый,Слегка задумался, о чем не зная сам,Тот, чья улыбка — жизнь и кто так близок нам.

Теперь они мои — и клен, к воде склоненный,И легкая, как сон, Эллада Камерона,И берег озера, где дряхлых лип верхиБормочут в полусне лицейские стихи,И «Дева с урною», чья скорбь струится вечно,И комсомольский кросс, и счастья ветер встречный,И бронза славных дел, и наш воздушный флот,Что зорко Балтику отсюда стережет.

О парк мой, я сродни твоей листве и птицам…Всё та же тень ветвей проходит по страницам,Всё тот же вкрадчивый озерный ветерокДыханьем свежести моих коснулся щек,И сквозь навес листвы, где полдня бродят блестки,Я узнаю себя в неловком том подросткеНа лодке, что скользит покинутым весломПо глади озера с колонной и орлом.

Как часто для забот, для шума городскогоЯ забывал тебя и возвращался сноваУже через года, чтоб в солнечной тишиЕще раз вслушаться в дыхание души,Холодным опытом уже отяжеленной,А ты целил меня беседою зеленой,Со мною радуясь, волнуясь и скорбя, —И в каждом тополе я узнавал себя.

Когда настанет день, туманный и осенний,Тебя, старинный друг, ничто мне не заменит.Уже в последний раз — зачем, не знаю сам, —Сквозь моросящий дождь приду к твоим прудам,Холодным и пустым, где отраженный ясеньВсё так же будет горд, задумчив и прекрасен.Прямой наследник твой, вдыхая горький дым,Я передам тебя и юным и иным,Идущим вслед за мной в веселости беспечной,Чтоб ты шумел для них и возрождался вечно.

<1938>, <1956>

209. «Он пушкинской сложен строфою…»

Он пушкинской сложен строфою,Он крепко закован в гранит,И часто балтийской пургоюДыханье его леденит.

Холодным скрещением линийИ рощей ампирных колоннЗастыл бы он полночью синей,В пустынной Неве отражен.

Но было закатов пыланье,Воспетое Блоком, емуДано, как боев обещанье,Как день, что прорвется сквозь тьму.

Нам в дымные, душные годыТревогой гудков заревыхПророчески пели заводы,И жадно мы слушали их.

<1939>, <1956>

210. АБАЙ КУНАНБАЕВ

1

Солнце над сонною степью склоняло лицо золотое…Пахло полынью, кошмою и пеной парного удоя.

Возле кибиток, столпившихся, словно курчавое стадо,Из синеватых предгорий лениво струилась прохлада,

Пыль от ползущей отары на запад плыла, розовея,В путах бродили верблюды, качая мохнатые шеи,

И в крутобоком котле над огнем, полыхающим рьяно,Так и плясало пшено, перемешано с жиром барана.

Дети сбегались домой, молодежь заводила беседы,Пела домбра о батырах, старинные славя победы.

Шла с молодым кумысом по рукам пиала круговая,В сборе была вся семья, одного не хватало — Абая.

Старцы ворчали: «Заря свой халат распахнула багряно —Он же не склонит лица над священною вязью Корана,

Ласточек в небе следя, растирая ладонями травы,Бродит один над холмами и что-то бормочет лукаво,

Родоначальник, судья в долгих спорах аула родного,Как золотую монету, роняет лишь нехотя слово.

Горе! — все видели люди — то мягок, то вспыльчив как порох,В Семипалатинске с ссыльными тратит он ночь в разговорах,

Слева читает направо, глядит через стекла на небоИ бешбармак забывает для русского черного хлеба!»

2

На полынной горбизне кургана,Где тюльпаны алые горят,Без конца глядит Абай в туманный,Желтой шерстью вышитый закат.

Меркнет пастбищ пестрое убранство,Дремлют юрты в солнечной пыли…«Вот оно, овечье постоянство,Грудь и скулы матери-земли!

О народ мой! Долго ли скитатьсяПо предгорьям, по степям сухим,Ковылем на всех ветрах качаться,Таять, плыть, как бесприютный дым?

Почему в неудержимой сменеБесконечных лет, в жару, в туман,Мы ведем наследье поколений —Горем нагруженный караван?

Нет! Пути я не хочу такого.Пусть, народ, молчат твои уста,За тебя я поднимаю слово —Пиалу, что правдой налита!»

3

«Неволи сумрачный огонь,Разлитый в диком поле,Ложится на мою ладонь,Как горсть земли и соли.

Растерта и раскаленаКолючими ветрами,Она сейчас похожа наКоричневое пламя.

В ней поколений перегной,Холмов остывших россыпь,Преданий степи кочевойРассыпанные косы.

И жжет мне ноздри злой простор,Песков сыпучих груды.Идут, идут по ребрам горМои мечты-верблюды.

Пусть им шагать еще века,Вдыхать всей грудью роздых,В ночном песке студить бокаИ пить в колодце звезды,

Они дойдут до тех времен,Когда народ великий,Будя пустыни душный сон,В пески пошлет арыки,

Когда народным кетменем,Без хана и без бая,Мы сами грудь скалы пробьем,Путь жизни открывая.

Я слышу, как шумит листва,Как там, в просторах мира,Уже рождаются словаВеликого батыра,

Как, разорвав веков пласты,Плечом раздвинув недра,Народ встает из темноты,Вдыхая солнце щедро…

Мой стих — от сухости земной,Но есть в нем воздух синий,Рожденный степью золотойИз солнца и полыни.

Приблизь к губам, дыханьем тронь,Развей в родном раздольеРастертый каменный огонь,Щепоть земли и соли.

Он разлетится по сердцамВ предгорья и равнины,И склонят слух к моим словамГрядущих дней акыны!»

<1941>, <1956>

211. ВЕТЕР

Сгибаются деревьяПод ношею серых тучНад избами Заручевья,Где гаснет янтарный луч.

Клубятся они — и ни с места.А листья далёко летят,И яблоня-невестаОсыпала легкий наряд.

Лишь сосны скрипят угрюмо,Нахмурясь щетиной хвой.От их органного шумаСегодня я сам не свой.

И, если бы не было дома,Где милых мне глаз тепло,Меня б самого как соломуПо ветру сейчас несло.

И в посвисте заунывном,Которым гудит земля,Я рухнул бы тяжким ливнемНа стынущие поля!

Июль 1956

212. «Посмотри, на озере ночном…»