Стихотворения - Всеволод Рождественский

3. ОСЕННИЕ ДАЛИ

Здесь солнцем по земле раскиданы лучинки         Сквозь сосен частокол.И колют сердце мне смолистые хвоинки,         Как сотни звонких пчел.

Дрожит и дышит бор, переплетенный с тенью,         В ушах немолчный звон.И лег я на траву, весь обессилен ленью,         В цветы — со всех сторон.

Уж доверху полна опенками кошелка,         А там сквозь сеть ветвейСтруистым оловом проблескивает Волга —         То тише, то живей.

И, шорохам вершин широким вздохом вторя,         Прохладный ветерокДыханием лугов и Рыбинского моря         Моих коснулся щек.

Заволжской стороны багряные просторы,         Осенние леса…Там, в поймах, в островах, расшитая в узоры,         Заката полоса.

Так вот откуда ты брала родную силу,         О русская душа,Вот что тебя в грозу на подвиг вдохновило         И чем ты хороша!

Привольной осени обилье золотое,         Рожденное трудом,Мне словно матери лицо, всегда живое,         И милый сердцу дом.

К какой бы ни неслись звезде или планете         Ракеты-корабли,Я знаю: для меня нет ничего на свете         Родней моей земли.

И пусть галактика струит свои морозы —         Я унесу с собойИ легкий шелест рощ, и желтый лист березы         Над Волгой голубой.

1959

230. «Я начал день свой пушкинским стихом…»

Я начал день свой пушкинским стихом,Сверкнувшим мне с развернутой страницы,И до сих пор он в памяти струится,Как отраженье клена над прудом.

О чем шумит бессонных листьев речь?Как разгадать их тайное значенье?И вот уже игла воображеньяЛегко успела сердце мне обжечь.

Еще не знаю, поведет кудаНевнятная, нежданная тревога,Но мнится мне — взыскательно и строгоТам, в высоте, прорезалась звезда.

Меня с ней тонкий луч соединит,Как с сердцем друга вещая беседа,И этот луч стрелою КифаредаРазбудит отозвавшийся зенит.

Волненье сердца, голоса землиВойдут под звездный купол мирозданья,Как радуга блаженства и страданья,Как жизнь и свет в космической пыли!

Январь 1960

231. «В этот миг ты сам поймешь…»

В этот миг ты сам поймешь         То, что жизнь прошла.Как свой стол, ты приберешь         Мысли и дела.

Что же вспыхнет пред тобой         В этот день из дней?Может, снова станут в строй         Лица всех друзей?

Может, вновь услышишь речь         Отшумевших лет —Чтоб хоть что-нибудь сберечь         Там, где света нет?

Сердце холод обоймет         Крепко, не спеша.В сверхкосмический полет         Ринется душа.

И, увидев с корабля         Точку средь светил,Скажешь: «Вот она, Земля,         Где я прежде жил!»

Апрель 1960

232. ПОЭЗИЯ

Не в виденьях, не в туманах,Не в разливе облаков,Не в безвестных дальних странах,Зовах смутных и нежданных,Легком шелесте шелков,

И не там, в заснувшем доме,В свете лунной полосы,Где всё строже, незнакомейВ полусне, в полуистомеТихо тикают часы,—

Нет, она в живом волненье,В светлой поступи труда,В неустанном нетерпеньеЖить, творить и, к звеньям звеньяПрибавляя, длить года.

В том, что я, свой век кончая,С полной света высотыВсё дышу прохладой мая,Всё ищу, не уставая,Века нового черты.

20 мая 1960

233. «Нет, мне не говори, что трудно умирать…»

Нет, мне не говори, что трудно умирать,Что легче было бы и вовсе не родиться, —Ведь у моей души «особенная стать»,И всё, чем я дышал, в моих делах продлится.

Нет, жизнь была не сном на милой мне земле.Хоть не легко порой свой жребий мог нести я,Я видел в злых годах, в передрассветной мглеПрекрасный облик твой, грядущая Россия.

Я различал тогда и Девы вечный лик,Что светом на доске писала кисть Рублева,И юность той зари, чей огненный язык,Взвиваясь, вырвался из плена ледяного.

И в тех простых словах, что были мне даны,Как мог, я воплотил заветное желанье:Быть не изгоем, нет! — а сыном той страны,Которая зажгла Полярное Сиянье,

Не только именем я русский, я душойС судьбою Родины сплетен нерасторжимо.И мил мне гул времен над самой головой,Что для иных прошел неуловимей дыма,

Я был свидетелем неугасимых лет,Наследником надежд, участником свершений,И пусть оставлю я хотя бы малый следДля памяти за мной идущих поколений!

Май 1960

234. «Жизнь проходит… Но, хотя и поздно…»

Жизнь проходит… Но, хотя и поздно,Я хотел бы в ней запечатлетьВсё, что нежно, радостно и грозноЗдесь, в груди, не уставало петь.

Что порой мне сердце разрывалоИль на крыльях поднимало ввысь,Чтоб слова, как в юности бывало,Чьей-нибудь струне отозвались.

От добра, от зла ли эта сила,Кто мне скажет? Только ей однойОтдал я всё то, чем жизнь томилаИ манила с каждою весной.

Может быть, мое предназначеньеБыло в том, что всюду слышал яРитма неустанное биенье,Молодое сердце бытия.

Июнь 1960.

235. «Овеянные пушкинскою славой…»

Овеянные пушкинскою славой,Таинственно притихшие сады,Как я люблю ваш вечер величавыйИ в листьях клена стылые пруды!

В осенней стуже, тишиной объятой,Гляжу я сквозь узор нагих ветвейНа зябнущие плечи белых статуй,Мерцающие в сумраке аллей.

Когда-то густолиственную аркуЯ вижу облетевшей и сквозной,И словно вздох проносится по паркуДалекой замирающей струной.

Уж больше на чугунную оградуНе сядет голубая стрекоза,Не скатится к умолкшему каскадуЖурчащих вод литая бирюза.

Всё тихо здесь, в преддверии Аида,В настороженной строгой тишине…Но не туман ползущий, не обидаСырых продрогших листьев внятны мне.

Пускай ветра в вершинах бродят дикоИ снег идет, — в весеннем далекеИз недр земных вернется ЭвридикаС живыми перелесками в руке.

И парк проснется вновь в блаженной лени,Дыша прохладным шелестом листвы,Узор дрожащий ляжет на ступениПросветами апрельской синевы.

И, слыша пробужденных вод журчанье,Под своды лип столетних, не спеша,Сюда уж не тропой воспоминанья,А в блеске дня — пройдет моя душа.

Июнь 1960

236. СТАРЫЕ КНИЖНИКИ

Помню, как в студенческие годыНа Литейном забирался яПод глухие каменные сводыРыться в грудах книжного старья.

Всё здесь есть: листочки мадригалов,Знатных литографии персон,Связки молью траченных журналов,Памятных с некрасовских времен.

Описанья знаменитых зданий,Ярмарочный песенный товар,Томики стихов — первоизданийС маркой типографии Плюшар.

Пьесы, избежавшие цензуры,Корректуры «Искры» и «Звезды»,Ленина женевские брошюры,Первые марксистские труды…

Летчики, ученые, артистыРылись в этих грудах не спеша,И несли им книги букинистыТак, как будто в каждой есть душа.

Чтобы всех обрадовать находкой,Ворошили с ними пыльный прахСтарички с козлиною бородкой,В старомодных узеньких очках.

Как не заблудиться в книжной груде!Но, любя родных легенд язык,Эти многознающие людиКак свои бродили в мире книг.

Давние проглядывая списки,К ним, осенний отряхнув туман,Заходили Горький, и Десницкий,И Смирнов-Сокольский, и Демьян.

Оценив их верную услугу,Сколько книголюбов — и не зря! —Пожимали руку им как другу,За редчайший том благодаря.

Где они, все эти могикане,В памяти хранившие своейСтолько дат, событий и названий,Отгоревших и живых идей?

Может быть, родной землей хранимый,Не один из них навек уснул…Добрым словом Алексей МаксимычСтариков когда-то помянул.

И, воспоминанием согреты,Как живые в памяти встаютТе, кто так любил свой невоспетый,Радость людям приносящий труд.

Июнь 1960

237. СОСНЫ РАЙНИСА