Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

— Да уж, кое-что напоминает… — задумчиво тянет Рука, почёсывая за ухом, но вдруг осознав, что делает, тут же с ужасом, заплескавшимся в огромных глазах, судорожно отдёргивает конечность. — Со всеми теми мертвяками именно так всё и случилось.

«Сколько же всего в лаборатории этого яда? — гадает Тилия, представив себе просторное, стерильное помещение за наглухо закрытой дверью и уже знакомой предостерегающей табличкой в виде ядовито-жёлтого треугольника, с работниками в защитных костюмах, производящих эту отраву. — Что, если яда столько, что можно отравить всю колонию и именно сейчас там проводят опыты, где вместо подопытных животных облучённые?»

Тилия уже ничему не удивится. После случившегося с ней, Совет во главе с почти немощными стариками уже не кажется такими безобидными. Все их поступки направленны на то, чтобы очистить Башню от «грязных» гоминидов и сохранить ту часть колонии, что жила в изоляции от пагубного влияния внешнего мира. Но что было ещё более странным, так это то, что число жителей Башни с самого начала, а это более двух сотен лет, оставалось неизменным. Ровно пять тысяч сорок человек! Для создания идеального государства, первый Совет считал эту цифру единственно-верной. Так было сказано и в Священной Книге Нового Вавилона. Но как властям удавалось на протяжении двух веков сохранять нужное число колонистов, для Тилии, до сегодняшнего дня, оставалось загадкой.

Неужели, при помощи всё того же рицина? И именно поэтому милитарийцы проводили чистки среди жильцов и только поэтому все эти изгнанные из Башни люди, были обречены прозябать на окраинах Пекла?

От таких предположений по её телу пробегает волна дрожи. С трудом верилось, что мир, в котором она прожила всю свою жизнь и, без которого не видела своего будущего, был настолько жесток.

«Может, и от меня избавились по этой же причине? — задаётся она вопросом. — Может я стала лишней?»

Лишней, как и тысячи гоминидов, что заполонили улицы занесённого песком города. Властям всегда было плевать на тех, кто жил снаружи, они давно бросили их на произвол судьбы, лишь время от времени подкармливая объедками со своего стола и пуская по трубам ржавую воду… скорее всего заражённую.

Оставалось неясным только одно: по какой причине часть гоминидов отправляли в Долину и, по каким критериям вёлся отбор? Тилия собственными глазами видела, как милитарийцы, сопровождавшие её в кватромобиле, останавливаясь на грязных улицах, сверялись с призмой-сканером. Выходит, они заранее знали за кем идут! Но больше всего её злило то, что ни Рука, ни Вара не горели желанием открывать правду. Сколько бы она не спрашивала, почему они все оказались в этом месте, ответом ей были либо ложь, либо молчание.

— Думаю, перед тем, как сбросить нас в Яму, — подводит, наконец, она итог, — нам под кожу вживили эти капсулы с ядом.

— Допустим, — неохотно соглашается Вара, так и оставшаяся стоять у открытой двери. Её обезображенное лицо снова было прикрыто платком. — Только вот непонятно, почему они работают только на барьере?

Обдумывая резонный вопрос гоминидки, Тилия подносит ближе к глазам миску и, стараясь не дышать, пристально разглядывает разбитую оболочку капсулы, пока не замечает среди осколков стекла и белого порошка, едва заметные тёмные вкрапления. В голове тут же рождается совершенно нереальная, но всё же заслуживающая существования, идея.

— А что, если весь этот барьер, — с придыханием отзывается Тилия, обводя присутствующих взглядом, — это один гигантский магнит! И стоит только приблизиться к чёрной линии, как подземный магнит притягивает к себе металлические частицы в капсуле. Стекло настолько хрупкое, что, сдвигаясь под кожей, трескается, выпуская яд наружу.

Вспоминая, в первый же день своего появления в Долине, мучительную смерть светловолосой, она почти физически ощущает, какие необратимые процессы происходили под бронзовой кожей гоминидки.

— Значит, чтобы перейти барьер, нужно вытащить из себя эту штуковину? — с недоверчивым выражением лица тычет пальцем в разбитую капсулу Рука.

— Думаю, да, — соглашается Тилия, теряя всякий интерес к деревянной миске с отравой, и протягивая ту Галии, одними губами произнося: «Сжечь!» После чего, стоя в проёме хижины, какое-то время наблюдает, как Амораи, спустившись по лестнице, семенит к костру и швыряет в него деревянную миску с рицином. Удовлетворённая, Тилия вновь поворачивается к собеседницам. — Но чтобы точно быть уверенными, нужно убедиться…

Едва она произносит эти слова, как недоумённые взгляды двух гоминидок тут же устремляются на неё.

Рука оказывается быстрее:

— Совсем спятила!? Раньше времени сдохнуть хочешь? — кажется, что её и без того большие глаза вот-вот вылезут из орбит.

Стараясь, чтобы предательский голос не дрожал, хотя её саму до смерти пугает эта затея, Тилия вскидывает брови:

— А ты знаешь другой способ проверить права я или нет?

— Вот так просто возьмёшь и перейдёшь барьер? Смелая, да? — не унимается однорукая, принимаясь вышагивать из угла в угол. — Знаешь, сколько мертвяков там корчилось? А если не выйдет? Если ты, как и остальные свалишься замертво?

Тилия лишь разводит руками, словно говоря: «Ну нет, так нет», — но на душе кошки скребут, стоит только подумать о том, что ей придётся пройти тот же путь, что и светловолосой и ещё многим другим… теперь уже мёртвым.

«А что, если Рука права? — нервно сглатывает она, с каждой секундой всё больше теряя былую уверенность. — Что, если каратели придумали это лишь для отвода глаз? Почему за столько лет в Долине никто не додумался, что причина стольких смертей — яд?»

— Не проверим, не узнаем, — прочистив горло, наконец, отзывается Тилия, принимая окончательное решение. Кроме неё этого никто не сделает.

Не медля больше ни секунды, она выбирается из хижины. Тугая повязка на шее сковывает движения, и её не покидает ощущение, что ещё немного, и она начнёт задыхаться, но просунув пальцы под почти невесомую ткань, понимает, что та лишь слегка натянута. Её удушье, скорее, вызвано страхом, чем физическими неудобствами от скрывающей рану ткани. Все страхи у нас в головах, так часто говорил отец.

Она окидывает взглядом переполненный в утренний час лагерь, отстранённо отмечая, что вокруг всё по-прежнему: заставленный снедью грубо-сколоченный стол, благодаря её стараниям разросшейся в ассортименте, сероватые стены вдалеке с пучками желтоватой растительности, набирающее силу солнце, пока ещё полностью скрытое восточной стеной, но готовое вот-вот показаться на голубом без единого облачка небе.

Но всё же что-то изменилось, и она это чувствует. Среди тех, кто толпится около стола, был тот, кто желал ей смерти. А значит, у неё не было пути назад. Либо она, как можно скорее, проверит свою гипотезу и покинет навсегда это место, либо станет очередным мертвяком.

— Я с тобой, — вдруг доноситься за спиной решительный голос и обернувшись, она с удивлением видит, как Рука неловко спускается за ней по лестнице.

— Ты не дойдёшь! — твёрдо произносит Вара и Тилия впервые слышит в голосе тощей тревогу. Только вот не ясно за кого переживает лидерша — за свою старую знакомую с её травмированной конечностью или за обоих? Или её опасения вообще не связаны с их жизнями? Хотя с чего она вообще решила, что кому-то есть до неё дело? Тем более облучённым, для которых она все эти годы была только раздражителем: всегда сытая, чистая. Одним словом, выращенная в тепличных условиях Бледная.

И от понимания этого, дружелюбное отношение этой троицы, не считая бесконечного брюзжания Руки в первые дни, только ещё больше поражает. Да она и сама подумать не могла, что по прошествии всего недели эти гоминидки начнут для неё что-то значить, и что всего несколько дней, проведённые в их компании, навсегда изменят представление об облучённых и том мире, в котором она вынуждена жить с ними бок о бок.

Всю дорогу до барьера Тилия, находясь в гордом одиночестве, старается не думать о том, что ей предстоит сделать. Она почти уверена, что все её выводы окажутся верными, но червь сомнения всё же грызёт, заставляя сердце всякий раз проваливаться в пятки, стоит только ей на долю секунды усомниться в своих выводах. К тому же та недавняя встреча с каннибалом всё никак не выходит у неё из головы. Ещё одного такого знакомства она точно не переживёт, хотя гоминидки, перед тем как она оставила их у порога хижины и двинулась к барьеру, заверили, что тот случай единичный и больше в этой части Долины чужаков нет.