Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

Она оказалась права!

Хотя сердце и колотится бешено в груди, а тошнота подкатывает к горлу, это всего лишь страх — яд тут ни при чём. Та маленькая стеклянная капсула, наполненная ядом, и есть тот убийца.

Даже несмотря на опасность, что подстерегает её буквально в нескольких шагах, Тилия ликует. Наконец свободна! От того, что она смогла обвести вокруг пальца власти и карателей, на душе становиться легко и свободно. Теперь она недосягаема и для гоминида. Но следующая же мысль немного остужает её пыл. Недосягаема для него, но не для его оружия.

Подавив желание тут же вскочить на ноги и бежать прочь, Тилия продолжает лежать неподвижно, чувствуя, как при каждом вдохе в нос забиваются частички пыли. Где-то она читала, что многие животные при появлении хищника притворяются мёртвыми. Может и ей удастся обвести вокруг пальца этого дикаря.

«Как насчёт того, чтобы изобразить припадок?» — всё ещё не шевелясь, размышляет Тилия, но что-то подсказывает, что с изгнанником это не сработает. Не шевелясь и не издавая ни звука, она старается понять, что происходит по другую сторону барьера, но вокруг стоит абсолютная тишина, словно вся Долина, и изгнанник в частности, ждут того, что она предпримет дальше.

Тилия приоткрывает один глаз и первое, что видит перед собой это расплывчатое очертание травы. Выждав ещё около минуты и так ничего не услышав, она медленно переворачивается на спину и вскидывает голову. Так и есть: он никуда не делся, а продолжает стоять, скрестив руки на груди, с усмешкой взирая на ускользнувшую прямо из-под носа добычу.

«Чему он так радуется?» — с раздражением думает Тилия, отползая подальше от барьера, когда неожиданно вдалеке раздаётся душераздирающий детский крик. От ужаса и неожиданности всё внутри стынет и все мысли о молодом гоминиде отступают на второй план. Кричит определённо Като.

Не раздумывая больше ни секунды, она вскакивает на ноги и устремляется на зов. Только бы успеть! Колючие ветки с силой хлещут по лицу, цепляясь за одежду и оставляя на ней новые дыры, но ей плевать. То, что она только что слышала, не может быть простым зовом, это крик ужаса и боли, и мальчику только и остаётся, что выплёскивать наружу свои страдания.

Кровь стучит в висках, дыхание перехватывает, едва она слышит новый, куда более громкий вопль мальчика. Когда Тилия, наконец, запыхавшись, выбирается на открытый участок поляны, с той лишь разницей, что находится он теперь по другую сторону барьера, кажется, что она опоздала. То, что она видит перед собой, не укладывается в голове. Огромный верзила, росту и мускулатуре которого могли бы позавидовать все без исключения милитарийцы колонии, на вытянутой руке держит за тонкую шею трепыхающееся, детское тельце. Сердце Тилии щемит, когда она видит, как Като, изо рта которого теперь вырывается лишь слабый хрип, безвольно молотит в воздухе босыми ногами.

Пелена ярости тут же застилает глаза и, не задумываясь о том, что делает, и чем ей это грозит, Тилия, выхватив из-за пояса своё единственное оружие — маленький нож, и с разбега, с силой, на которую только способна, вонзает его по самую рукоять в руку здоровяка, что душит мальчика. Эффект неожиданности срабатывает. Медленно повернувшись к ней, облучённый выпускает из своих железных тисков шею Като, отчего тот летит на землю, и замирает.

Видя перед собой перекошенную от гнева заросшую физиономию гоминида с бельмом на глазу и звериным оскалом, не предвещающим ничего хорошего, Тилия нервно сглатывает, боясь пошевелиться. То, что этот монстр потерял к ребёнку всякий интерес и переключился на неё, уже хорошо. Пятясь назад, она бросает короткий встревоженный взгляд на притихшего ребёнка, забывая об опасности, и лишь, когда над ухом раздаётся рычание, понимает, что допустила ошибку. Мощный удар по лицу сбивает с ног, и её, словно куклу, отбрасывает на камни, отчего тут же темнеет в глазах. Тилия со стоном подтягивает колени к груди и замирает, надеясь, что теперь он точно оставит её в покое. Потому что, если этот гоминид приложит ещё хоть немного усилий, он её точно убьёт!

«Даже если выживу, за то, что не уберегла мальчишку, меня убьёт Рука», — прислушиваясь к приближающимся шагам и с ужасом понимая, что здоровяк-гоминид уже совсем близко, как в тумане думает она. Пытается пошевелиться, но острая боль в спине тут же пронзает всё тело. Прикрыв руками свою многострадальную голову в ожидании нового удара и молясь только о том, чтобы всё закончилось быстро, Тилия съёживается ещё сильнее… Но ничего не происходит. И лишь спустя пару секунд, показавшиеся ей вечностью, сквозь гул в ушах она слышит булькающий звук и глухой удар о землю.

Наступает гнетущая тишина. Приподняв голову и осторожно приоткрыв глаза, Тилия с изумлением видит в каких-то пару шагах от себя неподвижно лежащее на земле тело. Единственный целый глаз смотрит на неё с удивлением. Здоровенная клешня всё ещё держит блестевший на солнце металлический клинок, который почти полностью вошёл в шею, оставляя на виду лишь плоскую часть рукояти. Такого оружия она ещё не видела. Но не это поражает, а то, как нож вообще оказался в могучей шее гоминида.

«Не мог же он сам… — мысль обрывается, когда Тилия, наконец, понимает, что ей помогли. — Может Рука всё же решила пойти следом? Или Вара?»

Всё ещё не веря в такую удачу и чувствуя облегчение, она глазами пытается отыскать своего спасителя, но кроме Като и изгнанника, отрезанного барьером — вокруг ни души. Выходит, спасение пришло оттуда, откуда она меньше всего ждала? Тилия со стоном приподнимается на локтях и трясёт тяжёлой головой, пытаясь собраться с мыслями: после удара те путаются, в ушах всё ещё стоит звон.

«Сейчас главное, — напоминает она себе, с трудом принимая сидячее положение, — позаботиться о маленьком гоминиде».

Разбираться в противоречивых поступках изгнанника, у неё нет ни времени, ни сил. Но сколько она не пытается сосредоточиться на своих дальнейших действиях, мысли её крутятся вокруг одного: тот, от кого она ждала только смерти, только что спас ей жизнь.

Глава 11

Стон поднимается из глубины грудной клетки, когда ей всё же удаётся подползти и облокотиться спиной о жёсткую поверхность нагретых на солнце камней. Их жар немного успокаивает. Судя по ноющей боли в травмированной пояснице и рёбрах, она определённо нуждается в помощи. Только вот вокруг никого, не считая её недавнего противника, и надеяться она может только на себя. Тилия с трудом поднимается на ноги, с опозданием понимая, что мир вокруг всё ещё звенит и вращается, заставляя бунтовать желудок.

«Сотрясение не иначе!» — морщится она, пытаясь заглушить рвущийся наружу новый стон боли и пошатываясь, медленно бредёт к неподвижно лежащему Като, надеясь, что ещё не слишком поздно. Становиться страшно при мысли, что для этого мальчика всё кончено, а ведь он ещё толком-то и не жил.

Ругая себя и весь белый свет последними словами, Тилия медленно опускается на колени и дрожащими пальцами дотягивается до хрупкой детской шеи, пытаясь нащупать пульс. И только почувствовав слабые удары, выдыхает с облегчением — есть надежда, что он всё же придёт в себя.

Вблизи тощие ручонки маленького гоминида кажутся болезненно худыми, да и с покрытой коростами кожей дела обстоят не лучше. Она вся расчёсана и в маленьких язвочках — паразиты обосновались здесь давно и основательно. В Башне дети одного возраста с Като намного превышали его в росте и, несмотря на наследственную бледность, присущую всем башенцам, выглядели куда здоровее.

Всё ещё оглушённая ударом здоровяка, Тилия озирается по сторонам, пытается найти решение. Понимает, что долго оставаться здесь нельзя. Живущие по эту сторону выжженной границы гоминиды, могли услышать детские крики и чего доброго уже мчатся сюда, обнажив клинки. Она понятия не имеет, как далеко находится соседский лагерь и как много времени потребуется сородичам этого с бельмом, чтобы добраться до барьера, но любое промедление может стоить им жизней. К тому же, что-то ей подсказывает, что те не обрадуются, обнаружив своего товарища с проткнутым горлом.