Сшитое сердце - Кароль Мартинез

охоч, моя наука отчасти идет от этого. Но только отчасти… Я много путешествовал, встречался с большими учеными, прочитал много трудов, трактатов. Сейчас все важное происходит во Франции, господин Пастер там сделал ошеломляющие открытия, среди прочего – связанные с вирусом бешенства…

Его слушали, ему верили и платили натурой – курами, оливковым маслом, мешками с зерном, хлебом, мелкими услугами. Цену он назначал в зависимости от стоимости и редкости медикаментов, которые прописывал. Он много говорил, но умел и расспрашивать людей, и не только о том, что у них болит, но и об их привычках, о личной жизни, о мечтах, о детях…

Одна деревенская молодка показалась ему грустной и бледной, он тут же зазвал ее к Бланке, осмотрел и прописал средство, обновляющее кровь, – воду со ржавчиной от нескольких пригоршней гвоздей. А Бланке все это, похоже, очень не нравилось – и то, что люди к нему тянулись, и его день ото дня возраставшее могущество, и знания, которые он накапливал о каждом. Она, конечно, давала ему стол и кров – хотя он зарабатывал вполне достаточно, чтобы обойтись и без нее, – но делала это неохотно, а главное, явно не расположена была оставлять его наедине с пациентами. Она постоянно за ним приглядывала, забросив визиты к женщинам на сносях. Не могла скрыть раздражения, когда Эухенио раздавал амулеты для здоровья или делал кровопускания – всегда натощак.

Он часто ставил пиявок, которых привез с собой, потом заставлял их отвалиться, посыпав солью, а иногда позволял им насосаться вдоволь и даже возбуждал уколами после того, как они отваливались. Женщинам, вскоре переставшим стесняться говорить с ним о том, что их тревожило, он в определенных случаях прикладывал несколько этих тварей рядом с вульвой. “Чтобы вернуть кровь”, – говорил он.

Но больше всего он любил лечить маленьких детей, которым часто назначал промывания. Клизмы с холодной водой, если у малыша запор. Клизмы с сажей или с солью от глистов. Клизмы с настойкой опия, чтобы унять колики. И непременно перед уходом угощал детей шипучим лимонадом, чтобы они забыли про клистир и пришли снова.

Меньше чем за месяц деревенские так прикипели к своему врачу, что не понимали, как могли жить без него раньше.

Бланка тревожилась, чувствуя, что возможности ученого расширяются и влияние его растет, а тем, кто спрашивал, почему он поселился у нее, неизменно отвечала: “Он мой родственник” – тоном, не допускавшим больше никаких вопросов.

Ни моя мать, ни Анхела никогда не говорили с ней о ее госте – впрочем, никто из семьи Караско к нему еще не обращался.

Первым его посетил Хосе, который явился со своим латаным петухом на руках. Хосе так мучился, что уже не мог испражняться.

– Геморрой! – сказал Эухенио, внимательно его осмотрев. – Вообще, узлы лучше не трогать, лечение, особенно у полнокровных людей, может привести к кровоизлиянию в мозг. Однако в вашем случае придется действовать! Ваш анус превратился в толстый лиловый валик и ничего не пропускает. Делу помогут от дюжины до полутора десятков пиявок, поставленных прямо на этот валик. Наклонитесь вперед и не двигайтесь, чтобы я мог их разместить. Затем сделаем небольшое промывание с семенем льна, а потом вам надо будет два-три раза в день садиться на горшок, наполненный крепким настоем тысячелистника, и парить зад. Впредь избегайте пряных блюд, больше ходите и помните, что как только появляются геморроидальные узлы, надо стараться их убрать!

Продолжая говорить, он по одной засовывал своих пиявок в свернутую игральную карту, потом приставлял эту бумажную трубочку точно к тому месту, где пиявке следовало присосаться. Проделывая эту операцию в десятый раз, он удивился, что Хосе, стоя с голым задом, не выпускает из рук петуха.

– Хороший у вас петух! Это для меня?

– Нет-нет! Я всегда беру его с собой, опасаясь недобрых людей.

– Недобрых людей?

– Многим из тех, кого вы лечите, хотелось бы, чтобы он издох!

– Надо же!

– Они потеряли из-за него много денег. Вам никогда не рассказывали про Красного Дракона?

– Никогда.

– Это потому, что вы совсем недавно приехали в нашу деревню. Вы у нас всего какой-то месяц. Теперь никто уже о нем не говорит. Но они не забыли! Он отчаянный боец!

– Ну вот! Теперь остается только ждать и следить, чтобы они не присосались в другом месте! Не меняйте позу! Какой красавец! – прибавил Эухенио, приблизившись к петуху. – Но почему, черт возьми, у него недостает стольких перьев?

– Его сильно пощипал противник, а остальные перья повыдергивала моя жена, чтобы его зашить.

– Она его зашила? Где же швы? Я не вижу шрамов.

– А это у моей жены такой дар! До сих пор она бралась только за ткани, но вот уже второй раз спасает моего петуха. У него все кишки были наружу, и его так глубоко порезали! Вот здесь еще виден шрамик. Смотрите! Почти ничего не осталось. А тогда глядеть было страшно. И он снова бегает.

– Ваша жена такая искусница! Скажите ей, чтобы зашла ко мне, меня интересует ее талант!

– А мой петух?

– Ваш петух?

– Как вам кажется, он выздоравливает? Он сможет вскоре снова биться?

– Откровенно говоря, он выглядит куда лучше, чем вы.

– Вот и прекрасно!

Хосе так обрадовался, что напрочь позабыл передать жене просьбу ученого, и Фраскита встретилась с ним лишь через несколько недель, когда примчалась с маленькой Кларой, которая у нее на глазах проглотила две сверкавших на солнце иголки, а она не успела ей помешать.

Увидев такую прелестную девочку на руках у перепуганной женщины, Эухенио немедленно отослал всех, кто был записан на утро и ждал перед домом.

Моя мать назвалась и взволнованно объяснила Эухенио, очарованному цветом лица и большими блестящими глазами ее дочери, что их к нему привело.

Опомнившись от изумления и овладев собой, он поспешил успокоить мать:

– Ничего страшного, подобные случаи очень редко приводят к осложнениям. Пока надо всего лишь дать ей оливкового масла и накормить очень густой хлебной похлебкой, чтобы протолкнуть иголки. Они могут выйти через руку, через ногу или любую другую часть тела, но это не опасно. Однако эти иголки кое о чем мне напомнили… Не жена ли вы хозяина красного петуха? Та, что штопает петухов куда искуснее, чем лучший из наших хирургов?

– Ой, любят у нас люди посудачить!

– Нет-нет, я знаю, о чем говорю! Я своими глазами видел вашу работу в день, когда ваш муж пришел ко мне на прием. Как вам удается делать такие прекрасные швы?

– Не знаю, само собой получается.

– Если вы не против, я позову вас, когда