Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников

дома выходят трое мужчин. Одеты непонятно как: военные — не военные... И еще две женщины, одна из них — наша подопечная Мария!.. Совсем интересно стало. На ловца, как говорится, и зверь бежит.

— Любопытно. Что дальше?

— Они постояли на углу, поговорили вполголоса, посмеялись. Другая женщина, не Мария, приглашала одного из мужчин к себе. Однако он отказался, сославшись на неотложные дела. Женщина обиделась, позвала Марию, и они уехали на извозчике...

— Удивляюсь я ташкентским извозчикам, — перебил Пригодинский. — Ездят по ночам, не боятся.

— Боятся, Александр Степанович. Но что делать? По ночам у них самые хорошие заработки. Да и не очень трогают их бандиты. Извозчики ведь и бандитов возят.

— Дальше рассказывай.

— Женщины уехали в сторону Саларского моста. Немного погодя и мужчины отправились в ту же сторону. Отошли недалеко, шагов триста. Но видеть их мы, разумеется, в темноте не могли... Вдруг раздались выстрелы... Один, другой... Мы бросились на выстрелы и увидели убитого, из этой компании. Двое из троицы исчезли. Подбежал патруль. Мы оставили патруль возле тела, а сами побежали в сторону моста. Может, и настигли бы убийцу, да тут раздался женский вопль. Ринулись на помощь... Это бандиты напали на Нефедову из исполкома, возвращавшуюся домой с дежурства. Началась перестрелка. Беккудиев уложил одного, второго я взял... В журнале происшествий все записано...

— Так... — Пригодинский, оставленный в покое приступом малярии, ощутил полет мысли. — Это не страшно, что исчезнувшие двое неизвестных не оставили нам своих адресов. Во-первых, есть дом, где они гуляли и пели. Во-вторых, наша Мария была в их компании. Должна же она знать, с кем проводила время?

— Так точно. В этом смысле я и написал докладную на ваше имя. Передал Самсону Артемьевичу. И еще указал, что знаю извозчика, который повез женщин. Хоть и темно было, а узнал. Лошадь приметная. Мой почти сосед. Я в Сухаревском тупике квартирую, а он на Кашгарской. Зовут его Федором Алексеевичем, если не ошибаюсь.

— Ты, я вижу, совсем молодчина, — похвалил Пригодинский агента. — Спешить, однако, не станем. Мертвого не оживишь. Понаблюдаем за домом, из которого вышли гуляки, за Марией. Если уж брать банду, то не одного убийцу, а всю свору целиком... Ну, а задержанный тобою?... Кто таков?

— Отпетый негодяй. Бывший поручик, скрывался от регистрации, жил на нелегальном положении. Фамилия его Франк... Мы тут прикинули, вроде за ним ничего другого, кроме уклонения от регистрации офицеров, не водится. Но физиономия!.. Растленный тип. Его Крошков допрашивал.

— Франк, говоришь? — оживился начальник уголовного розыска. — Позови, пожалуйста, Крошкова. Он мне как-то рассказывал об одном преступнике... Фамилия, помнится, похожа.

Вошел Крошков с папкой протоколов допросов.

— Простите, Алексансаныч, что оторвал от дел, — поднялся навстречу Пригодинский, — вы как-то рассказывали мне о некоем Франке.

Крошков поправил пальцами благородные свои усы, улыбнулся.

— Странное совпадение. Вам почему-то пришел на ум субъект по фамилии Франк. Точнее — фон Франк Евгений Робертович. Бывший поручик. Полчаса назад я закончил допрос этого махрового уголовника.

— Соколовский говорит, что за ним ничего особенного не числится. Скрывался от регистрации. Да еще Нефедову пытался не то ограбить, не то еще что.

— Это тот самый фон Франк, — значительно произнес Крошков, — который двадцать первого мая пятнадцатого года на Жуковской улице зарубил вдову генерала Уссаковского. Не лишне будет добавить — зарубил шашкой собственную тещу, генеральшу Уссаковскую!

Пригодинский присвистнул.

— Теперь вспоминаю ваш рассказ. У него с тещей были какие-то личные счеты.

— Генеральша, видя преступные наклонности зятя, не желала, чтобы он состоял с нею в родстве. Поручик фон Франк по пьяному делу и изрубил ее в лапшу. Зверское было убийство. Душегуба приговорили к арестантским ротам. Но во времена Керенского выпустили на свободу.

— Как же это он сразу... Раскололся? Обычно такие субчики темнят, хитрят, изворачиваются.

Крошков поправил на носу очки, молвил:

— Он и пытался темнить. Но я ему без околичностей заявил: «Фон Франк, вы никакой не поручик. Вас разжаловали. Я лично присутствовал на заседании Военно-окружного суда. Вы зверски убили свою тещу, не так ли?.. Стоит ли запираться? Сознайтесь лучше и тем самым облегчите свою участь. Может быть, вас и не расстреляют, хотя я лично полагаю, что вас надобно четвертовать».

— И он сник?

— Сник, но не совсем. Назвал с десяток грабежей. Жалуется, будто голод заставлял грабить. Нефедову убивать не хотел, насильничать тоже. Она несла недельный паек в кошелке. За пайком охотились с тем... убитым.

— Черт его знает, может, и так. Голодно сейчас. — Пригодинский, помолчав, спросил: — Сансаныч, а своего напарника фон Франк назвал?

— Клянется-божится, будто не знает его. Случайно объединились минувшей ночью... И такое бывает. И все же, Александр Степанович, интуиция подсказывает... Темнит фон Франк, пытается отвести от себя главные преступления. Он же бывший офицер, монархист, зверь!

— И у меня интуиция. Вполне возможно — он убил неизвестного на улице Кауфманской. И другое подозрительно: жалуется на голод, а сам участвует в гулянке, распевает песенки.

— Он утверждает, что не был на гулянье. Но меня другое еще крайне заинтересовало, — отвечал Крошков. — Взгляните на эти два браунинга... Штучной работы, отникелированы, о подчернью и художественной гравировкой. Такие специалисты оружейной гравировки только в Туле и Ижевске есть. Взгляните на браунинги, — консультант положил на стол сверкающие никелем пистолеты. — Два близнеца... Два вензеля возле рукоятки. Затейливые, но разобрать все же можно: «Е. Ф.»... Евгений Франк.

— Откуда они у вас, Алексансаныч? — удивился Пригодинский.

— Один браунинг презентовал мне Фриц Янович Цируль в день моего поступления на работу. А второй отобрал Соколовский у фон Франка.

Пригодинский схватил пистолеты, сличил и, не выпуская из рук, нервно зашагал по кабинету.

— Что же получается?.. Значит, Франк, выходит, стрелял тогда в Цируля из-за угла?!

— Не исключено. Во всяком случае тещеубийца не такая уж несчастная жертва голода, вынужденная отбирать у женщин пайки по ночам. С фон Франком надобно поработать. Аккуратно поработать, вдумчиво.

— Вот я и попрошу вас, дорогой Алексансаныч, возьмитесь за дело. Покажите свое высокое искусство. И еще есть просьба. У нас до сих пор не налажена экспертиза оружия.

— Имеете в виду баллистическую экспертизу?

— Да, хорошо бы.

— Вы не хуже меня знаете, Александр Степанович, что баллистическая экспертиза наука тонкая, требующая обширных специальных знаний. Необходимо сложное оборудование. Разумеется, я