Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии - Федор Петрович Васильев

пальцы… Они посинели, но не разжались. Крепко держат шейку приклада. Пытаюсь приподнять автомат привычным движением, но шевелится только плечо. И лишь в эту секунду почуял хруст в предплечье. Ранен в руку выше локтя разрывной пулей. Перебита кость. И пронзительная, обжигающая боль ошпарила все тело. Даже в горле вспыхнул жар. Но сознание работает четко.

Окружен со всех сторон. Однако у меня еще действует правая рука… Перевязываться нет времени, надо отбиваться. Есть еще гранаты.

Беру автомат из бесчувственной левой руки. Голова закружилась, будто я только что сел на карусель. И вот «карусель» развивает скорость, меня начинает подташнивать. Из рукава течет кровь, но автомат уже в правой руке.

Смутно вижу, как в мою сторону ползут пять человек. Ползут и стреляют. Зубами выдергиваю кольцо лимонки, швыряю ее в бандитов. Затем бью из автомата с непривычной правой руки. Вью не спеша, прицельно, короткими очередями…

Теперь надо оглянуться. Разворачиваюсь. На опушке леса за дубом — ручной пулеметчик. Он высунулся из-за дерева наполовину, стреляет по мне. А «карусель» снова набирает скорость. К горлу все больше и больше подступает тошнота. Враг за дубом на мушке моего автомата, но мне кажется, что и дуб, и враг кружатся. Но вот «карусель» остановилась. Нажимаю спуск. Бандит отвалился от дерева…

Левую руку жжет так, будто она до самого плеча побывала на раскаленных углях. И какая-то еще рваная, колющая боль терзает все тело. С трудом успеваю зубами и уцелевшей рукой перетянуть бинтом предплечье выше раны.

И опять вижу: несколько человек подбираются ко мне из кустов ежевики. Снова выдергиваю зубами кольцо из лимонки. Лимонка летит далеко, встречает бандитов перед кустами.

Что-то кольнуло меня в спину ниже поясницы. Пощупал. На пальцах кровь. Значит, зацепили еще, но лишь бы не снайпер ядовитой пулей. Где же подмога?

Г-д-е-е-е подмога?! Хочу крикнуть, но вместо крика — хрип. Бинт ослаб. Кровь из раны хлещет рывками. Снова затягиваю бинт выше раны. В голове непонятный шум, и «карусель», кажется, завертелась быстрее.

За ручейком в лесу вспыхивает стрельба. Слышатся крики:

— Вперед, вперед!..

Это, думается, наши.

Сейчас бандиты побегут через мой участок. Как жаль, что перебита левая рука…

Раздается взрыв. Возле мостика поднимается черный фонтан земли.

— Окружай!

Я воспринимаю все это смутно и так же смутно вижу, как по лесу бегут люди. Кто они? Мимо меня, согнувшись, пробегают двое. Это бандиты. Пытаюсь поймать переднего на мушку. Он прыгает на мушке то в одну, то в другую сторону. Все равно жму на спуск. Странно, автомат молчит. Зажимаю приклад между коленями, ищу второй диск. Вот он, на поясе, почти за спиной, скользкий, весь в крови. Как трудно работать одной рукой… Пока заменял диск, стрельба удалилась за дорогу.

Наступила глухая, томящая тишина. Не хочется ни думать, ни двигаться. Беззаботная сонливость. Неужели это смерть так ласково обходится со мной: заглушила боль и захватывает в объятия все мое существо, беззаботность навеяла. Нет, я солдат, я еще буду бороться с тобой! Где же мои друзья? Как они пробежали мимо, не заметив меня? Проскочили стороной. Значит, мне надо уходить отсюда.

Только бы глоток холодной воды — и… встану, пойду, догоню своих. Устало бреду к ручейку. В ежевике, недалеко от берега, где упал мой конь, вижу — сидит подстреленный мною «офицер», без пилотки, черные волосы взлохмачены и ухо…

«Он! — словно подхлестнула меня догадка. — Рваное ухо! Вот ты где!..»

И словно кто-то влил в меня силы. Я тверже стал стоять на ногах. Подойдя к нему, я сказал:

— Вот и встретились… Попутчики до Ярославского вокзала. Помнишь?

Бандит медленно втянул голову в плечи, затем резко крутанулся, но встать не мог. Ноги перебиты. Лицо бледное, почти синее, губы плотно сжаты. Около ног валялся пистолет, очевидно опустошенный. «Офицер» смотрел на меня удивленно, будто говоря: обознался, молодой человек.

— Нет, я с тобой встречаюсь второй раз…

Почуяв, что я слаб, он решил защищаться. Быстро выхватил из-за голенища кривой нож, но, взглянув в зрачок автомата, наставленного на него, отпрянул назад.

— Не шевелись, пристрелю!

Бандит молчал, напряженно следил за мной. Рука, в которой он держал нож, мелко тряслась.

— Бросай тесак, — приказываю ему. — Ну-у!

Некоторое время он колебался, кажется, что-то обдумывал. Вижу, как глаза его на секунду вспыхнули надеждой. Затем он с размаху всадил нож в землю по самую рукоятку, страдальчески стал просить:

— Не губи меня, парень, слышь, нет у вас закону такого — раненых приканчивать. Отправь в госпиталь. Скажи своим, они рядом, тут…

— А-г-а-а! Вот оно как…

Весть о том, что где-то рядом мои друзья, успокоила меня.

Я опустился на кусты ежевики. Смотрю в его искаженное страхом обескровленное лицо. В то же время чувствую, что силы покидают меня. Надо было что-то делать, а бандит все настойчивее твердил:

— В госпиталь! В госпиталь!

— В госпиталь? — повторяю я. — А кто приказывал резать детям горло? Кто посылал «охотников» с ядовитыми пулями? Кто…

Следующий вопрос я не успел произнести. Бандит понял, что я уличаю его в известных ему злодеяниях, метнулся за куст. Только теперь я заметил, что там лежит его автомат. Забыв о перебитых ногах, он попытался достать его, но не вышло. Пальцы моей руки неожиданно для меня нажали спуск — и автомат мой заработал.

У меня не хватило сил остановить его, пока не кончились патроны.

Треск моего автомата привлек внимание конных разведчиков, которые снова оказались возле мостика. Они бросились ко мне, но я уже лежал, теряя сознание. Как сквозь глухую стену до меня доносились знакомые голоса:

— Вот он, здесь…

— Носилки сюда!.. Быстрее носилки…

Обняв мою шею, кто-то вкладывал мне в рот один за другим размоченные куски сахара, приговаривал:

— Подкрепись, дружок, подкрепись. Здорово, Федор, здорово ты тут их расчесал…

Сознание ко мне вернулось в госпитале.

Лежать становилось грустно, даже тяжело. Тяжело от мысли, что остался без руки, и грустно потому, что расстаюсь с друзьями, с которыми так долго и терпеливо делил невзгоды войны.

— Васильев в большой палате. Вот здесь, — донесся нежный голос из коридора.

Открылась дверь. Вошли подполковник Туляков, майор Зубко и капитан Митрофанов.

Первым нагнулся надо мной Василий Михайлович Митрофанов. Он крепко пожал мою здоровую руку.

— Молодец!..

Они пришли навестить нас. Здесь были раненые, которых уже нельзя возвратить в строй.

Подполковник Туляков сел на край моей койки, по-отцовски мягко положил руку на мою грудь.

— Ждем приказ о твоем награждении. Не думай о ранах — быстрее заживут. В палате не кисни. Как только почуешь, что