Отравленные земли - Екатерина Звонцова

Мы помолчали, а потом я повторил озвученное у частокола словосочетание на латыни.

– Перейдём к самому важному. Можете пояснить, что вы подразумевали под этим термином? И под… злом, тем, что заражает мёртвые тела. Откуда оно берётся?

Вудфолл какое-то время смотрел на огонь – видимо, сосредотачивался и подыскивал правильные выражения. Наконец он вздохнул и заговорил, начав издалека.

– Края Российской империи. Речь Посполитая. Румыния, Силезия… все эти земли были в своё время обильно политы кровью, а кровь… ох, доктор, кровь долго остаётся в воздухе, в воде, в прорастающих на таких землях всходах. Вспомните хотя бы Владислава Цепеша, о котором южнее любят рассказывать страшные байки. Там жили ещё многие, в чьё сердце проник тот же смрад Бездны, смрад злобы, гордыни и жажды. Многие хуже. Они просто не смогли сопротивляться; сами те края…

– Мистер Вудфолл, – тихо перебил я. – Дракула, даже если он похож на то, что о нём болтают недалёкие историки-мистики, бесчинствовал не в Моравии. И, я надеюсь, вы не станете уверять меня, что лично напоили его кофе со святой водой?

– Ха-ха. – Вудфолл слабо рассмеялся, но его глаза остались серьёзными. – Нет. Я не видел Цепеша и, более того, надеюсь, его ничто не поднимет из могилы. Я упомянул его по одной причине: отсюда до него не так далеко. Почему это произошло именно с ним, в его время? Не задумывались? Действительно ли в силу его ещё в детстве проявившейся жестокости? В силу того, что брат предал его, став любовником турецкого султана и в итоге заполучив престол Валахии? В силу ранней смерти отца, смерти насильственной? Или… – Вудфолл помедлил, – на него повлияло что-то ещё? Что-то, что лишь усугубило всё мною названное и не позволило глубоко религиозному и благородному человеку всё это пережить, пойти иным путём? Что-то, что… искусило его, сделав чудовищем, нашептало обещаний?

– Дьявол? – скептично хмыкнул я. Нить разговора ускользала, но я всеми силами цеплялся за неё. – Вы ведь о нём? Ваша Бездна – противоположность свету Господа…

Но, к моему удивлению, Вудфолл покачал головой.

– О нет, дьяволу в зверствах далеко до божьих детей. Эти места, доктор. Здесь всё стоит на мертвечине. Сюда приходили тевтонцы, здесь бесчинствовали мадьяры, гуситы убивали католиков – и наоборот, и всё следовало одно за другим, почти без перерыва. В какой-то момент земля не выдерживает. Происходят вещи ужаснее, чем просто войны, просто эпидемии и бунты. У людей массово мутится рассудок. Они становятся очень управляемыми, жестокими, а некоторые… – он опять помедлил и наконец выбрал нужное слово: – …меняются, превращаясь в кого-то другого, не все, нет, но единицы – и какие. Как там, в Валахии, над которой грязно надругались не раз – венгры, османы, сами местные царьки со своими распрями, снова османы. Как во множестве иных краёв. Это как волна, как прилив, только приливает не море, а сплошная тьма, которая влияет на всех, пусть по-разному, но знайте, она никого не щадит. А потом всё просто берёт… и стихает. На время. Скучая, люди тешат себя сказками, пока им разрешают верить, что это просто сказки.

Я молчал, сосредоточенно обдумывая услышанное и перебирая факты из моих знаний по истории, слишком обширных, чтобы зациклиться на узкой теме противостояния валахов и османов. Но я понимал: жуткая гипотеза Вудфолла имеет право на существование, даже если некоторые истории о бесчинствах того же Дракулы – домыслы его многочисленных врагов, как часто случается с августейшими персонами. Странная смерть – или исчезновение? – его молодого брата Раду Красивого домыслом не была; не были домыслом многие, пусть не все смерти, случившиеся в тех владениях в то время. Земля действительно вдоволь напиталась кровью и… могла в конце концов её исторгнуть. Моравии это тоже касалось. Заканчивая мою мысль, Вудфолл произнёс:

– Не потому ли здесь кровоточит даже церковь? Этот несчастный городок…

«Истекает кровью». Бесик сказал именно так.

– Отсюда пропали все домашние животные, – сообщил я. – Вам это известно?

Вудфолл посмотрел в окно, на розовеющее небо, и мрачно кивнул.

– Слышал в «Копыте». Не удивлён; часто всё начинается именно с этого. Во-первых, питомцы могут предупредить хозяев, так как более чувствительны к подобным феноменам и реагируют на них раньше. А во-вторых, земли и тьма в них… как бы пробуют силу.

Я молчал: мне казалось, он не договорил.

– Затем, – Вудфолл сцепил пальцы и хрустнул ими, – земли обычно вкладывают свою силу в человека, выбирают… посланников, притом чаще всего живых. – Он опять глянул на меня. – Вчерашние смерти и даже январские ведь не первые, верно? Вас направили именно сюда не просто так; данные свидетельствуют об обратном.

– Да. – Я подозревал, что знает он и так побольше меня, но подтвердил: – Длится это не месяц, не два. Впервые о Каменной Горке я услышал в рождественские праздники, и к тому моменту события уже набирали обороты.

Вудфолл нервно щёлкнул языком.

– Значит, кто-то заражён давно. И нам необходимо его отыскать.

– Есть подсказки, как отличить такого… избранного?

Avvisatori уныло мотнул головой.

– Нет. Это может быть кто угодно: от загадочного чужака вроде меня или вас до самого безобидного городского нищего. А если, не дай бог, кто-то сильный, с властью…

Неприятное предположение буквально поразило меня громом, заставило похолодеть и заспорить с самим собой, но всё же я поделился:

– Не знаю, в курсе ли вы, но здешний наместник скрывается. Его заместитель ведёт себя дерзко, несколько… не по статусу. Оба факта вызывают у меня вопросы. А у вас?

Вудфолл потёр руки и улыбнулся.

– Да! Что ж. Уже неплохо, есть с чего начинать… Скоро и начнём.

Он опять нырнул в раздумья. Я пока не стал более его расспрашивать – не потому, что не желал узнать что-то ещё, просто мыслей накопилось слишком много. Я выстраивал дальнейшие планы, отбрасывал их один за другим и злился на себя. Что делать? Видно, со вскрытиями лучше не медлить. Вудфолл, прочитавший мне такую лекцию о тёмных существах, в действительности знал маловато и об их анатомии – чем она отличается от человеческой, – и о методах борьбы, помимо кольев и пуль. А если я что-то обнаружу? Если есть… например, противоядие? Кулаков мало; мне не понравилось сражение, в которое avvisatori ввязался: ребёнок его чуть не покалечил, и это учитывая, что Вудфолл – крепкий боеспособный мужчина! Многие ли в городе обладают его силой и ловкостью?

– Я планирую исследовать эти трупы, – произнёс я. Вудфолл, судя по свешенной набок голове и приоткрытому рту, начавший задрёмывать, вздрогнул.

– А?..

– Трупы, – терпеливо повторил я. – Заражённые и, как вы говорите, «чистые». Должны быть какие-то косвенные признаки. Что-то в крови, костях, коже…

– Попробуйте, – осоловело моргая и зевая, он всё же не упустил суть моих слов. – Главное, поспешите. Зло хорошо заметает следы. Увы, тут я вам не подскажу…

– Ничего, – уверил я. – Конечно, жаль, здесь нет герра Иоганна Гассера, вы о нём наверняка слышали, это знаменитый венский профессор. Он даже досуга не знает лучше, чем анатомический театр. Тело – главный предмет его исследований, и он наверняка…

Вудфолл устало, но цепко глядел на меня со своего места. И судя по выражению глаз, он без труда понял, почему я резко осёкся.

– Мне кажется, в эти неприятности ввязалось и так уже достаточно неподготовленных людей. Пожалейте хотя бы коллег, раз не пожалели себя.

Я кивнул, с тоской размышляя о рано себя показавшем тёзке моего покойного сына, о тридцатидвухлетнем мужчине, которого я всегда уважал и которого кое-чему научил, а теперь вступил в пору, когда сам консультируюсь с ним, более прогрессивным и голодным до знаний. Действительно, моё заявление было нелепым. Как бы я пережил гибель молодых докторов, как бы пережил вообще чью-либо гибель в кровавом водовороте, так внезапно меня затянувшем? Это я стар, это мне стыдновато трястись за свою поношенную, пусть и не лишённую ценности шкуру. Нет… я молюсь об одном: чтобы в столице меня хватились не слишком быстро. Ведь разговор с Вудфоллом, как оказалось, был лишь началом кошмара. Этот кошмар – последнее, что