Михаил Коцюбинский - Ирина Михайловна Коцюбинская

Михайловна была вызвана на допрос в Курское губернское жандармское управление. Ее обвинили в распространении противоправительственных изданий среди служащих Сапоговской земской больницы, где она работала[52].

Михаил Михайлович сочувствовал Ольге и всячески поддерживал, но ее постоянное нелегальное положение тревожило мать, и это не могло не сказываться болезненно на писателе.

…Ольга вконец издергалась нескончаемыми преследованиями. Она нуждалась в отдыхе. Но, несмотря на это, порывалась ехать дальше. Михаил Михайлович не отпускал сестру. Днем она питала. Ее радовали покой и тишина, топот босоногой детворы.

Повеселела и Гликерия Максимовна. На ее лице все чаще появлялась ласковая улыбка.

Так продолжалось недолго. Однажды под вечер Ольга увидела полицейских, выходящих из-за угла дома. Бежать было поздно, девушку заметили…

И снова тюрьма, тесная сырая камера, неизвестное будущее…

Вскоре Ольгу перевели в киевскую тюрьму.

Неспокойно было на Черниговщине в 1906 году. Черная сотня окончательно распоясалась. Стражники на лошадях носились по притихшим улицам. «Нам не дают теперь ничего строить, если это не тюрьма, — пишет Коцюбинский Гнатюку, — темные силы строят новые тюрьмы, ибо старые переполнены. Мы, видимо, мало еще разрушили, чтобы можно было что-то создавать».

1907 год был тяжелым для семьи Коцюбинских. — Об Ольге почти ничего не знали. Она снова где-то скрывалась, находясь на нелегальном положении. Обнаглевшие шпики лезли прямо во двор Коцюбинских, подглядывали в щели, буквально путались под ногами.

17 мая 1907 года Ольгу снова арестовывают в Харькове. Во время обыска у нее было найдено 1616 экземпляров противоправительственной литературы. Ольга собиралась переправить ее в другое место, но не успела. В этот день были также арестованы ее друзья по работе[53]. Из донесения одесской охранки за № 1086 от 9 сентября 1907 года с грифом «Совершенно секретно» узнаем: «в городе Харькове… Нетеченская улица, субботняя школа, спросить Ольгу Михайловну (учительницу). Пароль: «Поклон от Степана Валериановича»; вопрос: «Балмашов?» ответ: «Да»[54], — находится явочная квартира, с которой была связана Ольга. Явка провалилась. Участников подпольной организации оповестили, разослав листки с текстом, написанным химическим раствором, во многие города, в том числе и в Чернигов[55]. На основании этих материалов Ольгу 26 октября 1907 года по постановлению Харьковской судебной палаты осудили на два года крепости[56].

Все были расстроены и подавлены. Михаил Михайлович совершенно не мог спать.

Из секретного сообщения начальника Харьковского губернского жандармского управления от 31 октября 1907 года узнаем, что «30 октября 1907 года (Ольга. — И. К.) отдана на поруки с денежной ответственностью поручителя в сумме 1000 рублей в г. Харькове»[57].

Долг этот лег тяжелым грузом на плечи Коцюбинского.

И наконец, Ольга на свободе. Худая, бледная, в темном старом пальто с потертой горжеткой, появляется она на пороге Коцюбинских…

Помню, как повела она меня однажды с собою на собрание, происходившее в зале городской думы.

Я со страхом поднималась по чугунной лестнице на второй этаж. Мы вошли в зал, где стоял стол, покрытый темно-зеленой суконной скатертью с золотыми кистями. Слева под балдахином из такого же сукна стоял гипсовый бюст Николая II.

Я прижалась к Ольге и испуганно озиралась по сторонам. Шло какое-то заседание. В первых рядах я увидела родителей и много знакомых. И вдруг я заметила городового, сидевшего в стороне. В моем сознании боролись два чувства: гордости за тетю Олю, которая, будучи взятой на поруки, может присутствовать на этом собрании и полицейский не имеет права ее арестовать, а также страха, от которого дрожали коленки: а вдруг он все же арестует?

Ольга была спасена. Но надолго ли? Оказалось, нет. Вскоре она вновь была арестована. На сей раз ей грозила пожизненная ссылка.

В первые минуты Михаил Михайлович как бы окаменел. Это была уже катастрофа. Такой беды он не ожидал… Нужно немедленно действовать, сделать все, чтобы спасти сестру. Но как это осуществить? Кто даст деньги для того, чтобы взять Ольгу на поруки? Заложить вторично дом, на котором и так висит банковский долг в 2000 рублей? А чем рассчитываться? Что ожидает впоследствии его семью?..

Но это все потом. Сейчас же главное — вырвать Ольгу из тюрьмы. А дальше? Как ее переправить за границу? Ведь для этого нужен паспорт. Жить под своим именем она уже не сможет. Это ясно.

Долго судили на семейном ночном совете. Паспорт? Только родной человек может спасти Ольгу. Выбора нет. На эту жертву готова Лидия Михайловна. Да, да, она сама так решила. Как-нибудь проживет с семьей брата, со старой матерью… Ей уже ничего не нужно. Лишь бы спасти младшую сестру…

У Лидии была несчастливая любовь, Виталий Дзюбинский, близкий друг детства, товарищ брата. В 1882 году его в числе пятнадцати человек исключили из семинарии за участие в революционной сходке по поводу годовщины убийства Александра II. Умер он в ссылке в Сибири. Нет, она не может допустить, чтобы подобная участь постигла ее младшую сестру.

А постоянная опасность раскрытия тайны? Угроза самой оказаться в тюрьме, в ссылке… Ну что ж, она возьмет полностью ответственность на себя.

Михаил Михайлович решил просить у писателя Леон-товича три тысячи рублей под закладную дома. Как обычно, в денежных делах инициативу взяла на себя Вера Иустиновна. Она едет в Киев, рассказывает о тяжелой болезни мужа, о необходимости безотлагательно уплатить долги, просит, уговаривает и в конце концов добивается обещания занять деньги.

Получив согласие в письме от 17 июля 1908 года, отец 24 июля едет в Ромодан на Полтавщину, чтобы договориться о порядке оформления закладной и получить необходимую ему сумму. Закладную оставили у лубенского нотариуса, умышленно уменьшив размер предыдущего банковского долга. Ценой величайших усилий Ольгу берут на поруки под залог в 2 тысячи рублей.

Эта победа далась нелегко. Слишком много было поставлено на карту: семейное благополучие, будущее писателя, жизнь Лидии Михайловны, громадный долг, поставивший Коцюбинского в зависимость от людей, с которыми он не желал иметь столь близкие отношения.

С деньгами и паспортом на имя Лидии Михайловны Коцюбинской Ольга эмигрирует за границу. А в Чернигове остается подлинная Лидия Михайловна Коцюбинская.

Она только теперь как следует осознала свое безысходное положение. Больше сидела дома. Но время шло, и она чувствовала, что не сможет примириться с таким существованием. Как-то под утро она вышла в сад. Мы, девочки, видим ее через окно: она блуждает узкой тропинкой вдоль забора. Мы взволнованы, так как давно заметили, что с Лидией творится что-то неладное. Невпопад отвечает, а чаще вообще промолчит. Поминутно оглядываясь, она пыталась накинуть петлю на ветку. Руки у нее дрожали. Мы замерли…