Невеста по фотографии - Ли Кым-и

против японцев, она тут же забыла о Тари, не осознавая, что речь идет о событиях давно ушедших лет.

– Когда шел набор курсантов, учителя корейской школы-интерната порекомендовали туда Тхэвана. Командиру Пак Ёнману мой сын тоже очень понравился. – Лицо старика Со засияло от гордости.

Кичхун пожертвовал на сына, который в двадцать четыре года поступил в военную академию, почти все накопленные к тому времени деньги. Кадеты жили в сельскохозяйственных лагерях, днем трудились на ананасовых плантациях, а вечером занимались военной подготовкой.

– Академия находилась за Кахалу, и называли ее «академией, что за горой». А кадетов – «детьми за горой». Тридцатого августа состоялись парад и церемония по случаю начала учебного года, но семьи и гости отправились туда накануне. Так как академия была в пятидесяти ли от Гонолулу, командир Пак арендовал дюжину грузовиков и автобусов, так как собиралось поехать несколько сотен человек. Наш путь начался от зала заседаний Корейской национальной ассоциации, и все проходившие мимо люди, вытаращив глаза, пытались узнать, что происходит. Машины выстроились в колонну – зрелище было настолько впечатляющим, что казалось, мы празднуем независимость! По извилистой горной тропе мы доехали до академии, и нас встретили громкими приветствиями и рукоплесканиями несколько десятков кадетов, выстроенных в ряд. Гремели барабаны. Я смотрел лишь на Тхэвана и все думал о его маме, которая умерла в страданиях, так и не увидев, каким стал ее сын!

Вдруг, живо преставив те события, словно они были вчера, старик Со прослезился. Его жена умерла за два года до того, как Тхэвана зачислили в военную академию. Подыль еще ни разу не была на могиле свекрови, которая, как говорили, находилась рядом с лагерем «Ева». Когда однажды девушка пыталась осторожно завести об этом разговор, Тхэван оборвал ее на полуслове, сказав: «Потом».

– В тот вечер на церемонии посвящения мы пели гимн. Нас всех тогда переполняли чувства. А какой церемония была на следующий день…

Держа в руках учебные деревянные винтовки, кадеты маршировали по плацдарму и пели написанную Пак Ёнмином национальную армейскую песню так громко, что от этих звуков дрожала гора Кахалу. После этого полные решимости молодые люди приняли присягу.

«Мы, кадеты Национального военного корпуса Великого Чосона, приложим все усилия для прохождения военной подготовки до тех пор, пока наш народ не обретет независимость. Перед лицом Бога клянемся объединиться и вытерпеть все личные лишения!»

– Даже господин Ли Сынман выступил с речью. Изначально он жил в материковой Америке, но командир Пак позвал его сюда. Отчего же люди, решившие тогда работать единым фронтом, теперь вот так рассорились? Досадно…

Старик Со вздохнул.

Подыль без расспросов догадалась, чью сторону занял Тхэван, будучи кадетом военной академии Пак Ёнмана. Та песня, что он пел вечером на их свадьбе, была «Гимном Чосона» авторства Пак Ёнмана, которую они пели в академии. Тхэван никогда не отстаивал яро своего мнения перед работниками плантаций, но давал себе волю, когда они выпивали с Чэсоном. Он громко кричал, что роспуск нацкорпуса произошел из-за того, что Ли Сынман и его последователи раскололи общество соотечественников на два лагеря, и нужно снова начать военную подготовку. Подыль же склонялась к идеям Ли Сынмана, который считал, что вместо вооруженной борьбы, забирающей человеческие жизни, независимость должна быть достигнута посредством образования и дипломатии. А если говорить совсем честно, то девушке больше всего нравилось мнение Чэсона:

– Черт возьми, что вообще нам дал этот Чосон? Сначала я, семья, а затем страна! Пак Ёнман, Ли Сынман – все эти так называемые лидеры не то что не подают хорошего примера соотечественникам, но все клевещут друг на друга и дерутся, аж противно! Оба негодяи, один не лучше другого! Я ненавижу их обоих, поэтому лучше сам заработаю денег, отправлю детей учиться и сделаю так, чтобы они преуспели в жизни!

Для роспуска национального военного корпуса было много разных причин. Весь мир поделился и вел войну. Япония, будучи союзником Америки, надавила на американцев, потребовав закрыть развернутые на Гавайях военные учения чосонцев. Из-за экономического кризиса и неурожая сильно упали доходы ананасовых ферм, и содержать корпус становилось сложнее. Раскол чосонского общества, как говорил Тхэван, а из-за этого сокращение материальной помощи и поддержки военного корпуса со стороны соотечественников стали еще одной причиной его роспуска.

Национальный корпус в Кахалу закрыли, но военную академию, в которой оставались кадеты, перенесли в сельскохозяйственную общину Вайалуа в Кахуку, и она сохраняла переданные ей традиции, пока ее не закрыли больше года назад. Тхэван как наиболее преданный кадет был с академией до самого ее конца. Примерно в это время парализовало старика Со, и Тхэван ради отца, который всю жизнь занимался сельским хозяйством, остался в Кахуку. Он договорился с хозяином плантаций, у которого был договор с военной академией, что они продолжат заниматься пахотой. После этого он приехал к Чэсону, державшему в Гонолулу галантерейный магазин, и предложил ему работать вместе. Среди чосонских мигрантов было много тех, кто, оставив плантации, начинал свое дело без должных умений и капитала и в итоге терпел неудачу. Быстро потратив свой капитал, Чэсон решил закрыть магазин и присоединиться к лагерю.

– Рабочим нужны те, кто мог бы кормить их и стирать им одежду, не могла бы ваша жена найти женщин, готовых к такой работе?

На просьбу Тхэвана мама Джули собрала женщин, с которыми познакомилась в «Еве». Это были те самые люди, что сейчас жили в лагере.

– Твой муж работает как каторжник, однако он вряд ли что-либо накопил, ведь все уходит командиру Паку. Возьми деньги под свой контроль и начинай копить! Родишь ребенка, и кто знает, сколько получится здесь прожить. У нас та же проблема. Ежель останемся здесь, то всех сыновей придется отправить в школу-интернат, а откуда взять на энто деньги?

Подыль не то что не могла контролировать семейные средства, но даже не знала, сколько Тхэван зарабатывал Довольная тем, что ей давали деньги на жизнь, девушка начала волноваться, услышав, что муж отправляет пожертвования, поэтому не сможет ничего скопить. Тем не менее она не представляла, как поговорить об этом с Тхэваном, от которого за целый день она не слышала и пары слов, и уж тем более не знала, как найти способ контролировать семейный бюджет.

– Отэц, на этой нэделе я схожу на могилу к матери! – сказал Тхэван за ужином, за несколько дней до праздника урожая Чхусок[22].

Когда мужчина говорил с отцом, в его речи сильнее, чем обычно, слышался родной говор. Подыль, которая в это время отделяла рыбу от костей и клала ее свекру в миску с рисом, удивилась и взглянула на мужа. Ей все еще было неловко, что за четыре месяца ее замужества она так и не побывала на могиле свекрови. Праздник Чхусок был в четверг, но большинство холостых