Невеста по фотографии - Ли Кым-и

в Очжинмаль не казалось таким уж мучением. Ночью после первого дня работы в прачечной девушка стонала от боли. Проснувшийся от этих звуков Тхэван отыскал где-то мазь и дал жене, сказав, что, если ей тяжело, не нужно этим заниматься. После этого грубого совета Подыль стиснула зубы и подавила стоны.

Но работа в прачечной была не только трудной. Пока они стирали, госпожа Кесон и мама Джеймса приносили им перекусить. Во время передышки было интересно слушать разговоры женщин, у которых опыта было больше, чем у недавно приехавшей на Гавайи Подыль, поэтому она ловила каждое их слово. Обедали женщины тоже вместе. Подыль же из-за пожилого свекра возвращалась домой одна, и госпожа Кесон часто заворачивала ей закуски с собой. Господин Кесон и ее свекор были друг другу как братья.

Однажды Подыль выбивала белье, когда что-то темно-красное закапало на одежду. Это что-то было ярче, чем желто-красная грязь. Поняв, что это кровь из ее носа, девушка отбросила хлопушку и запрокинула голову назад. Вверху, по небу плыли кучевые облака. Они были такие же, как те, что она видела, сидя на пороге родного дома. Сладковатая кровь текла по гортани.

– У тебя кровь? Ох, как ты, знать, устала! Посиди здесь, отдохни! – усадила девушку мама Джули.

Мама Тусуна отыскала комок ваты и протянула его Подыль.

– Уж все в порядке. Не волнуйтесь! – закрывая ноздрю ватой, сказала намеренно радостным голосом девушка.

– Это для тебя ново, потому так. Потихоньку станет проще. Все равно по сравнению с работой в полях стирка – цветочки.

– Энто правда. На плантациях кто-то нет-нет да и свалится с ног от усталости.

При этих словах мамы Джули мама Тусуна вспомнила:

– Я, когда сюда приехала, родила младшего Тусуна, но оставить его было не с кем, поэтому я брала его с собой в поля. Положу в корзину, оставлю в тени и работаю. К обеду грудь так наливалась молоком, что все платье спереди было мокрым. Даже когда малыш болел, я не могла остаться с ребенком, потому что боялась бригадира. Малыш плакал, и я горько плакала вместе с ним, но продолжала работать. В Чосоне я тоже жила бедно, без гроша за душой, но только здесь впервые испытала такие мучения.

Подыль взглянула на руки мамы Тусуна в густой мыльной пене. Она слышала, что женщина приехала сюда вместе с мужем, но он умер пять лет назад. После несчастья самой большой гордостью этой женщины, вырастившей в одиночку шестерых детей, был ее младший сын Тусун, который жил в Гонолулу со старшей сестрой и ходил в среднюю школу. Мама Тусуна, на которой не было живого места, словно по привычке повторяла, что ей нужно работать, пока сын не закончит школу. Она напомнила Подыль ее собственную мать, которая тоже мучилась, живя без мужа.

– Когды я впервой сюды приехала, у меня не было дома, и я жила среди испанцев, – сказала мама Джули. – Мой муж женился на мне, а у самого не было даже дома. Все было незнакомо, общаться я ни с кем не могла, потому, покудова мы не переехали в чосонский лагерь, я плакала каждую ночь. Я думаю, тебе повезло с мужем. Лучше не найти. Дела на плантации у него ладятся, потому хозяин предложит ему еще один контракт.

– Хозяин? Какой такой хозяин? – в недоумении спросила Подыль.

– Ну, хозяин плантаций, какой еще?

– А, то есть есть другой хозяин плантаций? Мне пусанская ачжимэ говорила, что Тхэван землевладелец.

– Что? Кто такая твоя пусанская ачжимэ? Я строго-настрого наказала свахе, чтоб ничего не приукрашивала и не скрывала. Что за баба придумала такую ерунду?

Мама Джули подпрыгнула на месте. Для Подыль такие слова в адрес ачжимэ, которая была почти что членом ее семьи, казались оскорблением, поэтому она промолчала, но ей показалось, что силы покидают ее тело.

– То бишь Тхэван – просто рабочий?

Возвращаясь домой весь в грязи и в поту, Тхэван выглядел безобразнее, чем батраки в доме Хончжу. И причиной, по которой Подыль не испытывала к нему сожаления, была ее уверенность в том, что он хозяин этих плантаций.

– Другими словами, он трудится на арендуемой земле, – объяснила мама Джули. – Мой муж и Тхэван заключили контракт с хозяином и сами ведут дела. Они получают деньги с количества произведенного урожая, платят зарплату рабочим, делят оставшуюся сумму между собой. Хозяин в их работу не вмешивается, ну и получают они больше, чем рабочие.

Подыль не знала, насколько это хорошо, но ей было сложно выйти из подавленного состояния. Когда девушка притихла, мама Джули, заметив это, добавила:

– Как бы там ни было, кажись, сваха недопоняла и посчитала, что жених землевладелец, когды ей сказали, что он трудится на земле в двадцать акров.

– А сколько энто в мачжиги? – выдохнула Подыль.

В Очжинмаль один мачжиги равнялось заливному полю в двести пхён и посевному – триста пхён.

– Ежель считать в посевных полях, то будет более восемидесяти мачжиги.

Подыль тут же потеряла дар речи. Даже если считать вместе заливные и посевные поля семьи Хончжу, самых богатых землевладельцев в Очжинмаль, то не выйдет даже тридцать мачжиги. Те, кто владел землей, в большинстве своем имели три-четыре мачжиги. Значит, раз они ведут дела вдвоем с Чэсоном, то, если поделить пополам, получится сорок мачжиги на каждого. Даже аренда такого пространства – это уже зажиточное фермерство.

– Но работать на чужой, арендованной земле не так уж легко. Простым рабочим достаточно выполнять то, что им говорят, но обязанности Тхэвана и Чэсона на этом не кончаются. На свете нет ничего столь же сложного, как управление людьми. Все энти работники – совершенно разные люди. Есть такие, которые, чуть что, прикладываются к бутылке; есть игроки, которые сбегают, проиграв аванс; есть больные… Многие боятся начальников хаоле, а наших мужей ни во что не ставят. Пожалуй, они вдвоем трудятся больше всех. Ты теперь жена Тхэвана, так что впредь позаботься о нем. Он в тебе нуждается! – тихим голосом сказала мама Джули.

Последние слова женщины удручали Подыль. Ей хотелось спросить, как же ей сделать так, чтобы Тхэван перед ней открылся. Он никак не изменился с тех пор, как провел невидимые границы, попросив ее позаботиться об отце. Не было ничего проще этой просьбы. Мать говорила Подыль перед отъездом:

– Знаешь, говорят так. Ежель дают женщине выбор: жить с одиноким свекром или лезть по стене, то многие выбирают жизнь с одиноким свекром. Эта присказка значит, что за овдовевшим свекром ухаживать очень и очень непросто. Но ты, когда выйдешь замуж, почитай своего свекра как своего воскресшего отца. Нет мужей, кто бы плохо обходился со своими женами, ежели те хорошо заботятся об их родителях.

Но и без наставлений матери и просьб Тхэвана с первых минут встречи Подыль прониклась к свекру теплыми чувствами, словно к родному