Невеста по фотографии - Ли Кым-и

существовании. То есть его безразличие и холодность объяснялись не характером и не тем, что с их первой встречи прошло совсем немного времени, а тем, что его, как быка, арканом затащили к алтарю. И из-за такого человека Подыль переживала бурю эмоций, качаясь, будто на качелях.

– Мама Джули, ты хорошо постаралась. Покладистую выбрала невесту! – Слова госпожи Кесон не звучали как комплимент.

– Я попросила найти хорошую девушку и дала свахе больше денег. Это невеста, которую сваха нашла по специальному запросу через своего брата. – В голосе женщины чувствовалась гордость.

Услышав, что за нее свахи получили больше денег, Подыль почувствовала себя товаром на рынке.

– И все ж во внешности она сильно уступает Тари! – раздался голос ровесницы мамы Тусуна, госпожи Вонсан.

Кто такая Тари? Все внимание девушки сосредоточилось на следующей фразе.

– Да кому уж за ней угнаться. Удивляюсь, как он так держится, ведь после ее потери он ходил живым трупом.

Обмерев и все еще сидя на полу, Подыль продолжала слушать разговор.

– Потом и говори, что пред временем все бессильны.

– Откуда нам знать. Говорят же, что непросто забыть первую любовь. Такие красивые, как на картинке! Эх, а они вдвоем до сих пор у меня перед глазами.

– Это все в прошлом. И ни слова об том молодой жене! – предупредила всех госпожа Кесон.

Слова женщин пчелиным роем продолжали жужжать в ушах Подыль. Первая любовь… красивые, как на картинке, вдвоем… после потери любимой Тхэван был живым трупом… Все это напоминало любовный роман, один из тех, что она читала в комнате Хончжу. Но мысль, что главным героем в них был ее муж, больно резала острым лезвием самый центр груди. Тхэван вел себя с ней как с чужой не потому, что его женили против его воли, а потому что его сердце было занято другой. Это погружало в еще большее отчаяние. И ради жизни с ним Подыль проделала такой далекий путь, оставив мать и братьев. Она вспомнила, как ходила гулять и после долгих поисков нашла клад, который оказался пустышкой. Сейчас казалось, что пустышка – вся ее жизнь.

Подыль взглянула на кольцо на безымянном пальце. Когда оно не подошло по размеру, Тхэван слишком быстро сдался. Тогда именно она силой его надела, и ранка от содранной кожи была все еще видна. В тот момент она думала, что кольцо будет тем, что останется с ней навечно, но теперь оно стало знаком насильственного брака. Какой же глупой она выглядела тогда в его глазах! Ей хотелось вернуться в ту самую секунду, в церковь, и, когда Тхэван предложит расширить кольцо, бросить украшение прямо перед ним. Девушка и сейчас желала избавиться от кольца, но суставчик на пальце, словно громадная гора, преградил ему путь. А у той девушки были красивые руки? Будто желая разбить эту невольно возникшую мысль, Подыль гулко постучала себя по груди.

Кажется, она догадалась, отчего так привязалась к своему букету и до последнего таскала его везде с собой. Чтобы этими цветами внушить себе, что она невеста Тхэвана. Она сделала это, бессознательно понимая, что чувствует жених. И теперь, подобно ей самой, подобно ее свадьбе, этот истерзанный и увядший букет был воткнут в глиняный горшок. Отныне вот так и придется жить? За кого держаться, за что? Отчаяние нахлынуло на нее. В свою первую брачную ночь молодая жена Подыль сидела так, будто осталась одна на всем белом свете. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату, качаясь, вошел Тхэван.

Прокричал петух. В Очжинмаль на рассвете первым кричал петух самого трудолюбивого жителя деревни Чансу, а после другие подхватывали. Нужно было встать до крика последнего петуха, но тело Подыль было настолько тяжелым, что она не могла даже пошевелиться. Девушка думала, что будет здорово, если мама пойдет первой на кухню, но вдруг пришла в себя. Сон как рукой сняло.

«Я не в Очжинмаль, а в Кахуку на Гавайях». Она провела с Тхэваном первую брачную ночь, и это был их первый совместный рассвет. Подыль осторожно открыла глаза. Она увидела деревянные стены и открытые окна, подпертые ветвями деревьев. Сквозь них виднелись молодые звезды. И пусть они не отличались от звезд в Очжинмаль, но именно под ними Подыль стала женой. За ее спиной раздавался храп Тхэвана.

Подыль тихо перевернулась. К ее счастью, они спали не на кровати, так что свалиться ей не грозило. Тхэван спал поодаль от нее, будто этим показывал, что им необязательно держаться друг за друга во сне. Вместо одеяла он завернулся в москитные сетки и отвернулся от нее к стене. Казалось, что он сожалеет даже не о проведенной с Подыль первой ночи, а о самой женитьбе.

Только сейчас девушка вспомнила о наволочке с вышивкой в виде уток-мандаринок, которую ей дала мама. Наклоненное вбок плечо Тхэвана качалось в такт его дыханию. На нем виднелся похожий на ползущего червяка шрам. По его размеру можно было предположить, что рана глубокая.

Петух прокричал снова. Казалось, что, горланя во всю глотку, он извещает всех о наступлении нового дня. Подыль встала. Как сказала госпожа Кесон, это дела ушедших дней, и, как говорила мама Джули, перед временем все бессильны. Все верно! Даже некоторые раны не властны победить время. Потерявшая отца и брата Подыль это знала. И первая любовь Тхэвана тоже не сможет справиться с временем. Однажды она станет тусклым следом, подобным шраму на его плече.

Подыль подняла распластавшиеся по полу, словно кожа, розовые кофту и юбку, сложила их в чемодан и оделась в хлопковую одежду. Праздник завершился вчера.

«Мой муж – землевладелец. И только я могу помирить парализованного свекра с оплакивающим свою первую любовь мужем и наполнить двор детским смехом!»

В тот момент, когда Подыль собирала волосы в пучок, как это делала каждое утро ее мать, раздался острый, пронзающий весь мир звук. От неожиданности девушка уронила шпильку. Это была сирена на подъем, о которой ей рассказывала мама Джули.

Сирена звучала в половине пятого утра. Работа в полях начиналась в шесть и заканчивалась в четыре дня. Говорили, что такой распорядок действует на всех сахарных плантациях. Подыль проведала старика Со и, так как он уже проснулся, впервые отнесла ему еду. Тхэвану же нужно было приготовить не только завтрак, но и обед, который он возьмет с собой в поля. Кухня была девушке незнакома, но, к счастью, осталась еда с праздника, поэтому о закусках можно было не беспокоиться.

– Позаботься о моем отце. Это все, о чем я тебя прошу! – сказал девушке Тхэван, когда та впервые накрыла ему завтрак.

Казалось, он очертил ей границы и сообщил, что в этом доме считает ее только невесткой. На душе у Подыль сделалось