Невеста по фотографии - Ли Кым-и

к свекру и взяла его руку.

– Добро пожаловать!.. Ты, верно, намучилась в долгой дороге.

Старик запинался, но речь его была доброй и искренней. В глазах у Подыль защипало. Казалось, что от этих теплых слов свекра ее телесные и душевные муки, которые она переживала все это время, растворились. Вслед за господином Со каждый из присутствующих произнес небольшую речь. В этих пожеланиях смешались разные говоры Чосона.

– Теперича, когда я увидел твою невестку, сердце мое спокойно!

– Ну дык не совсем! Покудова не обнимем здоровых и крепких внуков, не упокоимся!

– Тхэван, с сегодняшней ночи хорошенько потрудись и поскорее роди нам сына!

– Как знать, мож, он этим занялся уж с прошлой ночи!

– Верно! Вон какие молодые бледные!

Кто-то громко засмеялся. Подыль сделала вид, что отряхивает юбку, чтобы скрыть свое покрасневшее лицо.

– Опоздал с поздравлениями. Я Хван Чэсон, – официально обратился к Подыль мужчина в соломенной шляпе.

Сняв шляпу, он показался Подыль старше, чем она думала раньше. Девушка поклонилась мужчине в ответ.

Тхэван и Подыль заняли главные места, и праздник начался. На столе стояла чосонская еда: кимчхи, закуски с солеными креветками, соленья из редьки, блины чон. Мужчины положили на стол хорошо зажаренную свинью и начали ее разделывать, в то время как женщины во дворе варили в огромном котле лапшу. Из разговоров окружающих Подыль узнала, что этот праздник закатил ее свекор.

Когда солнце скрылось за горой Коолау, в небе, словно бровь, выплыл месяц. Повсюду зажгли керосиновые лампы, дети вприпрыжку бегали вместе с собакой. Гости выгнали снующих под столом кур, а вокруг керосиновых ламп заплясала мошкара. Подыль смотрела на женщин, с которыми ей вскоре придется сойтись. Их было не больше пяти-шести, но все они были намного старше нее. Самой молодой была та, что посадила себе на спину ребенка.

– Втренишь людей старше себя, кажи им, что ничего не знаешь, проси их тебя всему обучить и непременно слушайся! Ты вся в меня, потому я больно пекусь, – наказывала Подыль мать перед отъездом.

Женщина с ребенком на спине взяла поднос с лапшой. Подыль тут же встала и предложила помощь, но женщина отказалась.

– Сядь на место! Сегодня первый и последний день, когды тебя угощают. Папа Джули, подержи, пожалуйста, Тони!

Чэсон взял ребенка со спины женщины. И родители, и дети были из Чосона, но имена детей были странными. Подыль нравились незнакомые интонации, и она была рада тому, что эта женщина оказалась женой Чэсона, который был близок с Тхэваном. Мама Джули поставила лапшу, перемешанную с яйцами и тыквой, перед Тхэваном и Подыль и сказала:

– Поешьте лапши! Съедите такое блюдо в праздничный день, и жизнь ваша будет длинной, аки энта лапша!

– Спасибо! Кажите, пожалуйста, а откудова вы родом? Я вот из Кимхэ, – завела разговор с женщиной Подыль.

– Наши с тобой мужья аки братья, что энто еще значит «кажите, пожалуйста»! Обращайся ко мне, как к старшей сестре! Я из Масана, – этот почти что упрек женщины прозвучал для Подыль очень трогательно.

Когда перед каждым были поровну разложены лапша и мясо, Чэсон, обнимавший одной рукой Тони, предложил тост. По требованию гостей Подыль и Тхэван наполнили рюмки друг друга. Это была, как сказали, кокосовая настойка собственного производства, приготовленная по случаю сегодняшнего дня. Подыль, которая пробовала только алкогольный жмых, в замешательстве посмотрела на мужа. Немного более расслабленный, чем был до этого, Тхэван кивнул ей. Неловким жестом свекор тоже показал ей пить. Отвернувшись в сторону[16] и сделав глоток, Подыль закашлялась. Ей показалось, что горло у нее горит. Алкоголь разлился в груди и быстро спустился в низ живота. Гости настаивали на том, что первая рюмка должна быть выпита до конца, поэтому Подыль поспешно проглотила оставшуюся настойку. Когда хмель наполнил все тело, ее тревоги стали постепенно таять, а на лице появилась улыбка.

В Чосоне и подумать было нельзя, чтобы только что вышедшая замуж девушка сидела за столом с мужчинами и пила алкоголь. При виде сидящих тут же других женщин, которые без капли стеснения общались с мужчинами, Подыль по-настоящему ощутила, что попала в новый мир. После обеда ее стошнило, поэтому лапшу и свинину на голодный желудок девушка ела с большим аппетитом. Она собралась принести еду свекру, но мама Джули ее остановила:

– Отныне энто будет твое ежедневное и еженощное занятие! Так что сегодня я возьму заботы на себя.

Подыль внимательно смотрела, как женщина нарезала кусочками свинину и положила их в тарелку свекру.

– Так приятно встретить кого-то из родных краев! Можно я буду звать тебя сестренкой?

– Конечно. Обучи меня всему, пожалуйста!

Подыль, будучи единственной дочерью, почувствовала себя сильнее, обретя старшую сестру. Живя в Чосоне, она считала Кимхэ, Масан, Чинчжу и Пусан совершенно разными местами, в которых даже говор отличается. Однако в чужой стране уже то, что вы из провинции Кёнсан, делает вас одной семьей. Подыль задала вопрос, который ее больше всего интересовал, – про имена детей.

– Ежель живешь здесь, то детям нужно давать американские имена. Ежель дать чосонские, то местные не смогут их правильно произносить. Муж был против, но я настояла, потому так и назвали. Ты тож, как детки появятся, дай им американские имена.

Проверяющие на корабле и в миграционной службе не могли верно произнести имя Подыль. Когда девушка представила, как они с Тхэваном будут давать имена их детям, у нее покраснели мочки ушей. Подыль поздоровалась и с другими женщинами. Все они были разных возрастов и говоров и наперегонки старались поделиться с вновь прибывшей тем, что могло быть полезным для жизни здесь.

Фермы, в которых сообща живут работники сахарных плантаций, называются camp, то есть «лагерь». Лагеря делятся по числу жителей: в некоторых живут лишь члены одной семьи, в других же – несколько семей. Лагерь «Сэвен»[17], в котором оказалась Подыль, состоит только из выходцев из Чосона. Подыль хотелось спросить, принадлежит ли поле, которое перед ними, семье Тхэвана, но сдержалась.

– А каков сейчас Чосон? – спросил кто-то у Подыль. Она не знала, что ответить, и лишь покачала головой.

– Я слышала, что японская Восточная колонизационная компания захватила всю землю простых чосонцев, это правда?

Подыль смутно припоминала, как деревенские мужчины, сидя под деревом при въезде в Очжинмаль, бурно обсуждали что-то подобное, но Подыль, в чьей бедной семье не было и клочка земли, который могли бы отобрать, это нисколько не заинтересовало.

– Я вправду не…

Подыль вытерла влажные от пота руки о подол юбки.

– А правда ль, что теперь в Чосоне разрешено платить лишь японскай монетой?

– Верно, что даже после того как государя насильно затащили в Японию и оскорбили, чосонцы промолчали?

– Я… я не знаю, как обстоят дела в стране, – тихим голосом сказала Подыль. Это было правдой. Ее мать всегда обрушивалась на детей, стоило им принести в дом разговор о японцах.

– Но ведь говорят, что и волостные старосты[18] сейчас – все японцы.

Об этом Подыль знала