Плетеное королевство - Тахира Мафи

и светлячками всегда существовали особые отношения: они не могли общаться напрямую, но понимали друг друга уникальным для этих двух видов способом. Светлячки для джиннов были тем же, чем стали для глины некоторые животные – их любимыми спутниками, преданными друзьями, товарищами по оружию.

Например, Ализэ ясно понимала, что этот светлячок – дружелюбный, что он уже знает, кто она такая, и что прямо сейчас он хочет привести ее на встречу со своим хозяином. Хотя, похоже, ни светлячок, ни его хозяин не понимали границ свободы Ализэ.

Она вздохнула.

Моя окна, она задерживалась у каждого стекла так долго, как только осмеливалась, подолгу любуясь открывающимся видом на улицу. Ей редко выпадало столько времени, чтобы насладиться красотой Сетара, и сейчас девушка с удовольствием созерцала ее: ломанные снежные вершины Истанеза вдали, зеленые холмы, раскинувшиеся между ними. Пейзаж был изрезан десятками узких рек, долины синели бирюзой и дождевой водой, а по обе стороны от них простирались километры шафрановых и розовых полей.

Ализэ родилась на самом севере Ардунии – в провинции Темзиль – ледяном высокогорном регионе, находящемся так близко к звездам, что девушке часто казалось, будто она может протянуть руку и дотронуться до них. И хотя она отчаянно скучала по дому, отрицать великолепие Сетара не могла.

Тут, совершенно внезапно, зазвонил колокол.

Пробило полдень, первая половина дня официально закончилась. Солнце, разливающее на землю веселое тепло, в лучах которого через стекло грелась Ализэ, как-то незаметно переместилось на самую верхушку горизонта.

Сегодня Ализэ была в прекрасном настроении.

Поплакать прошлой ночью, чтобы ослабить давление в груди, было полезно, поняла она. Девушка чувствовала себя легче, лучше за долгое время, чем…

Вдруг губка выпала из ее пальцев и с глухим звуком шмякнулась в мыльное ведро, забрызгав чистую сноду грязной водой. Ализэ с тревогой вытерла мокрые руки о фартук и наклонилась поближе к окну.

Она не могла поверить своим глазам.

Ализэ зажала рот рукой, охваченная безотчетным счастьем, на которое почти наверняка не имела права. Этот несчастный мальчишка-фешт едва не перерезал ей горло; какая у нее была причина так радоваться ему сейчас? О, этого Ализэ не знала, да и ей было все равно.

Она не могла поверить, что он и вправду пришел.

Ализэ проводила его взглядом, пока он поднимался по дорожке, заново удивляясь его рыжим волосам и слишком рано вытянувшейся фигуре. Мальчик был на целую голову выше Ализэ и по крайней мере лет на пять моложе; удивительно, как он вообще вырос для ребенка, который так мало ел.

Мальчик дошел до развилки и свернул направо там, где ему следовало бы повернуть налево, – этот неудачный выбор направил его прямиком к главной двери. Когда Ализэ убедилась, что его яркая фигура окончательно пропала из виду, ее радость рассеялась.

Зачем он пошел к парадному входу?

Она велела ему идти на кухню, а не в господский дом. Если Ализэ поторопится прямо сейчас, то успеет спуститься вниз, чтобы встретить мальчика, притворившись, что ей нужно набрать воды. Но если его обнаружат у входа, то высекут за дерзость, а Ализэ прогонят за то, что она обещала ему хлеб.

Девушка отпрянула от окна, сердце ее бешено колотилось от этой мысли.

Была ли в этом ее вина? Должна ли она была подробнее объяснить все мальчику? Но разве может беспризорник настолько ошибиться, чтобы решить, будто его впустят через парадную дверь большого поместья?

Она спрятала лицо в ладонях.

Светлячок на шее затрепетал крылышками, задавая очевидный вопрос.

Ализэ покачала головой.

– О, ничего, – тихо ответила она. – Просто я уверена, что меня вышвырнут на улицу… в любую минуту.

Светлячок сразу оживился, взмыл в воздух и снова ударился об стекло.

Бам. Бам.

Ализэ не смогла сдержать улыбку, хоть и невольную.

– Не в хорошем смысле, глупое ты создание.

– Девчонка! – рявкнул на нее знакомый голос.

Ализэ сразу замерла.

– Девчонка!

Светлячок в мгновение ока залетел под манжету рукава Ализэ, где задрожал на ее коже.

Девушка медленно обернулась со своего места на стремянке, чтобы взглянуть в лицо госпоже Амине; каким-то образом экономка умудрялась возвышаться над ней даже снизу.

– Да, госпожа?

– С кем ты разговариваешь?

– Ни с кем, госпожа.

– Я видела, как шевелятся твои губы.

– Я напевала песню, госпожа.

Ализэ прикусила губу. Ей хотелось сказать что-нибудь еще, придумать более убедительную ложь, но сейчас она как никогда остерегалась сказать слишком много.

– Твоя работа заключается в том, чтобы быть незаметной, – резко бросила госпожа Амина. – Тебе нельзя напевать, нельзя говорить и нельзя ни на кого смотреть. Тебя не существует, когда ты здесь, особенно когда ты наверху. Я ясно выразилась?

Сердце Ализэ бешено стучало.

– Да, госпожа.

– Спускайся. Живо.

Тело Ализэ внезапно отяжелело. Она спустилась по шаткой деревянной стремянке как во сне, сердце забилось еще громче. Приближаясь к экономке, девушка не сводила глаз с пола.

– Простите меня, – тихо попросила она, не поднимая головы. – Это больше не повторится.

– Смею надеяться, что нет.

Ализэ напряглась, ожидая, казалось бы, неизбежного удара, как вдруг госпожа Амина неловко кашлянула.

– У тебя гость, – сказала она.

Очень медленно Ализэ подняла глаза.

– Прошу прощения, госпожа?

– Ты можешь поговорить с ним на кухне. У вас пятнадцать минут.

– Но кто…

– И ни минутой больше, поняла?

– Д-да. Да, госпожа.

И экономка ушла, оставив Ализэ стоять на месте. Девушка поверить в это не могла. Посетитель? Это, должно быть, тот мальчик, разве нет? Фешт.

И все же… Как беспризорный ребенок попал в дом герцогини? Как он смог получить разрешение на встречу с самой ничтожной служанкой?

О, ее любопытство не утихало.

Ализэ не шла – она летела к кухне, прижимая на ходу рукав ко рту.

– Похоже, меня все-таки не вышвырнут на улицу, – выдохнула она, едва осмеливаясь шевелить губами. – Это хорошие новости. И теперь у меня есть…

Она запнулась, замедляя шаг, когда поняла, что больше не чувствует ни лапок светлячка на своей руке, ни трепета его крыльев на коже. Ализэ заглянула в рукав.

– Где ты? – прошептала она.

Но светлячок не нашелся.

16

Прошедшая накануне гроза дочиста вымыла Сетар, оставив после себя свежесть и ясность, которых наследный принц не разделял.

Камран со вздохом посмотрел в сторону ярко-красного полуденного солнца, что висело в небе, проклиная его блеск и красоту. За свои восемнадцать лет принц не раз бывал охвачен мрачными думами, но сегодня его настроение было особенно переменчивым.

Тем не менее, по натуре своей Камран не был жесток.

Он прекрасно понимал, что не стоит допускать подобную тьму к себе в голову, а потому покинул дворец и направился в лес Сурати, высокие розовые деревья которого напоминали сон. Это было одно из любимых мест принца – не только за красоту, но и за уединение, ведь добраться туда можно было лишь по горному обрыву, откуда приходилось непременно спрыгнуть, и для неосторожного путника прыжок этот запросто мог оказаться последним в его жизни.

Однако Камран никогда не боялся подобного риска.

С собой