Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Микон находятся под какими-то сильными чарами, каким не в силах противостоять. В хижине повисло тревожное напряжение, вызванное несколькими недомолвками, и умолчаниями. Будто здесь приготовлена смертельная ловушка, и одно неосторожно сказанное слово может привести её в действие.

– Да, мой воевода. Это моя земля, и я хочу с мечом в руке освободить её от ненавистного ига императора Геннаха, приговорившего меня к смерти.

– Чтож, ты свободный человек, и я не волен держать тебя возле себя. Если ты решил остаться, то так тому и быть. Я освобождаю тебя от клятвы, но помни, что если вдруг ты передумаешь, то всегда можешь вернуться ко мне в дружину.

– Я не заслуживаю того почтения, и благорасположения, что ты мне оказываешь, воевода Рутгер. Я всегда буду считать за честь, служить такому благородному мужу как ты, но я чувствую, что боги предначертали мне совсем другую судьбу. – Микон ещё раз поклонился Стальному Барсу, и, поднявшись с колен, долгим взглядом посмотрев в глаза вигу, твёрдой походкой вышел из хижины.

– Ну, раз всё так благополучно разрешилось, мы теперь можем обсудить наши прежние обязательства. – Зурия подошла к столу, и из серебряного кувшина с узким, длинным горлышком наполнила несколько глиняных чаш вином. Если бы это происходило в другом месте, то Рутгера бы, несомненно, рассмешило такое несоответствие серебра и глины, сейчас же он даже не улыбнулся.

– Что же тут обсуждать? – Спросил он у девушки, принимая из её рук освежающий напиток. Он выжидающе смотрел на Зурию, и не спешил пригубить вино, как не торопились этого сделать сама девушка, и её советник Ильвур. Воевода вдруг понял, что они только делают вид, что собираются утолить жажду, на самом деле ожидая, когда он сделает первый глоток. Что же здесь? В этой неказистой чаше, слепленной чьими-то неумелыми руками? Яд? Нет, Зурия не заинтересована в его смерти. Он нужен ей живой, как его воины. Отвар, способный подавить волю, и вырвать из уст клятву, принесённую на мече, что он уже не сможет нарушить до тех пор, пока не исполнит её? Вот это вернее. Так что же, Зурия – ведьма?

– Я всего лишь хочу, чтобы вы выполнили своё обещание, как мы выполнили своё. – Спокойно сказал воевода, поднося чашу ко рту, чтобы посмотреть, как поведёт себя любовница Валтора.

Та подбадривающе улыбнулась, и не смогла скрыть разочарования, когда воевода, так и не сделав глотка, опустил руку с сосудом. Она снова взяла кувшин, намекая, что ждёт, когда он осушит чашу, чтобы наполнить её снова, но виг сделал вид, что не понимает этого, и озабочен совсем другим, что забыл выпить предложенное вино.

– Почему ты не хочешь утолить жажду этим чудесным напитком, что в Руссии стоит очень дорого? Или виги так же равнодушны к этому, как и к золоту?

– Ты права, добросердечная Зурия. – Кивнул Стальной Барс, и поставил чашу на стол. – Сегодня не так жарко, чтобы утолять жажду вином. Так что же вы решили? Будет ли у нас завтра утром проводник, чтобы отправиться в земли ювгеров?

– Так скоро? Разве одного дня достаточно, чтобы прийти в себя после такой кровавой битвы?

– Мне было видение… – Напомнил воевода.

– Ах да. – Зурия поспешно закивала головой. – Та девочка, совсем ребёнок, что мнит себя великой ведьмой… Хорошо. Завтра, на рассвете, возле твоей хижину будет стоять проводник, чтобы сопроводить тебя в земли моего народа.

– Когда-то ты обещала сама показать нам туда дорогу. – Неожиданно для самого себя Стальной Барс решил сделать выпад.

Ничуть не смутившись, девушка уверенно ответила:

– Разве я могу оставить своего обожаемого возлюбленного Валтора? Он ещё слаб после покушения, и нуждается в моих заботах. Если бы вы немного задержались, и подождали…

– Нет. Мы не можем более ждать. Зная то, что в стране Лазоревых Гор идёт война, каждый миг, прожитый вдали от Родины, для нас как самая жестокая пытка.

Рутгер кивнул головой, собираясь уйти, но был остановлен вопросом Зурии:

– Мы даже не попрощаемся, и не выпьем братину?

– Оставим прощания на завтра. – Добродушно улыбнулся воевода, всем своим видом желая показать, что ни о чём не догадался, и не подозревает. – Утром мы успеем пожелать друг другу удачи, и выпить вина на дорогу. А сейчас нам нужно оставить вас, и сделать кое-какие приготовления в дорогу.

Только выйдя из хижины вождя Валтора, миновав его стражу, виг почувствовал неописуемое облегчение, как будто выдержал жестокий бой и одержал трудную победу. Находясь там, он даже и не заметил, что покрылся потом, задыхаясь от спёртого воздуха, и теперь с наслаждением ловил открытым ртом порывы морского ветра.

Он посмотрел на задумчиво потирающего подбородок Аласейа, и рассмеявшись, склонившись к его уху, чтоб мог слышать только он, прошептал:

– А эта бывшая наложница нет так проста, как мне показалось в начале. Она довольно умело плетёт интриги!

* * *

Глава 3.

Раздвинув густые ветви ив, внимательно осмотревшись по сторонам, и прислушавшись, как переливается вода в неширокой, неторопливой реке, Норбер проговорил, скинув на спину капюшон своего одеяния:

– Плохое место. Открытое. Если на том берегу расположить хорошего лучника, то пока перейдёшь реку, он успеет с лёгкостью отправить к Очагу Бессмертного Тэнгри десяток человек. Если бы я не знал, что там Росса, ни за что бы не стал здесь переправляться.

– Здесь неглубоко? – Спросил Парфтек, едва не оскальзываясь на глинистом береге, цепляясь за ветви ив, и оглядывая противоположный берег.

– Река тиха, и вам ничего не стоит перейти её в брод. Здесь начинаются земли Россы, и поверь мне, здесь гораздо безопаснее, чем в пригородах Вольфбура. – Старый виг усмехнулся, заметив на лице лорда тревогу.

Лорд посмотрел на Дерка, и увидел, что тот необычайно бледен. Это показалось странным, чем-то необычным, ведь слуга всегда был на стороже, и казалось, что нет в Обитаемом Мире чего-то такого, чего бы он не знал. Что же с ним? Судье показалось, что заул вот-вот лишиться сознания, и он шагнул к нему, чтобы поддержать. Ведь он уже не считал его обычным слугой, он был ему как друг, и его боль становилась болью его самого.

– Что с тобой? – Участливо спросил Парфтек.

– Я… Не умею плавать. – Прохрипел Дерк, кривя губы в подобии извиняющейся улыбки.

Заметив на раскрашенных сажей лицах лесовиков ухмылки, лорд вдруг ощутил злость, и досаду. Слова слуги показались ему каким-то непреодолимым препятствием, и будет очень