Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

что с поклоном удалился в дальний угол.

– Бейтесь за нас, обучайте моих воинов, и мы заплатим вам золотом столько, сколько вы запросите. Недавняя наша кровавая победа показала мне, что с вашей поддержкой мы сможем выиграть в этой войне.

Воевода даже не сразу и сообразил, что ему предлагают стать наёмником, и лить кровь врагов за презираемый вигами металл. Кланы вигов не раз приходили на помощь своим соседям, верные роте Северному Союзу, и тяжёлая пехота суровых горцев всегда была впереди войск союзников, но никогда они не требовали за свою кровь и помощь золото. Платить за это, считалось, как само собой разумеющееся, не достойно настоящего воина. Да и как оценить звонкой монетой помощь друзьям, с коими их столь многое связывает?

– Откуда у тебя может быть столько золота, что ты готов отдать его за наши мечи? – Виг не стал сразу отказываться. Каким-то шестым чувством он уяснил себе, что здесь не всё так просто, как кажется. Ему опять показалось, что вождь Валтор имеет здесь гораздо меньше веса, чем могло показаться с самого начала. Ещё не оправился после раны? Или это в его характере?

Зурия поднялась с кресла, сделала несколько шагов к шаткому столу покрытым цветастым ковром, ещё совсем недавно принадлежавшему кому-то из купцов, захваченному мятежниками, и, улыбаясь, с каким-то оттенком интриги произнесла:

– У нас впереди долгая война, и наши силы крепнут. Мы сможем захватить власть в Егдере, и, конечно же, всё золото, что может храниться там. Иди с нами, воевода Рутгер, и совсем скоро ты вернёшься домой настоящим богачом!

– Заманчивое предложение. – Стальной Барс, делая вид, что размышляет, покосился на Зурию, на серебряный подсвечник на столе, и после непродолжительной паузы решительно ответил, уже готовый к любому обороту разговора: – Золото для нас ничего не значит. Самое ценное, что может добыть воин в битве, это – слава.

– Так если ты останешься, то будешь прославлен на века, и твоё имя будет блистать во всём Обитаемом Мире!

– Мы связаны клятвой, какую никто из нас не может нарушить. – Возразил воевода.

– Кое-кто из твоих бойцов не связан никакой клятвой, и если ты их отпустишь, то они бы с радостью остались.

– О чём ты говоришь? – С изумлением спросил виг. – Неужели кто-то из моих воинов готов остаться здесь, в Руссии?

Он никак не мог в это поверить, и сейчас пытался представить себе лицо отступника. У него это никак не получалось, и вместо головы он видел просто размытое пятно, хотя… Микон! Вот кто не хочет уходить из Руссии! Конечно! Он здесь родился, вырос, и ему будет трудно отправиться из родных мест на чужбину. Пусть родина обошлась с ним жестоко. Лишила семьи, будущего, и была бы не прочь отнять у него и жизнь. Впрочем, родина не может этого хотеть. От её имени это делают люди, что хотят только власти и золота. Что хотят за счёт жизни другого человека жить в довольстве и достатке. Для них не должно быть места в Обитаемом Мире, и он наверняка хочет исправить эту несправедливость. Трудно, и неописуемо тяжело видеть родную землю под пятой жестокого, жадного, и несправедливого царя.

– Ты имеешь в виду Микона?

– Да, воевода Рутгер. Ты мудр, и проницателен. – Зурия улыбнулась, и её глаза как-то странно заблестели. Она оглянулась и посмотрела на Валтора, продолжая так же улыбаться. Тот вздрогнул, весь как-то сжался, и Стальному Барсу показалось, что он готов провалиться сквозь землю, чтобы только оказаться как можно дальше отсюда.

Странная парочка! Похоже, что Зурия использует Валтора для достижения каких-то своих целей. Она пользуется своим влиянием, своей внешностью, всем, что у неё есть, для чего? Чего может жаждать человек из века в век с тех самых пор, как боги сотворили Обитаемый Мир? О, Бессмертный Тэнгри! Как всё это давно знакомо! Может, показалось? Во всяком случаи они производят впечатление безумно влюблённых друг в друга. Пылкие взоры, многообещающие полуулыбки… Может, это всего лишь его бред, а на самом деле ничего этого и нет? В конце концов, какое его дело?

– Чтож, если Микон захочет остаться, то я могу вернуть ему его роту. Это в моей власти. – Кивнул Стальной Барс, лихорадочно пытаясь сообразить, что они могут потерять, когда здесь останется сотник, не раз дававший хорошие советы.

Да, он был хорошим воином, сражался не щадя жизни, но не дотягивал до любого из вигов. Причина была, скорее всего, в его болезни, что его когда-то щедро одарила Невидимая Смерть. Зато он знал всё о тактике и манере боя русов. Именно благодаря его знаниям северянам удалось разгромить пять сотен отборных воинов императора в ущелье. Когда знаешь, как будет действовать противник, всегда легче устроить для него сюрприз! Потеря старого Микона может быть непозволительной роскошью, но разве можно его удерживать, если он захочет остаться? Не будет ли это большой ошибкой? Здесь и так, не всё ясно, как в плотном тумане, скрадывающем чёткие очертания. Не останется ли он на свою собственную погибель?

– Если Микон останется, то я не буду ему препятствовать. – Рутгер оглянулся на Аласейа, ища его поддержки, и тот улыбнулся, кивнув головой. – Означает ли это то, что вы дадите нам проводника, и выполните условия договора?

– Конечно. – На мгновение Зурия замерла, и её глаза снова заблестели. – Он сможет обучить наших воинов бою в строю, и я думаю, что надобность в твоём отряде, непобедимых северян, отпадёт сама собой! Со временем мы станем грозной силой, и сможем сокрушить власть императора Геннаха!

– Чтож, надо послать за Миконом, и спросить у него… – Начал было воевода, но Зурия его перебила, отчего тот недовольно поморщился.

– Я уже послала за ним, и сейчас он должен стоять возле дверей, ожидая твоего решения. – Она хлопнула в ладоши, и в хижину, чуть щурясь со света, вошёл сотник.

Увидев воеводу, Микон тут же опустился на колено, и, склонив голову, чуть заикаясь, произнёс:

– Воевода Рутгер, хочу просить тебя об одной милости, какую только ты можешь мне оказать. Прошу освободить меня от клятвы, что я тебе дал, и разрешить мне остаться в Руссии, на своей родине, чтобы вступить в войско вождя Валтора.

– Ты хорошо подумал, друг мой? – Не спеша спросил Стальной Барс, медленно проговаривая слова, словно желал убедиться, что рус, вполне осознаёт, о чём просит. Его не покидало ощущение, что Валтор, и, только что вошедший