Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

за несколько дней! Но Стальной Барс понимал, что это не так. На карте многие места оставались чистыми, или размытыми потом и кровью. Что на них было обозначено, и какие ещё опасности могли ждать впереди? Нет, без проводника вигам не обойтись.

– Картири. – Повторил воевода вслед за вождём Валтором, и ему показалось, что он слышит в этом слове надежду.

* * *

Часть 4. В шаге от цели.

Глава 1.

Сколько Стальной Барс ни пытался, он так и не смог вспомнить ни одной молитвы. Впрочем, это и не удивительно. Он редко, когда обращался к Бессмертному Тэнгри, больше полагаясь на свою силу, и быстроту меча. Так было всегда, вернее, с тех пор, как его отряд отправился на поиски Древних Богов. Только не сейчас! Сейчас он был готов молить всех богов и духов Обитаемого Мира, чтобы они послали силы Эррилайе, и та смогла увидеть то, что происходит в стране Лазоревых Гор. Предчувствие чего-то плохого не давало ему покоя, и душа никак не могла успокоиться.

Он стоял на берегу моря по щиколотку в воде, скрестив на груди руки, и волны с ядовитым шипением лизали его избитые дорогами сапоги. Ветер недовольно трепал русые, длинные волосы, временами перехватывая дыхание, и летел дальше, разбиваясь о камни крутого, неприступного берега.

За день, проведённый в рыбацкой деревне, в безопасности, вдали от врагов, душа так и не обрела успокоения. Казалось, что каждый миг, проведённый здесь, наполнен необъяснимой, разгорающейся тревогой, и её невозможно ничем затушить.

Рутгер оглянулся на трепещущую от ветра палатку, где Йеге и Эрли еле слышно читали молитвы над будущей жертвой, что принесут богам, чтобы они позволили приоткрыть ей завесу мироздания, и хотя бы на время пары ударов сердца посмотреть на то, что происходит сейчас на многие поприща на север. Это казалось невозможным, под силу только всемогущим богам, но Эррилайя говорила об этом с такой лёгкостью и уверенностью, будто нет ничего проще, и она сама такое уже проделывала сотни раз. Конечно, она хотела помочь своему возлюбленному, и скорее всего, только поэтому начала старинный, изматывающий обряд.

Сын Ульриха тяжело вздохнул, и подошёл к большому костру, рвущему пламя в небеса. Воины расступились, и дали ему место у огня. Говорят, что если долго смотреть в пламя, то можно увидеть свою судьбу. Какой же она будет? Что ждёт его через день? Неделю? Месяц? Так ли всё будет, как предсказывала ведьма? Возьмёт ли он в руки золотой меч Владыки Вольфбура?

– Не думал, что гаарские молитвы такие длинные. – Недовольно пробурчал Сардейл. – Мы прямо все извелись, ожидая нашу ведьмочку. Что же она скажет?

На напряжённых, суровых, обветренных лицах расцвели робкие улыбки, и даже показалось, что немного утихли порывы ветра. В голосе ветерана прозвучала ничем не прикрытая любовь, и это было странно слышать от человека, жаждущего крови как дьявол, и способного лить её до тех пор, пока не падёт последний из врагов.

– Грешно смеяться над чужими богами. – Задумчиво проговорил Лурфар, кутаясь в чёрный хитон. – Боги гаар добрее, чем наш Бессмертный Тэнгри.

– А никто над ними и не смеётся. – Сардейл опять вздохнул, и было непонятно, то ли он шутит, то ли говорит совершенно серьёзно.

Наконец, тщательно завешанный полог палатки отдёрнулся, и оттуда показался Йеге. Его лицо блестело от пота, а взгляд был каким-то странным, осоловевшим, будто он ничего не видел, и не мог узнать ни людей, ни берега, где сейчас находился. В чёрных, грязных лохмотьях, развивающихся на ветру, он походил на огромного зловещего ворона, вестника беды.

Обведя блуждающим взглядом воинов, подле костра, он остановился на Рутгере, и, воздев руки к пасмурному небу, прокричал:

– Где ты, к кому боги благосклонны! Где ты, чьё имя заставляет трепетать врагов! Где ты, кого боги знают под именем Стальной Барс!

Эрли не раз говорила, что он должен будет сделать, и ответить, но сейчас твёрдо заученные фразы напрочь вышибло из головы, и воевода не мог вспомнить ни слова. Он сделал несколько шагов к Йеге, и крикнул, заражаемый торжеством момента, чувствуя, как гулко забилось сердце в груди:

– Я здесь!

Знахарь покачал головой, видимо, ожидая услышать что-то другое, ничего не сказал, и, придерживая полог рукою, сделал приглашающий жест. Оттуда пахнуло дымом, жаром, и ещё чем-то таким, навевающим тревогу, отчего совсем не хотелось лезть внутрь палатки. Это казалось дверью в ад, слабо прикрытой рваной, тёмной материей.

Собравшись с духом, воевода нагнулся, и пролез в духоту шатра. Ему пришлось опуститься на колени, дыхание сразу перехватило, и он какое-то время хватал воздух открытым ртом как выброшенная на песок рыба. Он не сразу разглядел в дыму Эррилайю сидящую на коленях по другую сторону небольшого костра, а когда увидел, поразился, насколько та изменилась. От улыбчивой, весёлой пятнадцатилетней девчонки не осталось и следа. Перед ним сидела старая, обряженная в лохмотья, разукрашенная чёрной краской, ведьма. Не открывая глаз, она спросила, надтреснувшим голосом:

– Здесь ли ты, любимец богов? Дай руку, и пролей кровь героя!

Стальной Барс протянул ладонь, а ведьма неуловимым, быстрым движением полоснула по ней ножом. Она подставила под струйку крови свою горсть, и когда набралось достаточно, вымазала ею своё лицо, брызнув несколько капель в костёр. Угли еле слышно зашипели, и воеводе даже показалось, что он услышал чьи-то слова, прозвучавшие не в ушах, а сразу в голове.

– Духи довольны твоей жертвой. – Всё так же, не открывая глаз, произнесла Эррилайя, и, бросив в огонь пучок травы, добавила: – А теперь смотри!

Шатёр тут же наполнился клубами белого дыма, опять стало нечем дышать, и Рутгера мгновенно прошиб пот. Непреодолимым было желание встать, и выйти на свежий, рвущийся в грудь свежий морской воздух, но сын Ульриха заставил себя усидеть на месте и закрыть глаза.

Ведьма читала какую-то монотонную молитву на языке гаар, постукивая клыком дракона по камням, окружающими костёр, и виг, теперь вспомнив её наставления, несколько раз глубоко вздохнул, ощущая, как душащий, белый дым проникает в лёгкие. Он почувствовал, как закружилась голова, и скоро уже вряд ли бы смог ответить на вопрос, что с ним случилось. Он не мог понять, что это – явь или сон. Происходит ли это с ним на самом деле, или это только привиделось.

В первородной тьме появился еле заметный, мерцающий огонёк, и он с каждым ударом сердца становился ближе, больше, и уже можно было разглядеть какие-то огненные фигуры, изгибающиеся в