Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

Третий вопрос, это строительство пристани для стоянки и обслуживания кораблей британского флота в порту Хайфы. Кстати, этим будет заниматься корпорация, о которой я говорю. Для меня важно сделать что-то для Британии.

— Вы искренний патриот. Это, действительно, нужное дело.

— Благодарю Вас, сэр. И, наконец, я хочу предложить правительству создать израильскую авиакомпанию.

— Хорошая идея, господин Рутенберг. Я не против.

— Это всё, сэр.

— Прекрасно. Я оповещу Ллойда о вашем прибытии. Желаю успеха, господин президент.

Через несколько дней он вылетел в Лондон. В конторе электрической компании его встретил Сэмюэл, получивший год назад титул лорда. Рутенберг рассказал ему о своих планах. Опытный политик Сэмюэл молча выслушал его. Он понимал, что пришло другое время и невозможно что-либо предугадать. Они договорились провести заседание совета директоров и по-дружески расстались. Недавно прошёл тёплый дождь, и воздух насытился терпковатым запахом свежей листвы. Рутенберг решил пройтись пешком. Он не один раз проделывал этот путь от конторы до гостиницы, где всегда останавливался в Лондоне.

Он отчаянно нуждался в деньгах. Для создания корпорации самое лучшее мобилизовать их в Сити Лондона. Но во время войны это сделать гораздо трудней. Деньги многих компаний брошены в военную промышленность.

Встречи с Джоном Шакборо были ему привычны. Но он давно уже не чувствовал той симпатии, которую прежде выражал ему Джон. Что-то изменилось в их отношениях. Рутенберг подумал даже, что так ломает и портит людей имперская бюрократия, предназначенная сохранять от распада великую Британскую империю. Сэр Джон всё же был порядочным человеком и всегда старался помочь. Он поговорил с ним и обещал организовать встречу с министром. Действительно, через неделю она состоялась.

И снова перед его глазами всё тот же кабинет, в котором уже двадцать лет ничего не менялось, кроме министров, длинной чередой прошедших через него. Сейчас за столом с дежурной улыбкой сидел Ллойд. Почти напротив Рутенберга расположился Джон Шакборо.

— Мы с Вами не так давно встречались, господин Рутенберг. Правда, впервые после моего назначения министром колоний.

— Примите от меня искреннее поздравление, лорд. Хотелось бы, чтобы наше сотрудничество было продуктивным.

Лицо Ллойда засветилось улыбкой. Он посмотрел на лежавший на столе лист бумаги и опять перевёл взгляд на Рутенберга.

— Передо мной записка, которую я просил подготовить моего помощника сэра Локка. Он характеризует Вас, как личность непреклонную, как успешного промышленника и руководителя. Он пишет, что Вы не приемлете власть лидеров Сионистской организации и всегда отстаиваете собственное мнение. Он утверждает, что Вы выступаете за сотрудничество с правительством Британии и стремитесь договориться с арабами.

— В целом я согласен с ним, господин министр. Хотелось бы, чтобы это послужило доброй основой для нашей беседы.

— Несомненно, господин Рутенберг. В общих чертах я осведомлён о вопросах, которые Вы желаете со мной обсудить. Создание еврейского легиона мыше моей компетенции. Я подниму эту тему на заседании кабинета министров. Что касается экономической корпорации, я получил от МакМайкла письмо. Он пишет, что Сохнут готов благословить Вашу инициативу при условии, что разрешения не возьмут из годичной нормы. То есть правительству требуется отчуждать из числа 1800 разрешений на алию владельцев капитала 250 разрешений и передавать их в Ваши руки. А руководство Сохнута решительно против этого.

— Вы не находите, лорд, что эти претензии беспочвенны. Я намерен вложить деньги корпорации в важнейшие проекты развития. В строительство военной пристани в Хайфе, в восстановление отрасли цитрусовых культур и в промышленность.

— Я Вас понимаю, но правительство не может идти на конфликт с руководством Еврейского агентства, — произнёс Ллойд. — Кстати, строительство пристани для военных кораблей зависит от желания Адмиралтейства.

— У меня сегодня встреча с командованием военно-морского флота, — заявил Рутенберг. — Я хотел бы попросить Вас об одном важном документе. Из-за военных ограничений мне запрещаются свободные перемещения. Я затрудняюсь получать визы и место в самолётах.

— Что должно быть написано в этом документе? — спросил министр.

— Что правительство Британии поддерживает мои усилия и просит всех, имеющих отношение к этому делу, предоставлять мне помощь.

— Речь идёт, господин министр, о действиях на службе большого предприятия развития, — объяснил Шакборо. — Фактически о большой корпорации.

— Я хотел бы также посетить Соединённые Штаты, где у меня долголетние связи в еврейской общине. Цель моей поездки туда в выяснении возможности приобретения оружия для еврейского легиона.

— Я убедился, что мои сотрудники дали Вам правдивую характеристику. Мы обсудим все вопросы и сообщим Вам о нашем решении. Благодарю Вас за откровенность.

— Буду Вам очень признателен, господин министр, — сказал Рутенберг.

Он поднялся, кивнул Шакборо и вышел из кабинета. Он сознавал, что его предложения, как и многие его планы в последнее время, приняты не будут. Прошла ещё одна неделя. Наконец ему позвонил Паркинсон и попросил зайти. От имени министра он сообщил, что еврейскую, как и арабскую, армию Британия создавать не планирует. Правительство также не заинтересовано сейчас в противоречиях и спорах, которые возникнут в вопросе алии владельцев капитала. Вопрос строительства военной пристани в военном министерстве пока не решён. А что касается авиакомпании в Эрец-Исраэль, её деятельность при нынешнем военном положении связана с большими проблемами. Подождём до конца войны. Документ от министерства колоний он не получит. Но если он настаивает на поездке в Соединённые Штаты, министр колоний готов написать лично послу лорду Лотиану в Вашингтон и попросить его оказать ему всяческую помощь. Рутенберг усмехнулся. Он ожидал такого ответа. Ему нечего сказать этим людям.

Но в Лондоне было у него ещё одно дело, о котором в известность он никого не поставил. Для этого Рутенберг хотел встретиться с человеком, который будоражил воображение британцев и любителей шпионских приключений. Этим человеком был Роберт Брюс Локкарт. В дни революции в России они встречались в Петрограде и Москве,