Два голоса, или поминовение - Владислав Броневский

Мост Понятовского

Польша в руинах,мрак, бездорожье.Нас угнетали веками,но не погибла,погибнуть не может,мы возродим еесами.

К небу взываетпепел Варшавы.Сотни и тысячис ломами вышли.

Из щебня истории,из осколков славымост воздвигаемнад Вислой.

Дети народа —враг не сломил ихв годы военной невзгоды —строят сегодняс гневом, с азартом.

Своды под небо!Арки на своды!Выше!К социализму!В светлое Завтра!

Мост для народа —в этом награда.Больше упорства,мужества больше!Массы пройдут здесьмощным парадом.Мост созидаем —Польшу.

Двадцать второе июля

Двадцать второе июля. Варшава в огненном зареве.Буг перейден. К оружию! Свобода уже видна!Смертельный враг отступает, в наступлениибратские армии.Каждый живой – сражайся! В военных пожарахстрана.Пять лет мы трудились яростно на пепелищах,руинах.Поля распаханы плугом, и города поднялись.И уголь – шахтерская слава – мчится, словностремнина,по тысяче новых дорог. Польша растет ввысь.Пробивает в камне Варшава дорогу «В – З», чтобвздымалачетвертый свой мост Висла – и дальше,на Мариенштадт!На восток! На запад! Прямо! Скорости мало! Мало!Общий Дом пусть, сияя, встанет в честь твою,пролетариат.Строитель, быстрей кирпичи клади: каждый кирпич —победа,шахтер, в пласты врубайся: каждая тонна – триумф,пусть заводы трубят о том, что живет Неподлегла,что в соревновании крепнут руки, сердце и ум.Над Силезией дым фабричный – выплавляетсябольше стали,Лодзь прядет на множестве кросен – километрыпряжи слились.О, товарищи, до крови руки натрудим, чтобы врасталив Польшу июльские рифмы: победа и социализм.

Пятьдесят

Осенний вечер, как палач,во мраке сонный город топит.На площадях – лишь ветра плачда патрулей тяжелый топот.Октябрь. Шестнадцатая ночь...Внезапно адский рев моторовкошмаром сотрясает город.Варшаве спать уже невмочь.

Прищурив веки занавесок,она считает: девять... десять...Не спит Варшава – словно лев,напряжена и непокорна,она лежит во сне притворном,тая презрение и гнев.

Не спит... И вражьи батальонынапрасно рвутся на восток.Уже с неделю эшелоныгорят у взорванных мостов.И по откосам вдоль дороги —стрельба и ругань, крик и стон.Уже неделю по тревогенемецкий поднят гарнизон,и ночь варшавская привыклак сухому треску мотоциклов...

Тугая горсть осенней тьмысдавила здание тюрьмы.Вдруг смерть пробилась сквозь решеткизловещим сполохом лучей,и шагом равнодушно-четким,и жестким скрежетом ключей.

Подсчет был короток и точен,и – всё. Конец. Надежды нет.И криком боли в горле ночизастрял несбыточный рассвет.

Их было пятьдесят. По группамразбили их, втолкнули грубов пустые пасти кузовов.И вот уж – Воля, Влохи, Двожец...Как знамя, рея и тревожа,растет далекий гул боев.

Смотри на них, моя Варшава!Они – борьба твоя и слава,судьбою пламенной своейони учили нас сражатьсяи умирать, но не сдаватьсяво имя наших сыновей.Мы отомстим за них, Варшава!Шутам коварным и кровавым,несущим рабство и позор,нигде не скрыться от расплаты,и будет беспощадно кратокнаш справедливый приговор.

Их было только пятьдесят.Их заточили в казематс варшавских фабрик и заводов.Всю жизнь короткую своюони прожили как в боюза нашу Польшу, за свободу.

Их было только пятьдесят,но следом тысячи солдатпошли в сраженья и невзгодыза счастье нашего народа.

Их было только пятьдесят,а гнев и боль в виски стучат!

Товарищи лежат в могилах,и я писать уже не в силах...

Для кого стихи?

На Лодзинской ткацкой фабрике

им. Гарнама второй молодежной бригаде

присвоено имя Владислава Броневского.

Не так это вовсе просто,а кажется – вещь простая,ты думаешь: кончится с ростом,а с ростом того не оставишь.

Рифма тянет и школьников в классах,и профессоров седовласых,и рабочих передовых,и даже глухонемых.Только это не виршеплетство,не напыщенное пророчество;в польской речи прочно и простолюдям высказать себя хочется,

объяснить, что хотят миллионы,описать их поступки и лица,разгадать, к чему они склонны,чтоб душой с ними слиться

во имя огромного дела —достоинства человека, —чтобы лучшая рифма взлетелак вершине века.

И тогда в стихах, как и в прозе,закаты усилий стоили.Спасибо ткачам из Лодзиза то, что имя моесвоей бригаде присвоили.

Колокол в Плоцке

Колокол по погибшим под Варнойбил девять раз.Пал король державныйс войском храбрым,а колокол бил девять раз,пока не смерклось.

Катилась Висла у Добжиня,багровое солнце лизало поверхностьволн, темнел сосновый бор,мазовецкая серела равнина —стоял Мазовецкий замок,стояла святыня!

Так было сотни лет,звон тот слышали я и мой дед.Под каштанами за Тумоммы пригоршней черпали сумерки,как ворожейный купальский цвет.

А звон накатывал огромной тучей,горней кручей,девять рази сотни лет.

Чему же века научили нас,внемлющих этот дальний глас?Как под Варной —стоять!Тут и смерть принять.

Моя библиотека

Этих полок с поры довоенной – со мной рядс дырявыми от пуль томами.Бури войн, бывает, мирволят —поэтому я между вами.

Помню мифов лепет убогийи ложь средневековья...Что же мне осталось в итогедля здоровья?

Не рог Роланда, не меч Дон Кихота,не простодушный Кандид —прежде бравая книг пехотамне нынче мало чем подсобит.

Не Байрон с Шекспиром, не Гёте,не их стих сурововысокий;даже Норвид – и тот неоставил мне строки.

И Словацкий слово мне свое живое(как там: «попугаем и павлином...»)не оставил – а ведь у него яучился глубинам!

Это всё сохранил бы я в памяти,добровольно, неутомим,но – одна, и другая пришла метель,и покойной жены помин...

Ничего-то не пронес из книг техсквозь грозу я,кроме чудной путеводной нити,что весь мир связует.

Я в отбитых обозах советскихв девятнадцатом, двадцатом (молодо-зелено!)читал – подпоручик – не по-детскикниги Ленина...

...Ночь красит зарниц пожарище,жизнь в позднюю входит пору...Спасибо вам, товарищи,за поцелуй Альманзора!

Поклон Октябрьской революции

Кланяюсь русской Революциишапкой до земли, попольски,делу всенародному,советскому, могучему,пролетариям, крестьянам, войску!

Только шляпа в поклоне не вельможная:над околышем нет перышка цапли!Это ссыльная, польская, острожная,шлиссельбуржца Варынского шапка.

В холопах мы жить не охочи,к царям не ходили с поклоном.И с плеткою царскою кончено,подняться время пришло нам.

Кланяюсь праху Рылеева,кланяюсь праху Желябова,кланяюсь праху павшихборцов за народное счастье.

Мавзолей Ленина прост, как мысль.Мысль Ленина проста, как деяние.Деяние Ленина просто и велико,как Революция.

Кланяюсь могилам Сталинградаи могилам до Берлина от Москвы,—после лет осколочного градав Завтра мы по ним мостим мосты.

И на русской и на польской почве,кровью политой и так любимой нами,—жизнь в цвету: уже раскрылись почкиу могил с родными именами.

Капля крови

Добудь каплю крови.Только потомможешь браться за стихотворенье,и пусть она в горле стоит твоем,предшествуя слов рожденью.

И пусть слова твои станут стеной,оградой державы польской...Польша? – это река и лес за рекой,трамвай на улице Вольской.

Польша – это работать, Польша – жить,трудиться неутомимо.Польша умеет врагов своих бить,но Польша жаждет мира.

Повесть о жизни и смерти Кароля Вальтера Сверчевского, рабочего и генерала

I

Не каждый славится песней громкой,не каждому памятник воздвигают,не всякую песню помнят потомки,не всякий памятник сохраняют.

Надо выковать цепь своих лет,как звено – каждый год закаленный,и в труде пронести через весь свет,жизнь лишь правдой цветет неуклонной.

Этой цепью весь шар земной,как невесту, украсить лентой,—кто живет так, тому сужденонад всем миром сиять легендой.

Он укажет звездою полярнойпуть для тех, кто в потемках бредет,он засветит зарей лучезарной,он посеет сев зёрен янтарный,о таких вот и песня поет.

II