Ниневия - Андрей Евгеньевич Корбут

это ни было, или сейчас же лишишься головы.

— Мой господин, — наместник упал лицом вниз, целуя ноги повелителю. — Пропал твой колесничий. Утром он не пришел в конюшню, не кормил лошадей, искали его дома, в городе, во дворце. Сейчас его ищет внутренняя стража. Но, думаю, надо готовиться к худшему. Твой колесничий никогда не позволил бы себе такую беспечность.

— Говорил ли ты с принцессой Хавой? — спокойно спросил царь.

— Мы не посмели, мой господин.

— Так вот тебе мое соизволение, встреться с принцессой и узнай, где ее возлюбленный или хотя бы когда она в последний раз его видела. Ступай. И передай моей внучке, что я буду очень недоволен, если мой колесничий не победит в сегодняшних гонках.

Набу-дини-эпиша ушел, не поднимая головы.

Син-аххе-риб, провожая его взглядом, подумал о том, что Ниневии нужен новый наместник, куда более решительный, не такой вороватый, не такой трусливый. Оставалось решить, что делать с этим. Обвинить в измене, отравить исподтишка или сослать куда-нибудь в далекую и бедную провинцию?

Последнее решение показалось царю самым разумным: ни к чему сейчас дразнить сановников. Одно дело опала, и совсем другое — казнь. У него и без того сейчас достаточно врагов.

* * *

Царица Закуту узнала о Нимроде намного раньше своего мужа. Еще утром на женскую половину тайно проник Ашшур-дур-пания; кратко изложив суть происшедшего, он выжидающе замер, придав лицу выражение искренней преданности. Однако ни на мгновение не опускал глаза, чтобы не позволить царице обращаться с ним как со слугой. Они были сообщниками, и это сближало их.

— У Шарукины будет ребенок, — сказала Закуту, сообщая новость, которую она узнала пару часов назад. — И боюсь, что мальчик.

Ашшур-дур-пании не надо было объяснять, почему на историю о Нимроде и Мар-Зайе царица ответила почти безразличием. Известие о беременности царевны могло нарушить все их планы. До сих пор ни одна из жен Арад-бел-ита не принесла ему наследника мужского пола, хотя у принца уже было семь дочерей. Среди причин, почему Син-аххе-риб не торопился объявить старшего сына своим преемником, эта никем не обсуждалась, но всеми принималась как одна из самых весомых.

— А если опять будет девочка? — с сомнением предположил Ашшур-дур-пания.

— Ты забыл, почему год назад выбор Арад-бел-ита и Син-аххе-риба пал на Шарукину? У ее бабки было пятеро мальчиков и ни одной девочки, у ее матери — шесть сыновей…

— Но ведь Шарукина у нее тоже родилась.

— Приметы. Много примет. И все плохие для нас. Она очень похорошела за последний месяц. Я заметила, что над верхней губой у нее появились усики, и ее морозит в последние дни, в такую-то жару. Она ждет мальчика.

— Никогда бы не подумал, что это о чем-то говорит. То есть ошибки быть не может?

— Конечно, может, но уж слишком много совпадений.

— Тогда нам стоит поторопиться, пока Арад-бел-ит об этом еще не знает? Потому что потом будет поздно. Он окружит ее живым кольцом телохранителей.

— Нет, нет. Я взволнована, но не сошла с ума. Неужели ты думаешь, что это сойдет нам с рук. Даже если небо разверзнется и молния поразит Шарукину, нас все равно обвинят в убийстве наследника Арад-бел-ита. Будет лучше, если мы позаботимся о ней, чтобы ненароком чего не случилось. Здесь надо действовать хитрее. Кто из преданных тебе людей сейчас находится во дворце царевича?

— Повар-сириец Рамин. Его взяли туда на прошлой неделе.

— Что ты ему поручил?

— Пока ничего. Но он мне обязан. Чтобы не навлечь на себя подозрения, ему велено ни с кем посторонним не встречаться. Старший брат Рамина, тоже повар, служит во дворце Саси в Куллиммери. Мало ли какие вести вздумают передать друг другу близкие родственники. Поэтому он иногда захаживает в дом нашего верного раббилума.

— Это хорошо…

— Мне пора идти, я не могу оставаться здесь надолго, — напомнил Ашшур-дур-пания. — Как нам лучше поступить с Мар-Зайей? И не придется ли нам пожалеть о смерти Нимрода?

— Нимрод… Я рада, что все так вышло. Конечно, я бы с удовольствием отправила маленькой сучке голову ее возлюбленного в корзине как подарок, но нам лучше отвести от себя подозрения. Скажи Бальтазару, чтобы нашел каких-нибудь проходимцев. Случайная смерть от случайных людей. Почему бы царю в это не поверить… А писец… Он почему-то мне не нравится. Очень не нравится. Считай это женским чутьем. Я бы даже заставила его признаться в убийстве, если бы не понимала, что так мы только навредим себе. Пока пусть живет. Можешь даже породниться с ним, как собирался, но близко к себе не подпускай. Посмотрим, будет ли расти его влияние на царя. Если почувствуем, что он становится опасен, вспомним об этой истории с колесничим.

— А как же «случайная смерть от случайных людей»? Да и наша косвенная причастность…

— Придумаем что-нибудь. Мы ведь не собираемся завтра же обвинять писца в убийстве. Что касается нового поворота в расследовании смерти Нимрода, если нам придется идти этим путем, — царю ли не знать, что под пытками можно добиться какого угодно признания. Однако ты прав в одном. Против Мар-Зайи нужны куда более веские доказательства. Вот пусть Бальтазар и найдет их.

20

За два года до падения Тиль-Гаримму.

Урарту. Долина реки Аракс

Номарх Бортаксай был похож на сову и своей огромной головой, словно вросшей в плечи, и глазами, и даже тем, как он держался в седле, когда его небольшое грузное тело мерно покачивалось на лошади в такт движению. Дружинников Арпоксая номарх встретил настороженно. До знакомых мест, родных кочевий, оставалось еще три дня пути. И коли уж гонцы решили перехватить Бортаксая по дороге, значит, что-то случилось. Что-то серьезное. Замешанное на крови. А тут еще прозвучало имя одного из его лучших воинов.

— Как, говоришь, его зовут? — сипло переспросил номарх, заерзав в седле, и посмотрел на чужака.

Тот поежился под взглядом, который не предвещал ничего доброго, и повторил:

— Тарс, сын твоего кузнеца.

— Тарс… Тарс… Знаю такого. И что он сделал? Чем он провинился перед Арпоксаем, пока был со мной в походе? Может, струсил? Неужто он настолько испортил воздух, что ветер донес его до твоего господина и ему изменил аппетит?

— Мы не сделаем ему ничего плохого. Но я хотел бы знать, где он, и приставить к нему своих