Ниневия - Андрей Евгеньевич Корбут

людей, чтобы они присматривали за ним.

— А я хотел бы присматривать за твоей женой… Так что будем делать?

— Я не женат, о номарх, — стушевался дружинник. Он никак не мог понять, шутит Бортаксай или нет. Как можно шутить с абсолютно каменным лицом?

— Не женат? На что ты намекаешь, собака? Ты хочешь, чтобы я отдал тебе свою жену? Так ты за этим приехал в мой стан, за этим переправился через Аракс, только за этим?! А Тарс — это что, повод?

— О, номарх, я всего лишь исполняю волю своего господина…

— Да я велю содрать с тебя кожу, лоскут за лоскутом, а твой господин, чьим именем ты прикрываешься, еще и поблагодарит меня, что я проучил такого мерзавца, как ты…

Лоб дружинника покрылся испариной, даже в бою ему не было так страшно, как теперь перед вождем, в чьей власти он оказался. Арпоксай далеко, а Бортаксай — вот он, в двух шагах. Поди теперь объясни ему, что ты вовсе не хотел его обидеть.

Слава богам, что обошлось: дружинников верховного вождя всего лишь отогнали как приблудных собак, велели ждать решения.

Бортаксай между тем позвал Атрая, предводителя стражи. Только кликнул, а тот уже рядом. Крепкий приземистый воин — средних лет, с гривой русых волос, которой позавидовал бы и горный лев, подъехал на лошади к своему господину, выразил почтение, весь обратился в слух.

— Что думаешь? — поинтересовался его мнением номарх.

— Мои люди пытались порасспросить наших гостей — впустую. Они точно воды в рот набрали. Кровная месть? Это вряд ли. Тарс в походе с нами был. Родня его тоже. В стойбище никого кроме женщин и детей не осталось. Да и не стал бы Арпоксай с тобой ссориться. Через тебя бы все решил, а не решил бы — тогда и отправил бы своих псов. Нет, тут что-то другое…

— Что? Мне с Арпоксаем тоже ссориться не хочется. Даже из-за Тарса. Что он мог натворить? Может, какую девку испортил?

— А зачем тогда за ним приглядывать?

— Тогда думай, думай, Атрай.

— Может… и ни причем он здесь?. . .

— Как это?

— Есть у него побратим, Хатрасом зовут, дружинник Арпоксая. Водит дружбу с его младшим сыном, Плитом. Бешеный пес, каких поискать. Прошлой весной на празднике Ареса он стал вторым в стрельбе из лука, и там…

— А лучшим… лучшим ведь, кажется, Плит был?

— Да, мой господин. Плит. Но у сына Арпоксая язык так же остер, как его стрелы. Он после этого, на пиру, довел Хатраса до белого каления. Они и подрались. Хорошо подрались. Дружинники Арпоксая кинулись их разнимать, так он четверых разбросал как щенков.

— Силен?

— Не столько силен, и посильнее есть, но… ярости на все твое войско хватит. Вот думаю, как бы с ним какая беда не случилась. И где, у кого он помощи тогда будет просить, как не у своего побратима?

— Похоже… похоже… Вот что: найди Тарса, скажи ему о своих подозрениях. Дай ему пару лошадей для смены, и пусть скачет, ищет Хатраса. Скажи, день у него есть. До вечера я дружинников Арпоксая подержу рядом с собой, потом буду долго удивляться, как это юноши не понимают моих шуток, и только тогда отправлю их к кузнецу. А его отец пусть им расскажет, что сын уехал еще с утра по своим делам и куда — неизвестно. Пусть ищут.

21

История, рассказанная писцом Мар-Зайей.

Двадцатый год правления Син-аххе-риба. Месяц симан

Мне не спалось.

О чем я думал, чем мучился? Мне как воздух была необходима помощь Диялы.

Что останавливало меня?

В последний раз я видел ее накануне выступления армии Син-аххе-риба из Ниневии на Тиль-Гаримму. Мы встретились случайно, когда я вместе с рабами и парой слуг отправился на рынок.

Высокая девушка в алом платье, горделиво расхаживающая между торговыми рядами среди шумной и разношерстной толпы, привлекла внимание моего приказчика: Ерен, поступивший ко мне на службу за месяц до этого, человек крупный, гладкий, но отнюдь не рыхлый, в свои тридцать все еще подыскивающий себе невесту, зацокал языком и дважды толкнул меня локтем в бок.

— Думаешь, она дорого стоит? — загоревшись, спросил он моего совета.

— Думаю, она не продается, — проследив за его взглядом, смеясь, сказал я. — Она не шлюха, если ты это имеешь в виду. А если таковой была бы, то одного твоего месячного жалованья едва хватило бы, чтобы покрыть издержки на ее богатый пояс, и те серьги и кольца, что ее украшают.

Ерена это не успокоило:

— Не так уж она и богата, если обходится без паланкина и свиты.

В чем в чем, а в сметливом уме моему приказчику отказать было нельзя.

— Что я могу поделать, если маленькие женщины не вызывают у меня ничего, кроме чувства жалости, — сказал он в свое оправдание. — А эта… да она почти одного роста со мной! А какая фигура, стать! Вот только как с ней познакомиться?

— Да, задача. Может, мне помочь тебе?

Ерен посмотрел на меня с сомнением. Ни опыт нашего с ним общения, а мы нередко выбирались с ним в город, ни тем более мое обезображенное лицо не внушали особенного доверия к моим словам, но сказать это своему хозяину он не решился и с почтением поклонился:

— Мой господин, я не смею просить тебя об этом.

— И все-таки, сколько бы ты заплатил за такую услугу? — насмехался над ним я.

Ерен, скорее всего, соскочил бы с крючка, ведь помимо всего он был если не скрягой, то уж точно бережливым, но Дияла в этот момент словно нарочно посмотрела в нашу сторону и, заметив меня, приоткрыла лицо и улыбнулась, отчего показалась ему еще краше, еще желаннее. Мой приказчик почему-то поверил, что этот взгляд и улыбка были предназначены именно ему.

— Кажется, я ей понравился, — загорелся он.

— Отдашь половину своего месячного жалованья? Подумай, разве она того не стоит? Решайся, или она скроется из виду, — поддразнивал я.

— А если не получится? — почти согласился Ерен, впрочем, вполне уверенный в моем поражении.

— Тогда в этом месяце ты получишь вдвое больше серебра, чем обычно.

Всегда проще играть, зная, что победа будет за тобой.

Ерен почесал затылок, и, чтобы окончательно похоронить мои потуги, поставил