Ниневия - Андрей Евгеньевич Корбут

бросился наутек. Однако на своем пути наткнулся на моих людей: я разделил свой отряд… Поэтому писец повернул назад, спрятался и убил колесничего из засады, не успев разобраться, кто перед ним.

Ашшур-дур-пания нервно заходил по комнате.

— Вот интересно, что тебя сейчас больше волнует. — продолжал Бальтазар. — Смерть Нимрода, которая может вызвать бурю, или то, насколько вся эта история близка к истине?

— То есть не я один задумался над этим? — кравчий остановился и посмотрел в глаза стражнику. — Откуда нам знать, что нас подслушивал Нимрод, а не этот жалкий писец?

— Я уверен только в том, что убегавший от нас человек был одет в плащ. На Нимроде был плащ. На Мар-Зайе — нет. Я все тщательно проверил: плащ был весь в крови, удар нанесли в спину… А значит, Мар-Зайя, скорее всего, не лжет. К слову, он не так жалок. Хватался за меч, надеялся убить меня исподтишка. Держался хладнокровно. Даже высказал слова угрозы.

— То есть?

— Намекнул, что не понимает, от кого и почему убегал Нимрод.

— Все это странно, очень странно… И опасно. Он ничего не успел, этот Мар-Зайя? Не проще ли было оставить их там обоих?

— И ты о том же. Когда этот юнец подумал, что сможет от меня избавиться и бежать, я объяснил ему, что смерть колесничего — это очень плохо, но куда хуже будет, если найдут сразу два трупа. Ты не догадываешься, кого могут посадить на кол за подобные промахи… все правильно — начальника внутренней стражи города. Мне бы найти, как обезопасить себя от этой смерти, такой сейчас ненужной.

— Писца кто-нибудь узнал кроме тебя?

— Нет. Не думаю. Было темно. А своих людей я сразу убрал.

— Это очень хорошо. А Нимрод? Его узнали?

— Я накрыл ему лицо и приказал, чтобы убитого отнесли к крепостной стене. У меня там есть надежное укрытие. Пока решим, что с ним делать, пусть полежит в прохладном месте.

Ашшур-дур-пания опустился на стул, тяжело вздохнул и принялся вслух размышлять о том, какую выгоду можно извлечь из создавшейся ситуации:

— Нимрод… Если это был он, то все сходится. В последнее время этот юнец развел слишком бурную деятельность. Но знай он заранее о нашем уговоре встретиться на пиру со жрецами, отправил бы подслушать кого-нибудь из своих слуг. Значит, действовал один, на свой страх и риск. Обнаружил нас случайно… Если это так, то отсюда угрозы никакой не будет… С кем из царского окружения он пытался договориться? С Табшар-Ашшуром, Шульмубэлом и тем же Мар-Зайей…

— Встретились ли они там случайно? — задумался Бальтазар.

— Подожди… Давай-ка подумаем, с кем еще пересекался Нимрод в последнее время так, чтобы это можно было при необходимости связать с его смертью.

— С Палтияху. Это ведь у него наш покойник взял крупную ссуду, которую никогда бы не смог вернуть. Подумать о том, как свалить на него вину?

— Палтияху нам здорово мешает… А с Мар-Зайей хорошо получилось. Мальчишка набирает силу. И мы ему в этом поможем, тем более что теперь он будет сговорчивее.

— Я не был бы так уверен, — упрямо покачал головой стражник. — Мальчишка непрост, ох как непрост. Я бы проверил, куда и зачем он шел этой ночью.

— Что нам о нем вообще известно? То, что его привел в канцелярию Ашариду?

— В последний раз Ашариду отзывался о нем не очень лестно.

— Ерунда. Наш премудрый старец считает, что парень стал заносчив. Но разве это удивительно, при его-то взлете? А между тем, однажды этот писец уже оказал мне неоценимую услугу. Но выяснить, откуда у неоперившегося птенца вдруг появились крылья, — стоит…

— Узнаю. Обещаю.

— Нам надо с ним подружиться. Дружба — она ведь в великодушии, просто надо дать ему понять, что мы способны на это великодушие. К тому же — разве я не говорил тебе, что наши семьи скоро породнятся? Аракел по моей просьбе познакомился с его сестрой.

— А писец знает о твоих планах?

— Конечно. Он был дома, говорил с родными…

— И уже согласился выдать ее за Аракела?

— Если он не дурак, то вряд ли откажется от такого союза. Я похож на человека, которого хочется иметь среди своих врагов?. . Вот-вот… итак, у нас нет больше препятствия в виде Нимрода, сторонники Арад-бел-ита на время поумерят свой пыл, остерегаясь за свои шкуры. Мар-Зайю мы приберем к рукам. Царица будет довольна. Хава придет в ярость и наделает ошибок, чем мы и воспользуемся. Остается решить, на кого направить гнев царя.

— Палтияху? — напомнил о кандидате Бальтазар.

— …Посмотрим, как будут развиваться события. Но потом действовать придется решительно и быстро… Тебе пора уходить. Мне — подавать ужин царю. . .

— Уйду, как только решим, что делать с трупом. Я закопал бы его где-нибудь за городом.

— Нет, нет. Ни в коем случае. Нам нужна эта буря. Потому что в бурю намного легче провернуть все то, что мы замыслили. Будет лучше, если тело Нимрода обнаружат завтра… ближе к скачкам. Кстати, ты, как всегда, будешь ставить на победителя? Я готов дать тебе ссуду в десять талантов золотом, если ты поставишь все на моего племянника.

— С удовольствием их приму.

17

За два года до падения Тиль-Гаримму.

Урарту. Долина реки Аракс

Хатрас вернулся в свое стойбище сутки спустя после набега врагов.

Он был уверен, что дружинники Плита пойдут по его следу и поэтому стал уводить их подальше от родных мест. А когда понял свою ошибку, — может быть, самую страшную в жизни, — было поздно.

На поле боя, среди сожженных остовов повозок и разбросанной домашней утвари, Хатрас увидел окровавленные тела своих старших братьев, в овраге нашел изрубленный и оскверненный труп отца и здесь же — проткнутую копьем мать. Представил, как их обоих волокут сюда на арканах, чтобы пытать, расспросить о младшем сыне, а затем свершить казнь; довольные лица дружинников, с готовностью исполнивших наказ номарха, крики и плач сестер, бредущих позади захваченных кибиток. И чтобы хоть как-то утолить боль, с силой сжал лезвие острого ножа, окропив траву под ногами собственной кровью.

Потом он нашел мотыгу и принялся копать могилу. Большую, для всей семьи сразу.

Он копал всю ночь. Под утро забылся на пару часов на сырой