Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

Она собралась отсосать мне прямо здесь, на глазах у всех присутствующих на вечеринке. Она это серьёзно?

– Гвен, прекрати!

Она надувает губки и с притворным ужасом восклицает:

– Мистерио, не будь таким!

Её голос буквально вибрирует от восторга, а я лишь недоумённо моргаю.

– Тебе пора домой.

– Ты не хочешь?

– Что? Домой?

– Нет. – Она хихикает и указывает на мои штаны. – Я вижу, что у тебя стоит.

Да, Гвен права. Я хочу её. Останься мы наедине, я бы уже давно избавил её от платья-рюкзака. Только вот здесь и сейчас с ней что-то не так. Такое поведение для неё не характерно. Мы познакомились только вчера, и, возможно, её трудно прочитать, но я сразу понял, что Гвен не из тех девушек, которые при первой встрече набрасываются на мужика.

Ситуация критическая. У меня стояк. В горле пересохло. Гвен предлагает себя, а я никогда не мог ответить отказом. Раньше я принимал каждое предложение, потому что всякий раз это помогало мне хотя бы на короткое время ослабить давление в сердце. Это похоже на зависимость, и я чётко осознаю, что сейчас мне нужно уйти.

Немедленно.

Я смотрю на Гвен. То, что я собираюсь сказать, по-настоящему жестоко. Как для неё, так и для меня. Но чем жёстче, тем лучше для нас обоих.

– После того, что ты устроила, мне бы и в голову не пришло связываться с тобой, – с отвращением произношу я и на миг опускаю глаза. Сердце протестует сильным жжением, всё во мне словно бы кричит: «Нет, пожалуйста, нет!», но я игнорирую мольбы. Так нужно. Для её блага. Для моего блага. А потому я поднимаю взгляд на её лицо и припечатываю: – Я предпочитаю спокойных девушек.

Гвен пожимает плечами, как будто ей всё равно, продолжая покачиваться под музыку. Интересно, какой дрянью она закинулась?

Всё во мне сопротивляется тому, чтобы оттолкнуть от себя эту девушку, но мне не нравится подобное дерьмо. С меня хватит Брайони.

Презрительно смотрю на неё и добавляю:

– Понятия не имею, что с тобой не так, но твоё поведение выглядит жалко.

Я самый большой мудак во всей мировой истории. Какие отвратительные, лживые слова исторгает мой рот.

Наверняка у меня на лице написано сильнейшее напряжение, когда я оборачиваюсь в поисках Нокса. Он всё ещё сидит в дальнем углу и наблюдает за нами. Я направляюсь к нему.

– Всё в порядке? – спрашивает он.

Я поспешно киваю.

– Она должна… можешь отвезти её домой?

Он бросает взгляд на Гвен, потом снова на меня.

– Конечно, не вопрос. Как ты собираешься добираться обратно?

– Пешком.

Он недоверчиво смотрит на меня.

– Ты серьёзно?

– Ага. Увидимся.

– Ладно. Бывай.

Когда я покидаю шале, мороз тонкими лезвиями проникает в мои лёгкие и охлаждает нагретые части тела. По мере того, как я удаляюсь, голоса тусующихся отходят на второй план, пока, наконец, совсем не затихают.

Меня окружает природная тишина без примеси посторонних звуков. Хруст снега под ногами действует целительно, каждый шаг – словно мягкое прикосновение, которое меня успокаивает. Я лихорадочно роюсь в кармане пальто в поисках незаконченного браслета. Его цвета – чёрный, коричневый, серый – как нельзя точно характеризуют моё нынешнее настроение. Сердце колотится, пальцы дрожат, но я всё равно плету узор прямо на ходу. При этом тугая нить несколько раз соскальзывает, пока я с руганью не убираю его обратно.

Вдруг телефон начинает вибрировать. Я достаю его и смотрю на дисплей.

Брайони: Ты можешь прислать мне денег?

Такое впечатление, что внутри у меня копаются длинные сморщенные пальцы. Когти впиваются в сердце. Я сажусь на снег, и одежда мгновенно промокает. Плевать. Я больше не могу. Обхватываю ноги и монотонно стучусь лбом о колени, задаваясь вопросом, смогу ли когда-нибудь найти своё место.

Мне казалось, Аспен станет новым началом, и все заботы исчезнут, как только я начну жить у Аддингтонов. Никакого страха, что закончатся деньги. Никакого страха перед драками. Никакого страха заснуть, потому что теперь я живу в доме с кроватью, а не в палатке посреди улицы или в ветхих заброшках.

Но чем дольше я здесь, тем яснее становится, что прошлое никуда не делось. Брайони не оставляет меня в покое. Не проходит и дня, чтобы она мне не позвонила. Очевидно, таким болезненным образом мой разум пытается её заменить. Наверняка именно по этой причине мой член так отреагировал на Гвен. Она находилась под кайфом. Она вела себя как сумасшедшая. Гвен балансирует между чистотой и испорченностью. И этим она похожа на Брайони. Только вот я не могу впустить токсичное дерьмо в свою новую жизнь. Мне нужно смотреть в будущее и исправить то, что я причинил Брай. Отныне никакой Гвен. Никаких встреч, если их возможно избежать. И, конечно же, никакого грёбаного покалывания внизу живота, когда я смотрю на её лицо, так напоминающее лицо Хейли.

Я медленно достаю телефон и отвечаю Брайони.

Я: Сколько захочешь.

А после падаю спиной в снег, вглядываюсь в глубокое иссиня-чёрное небо и вслушиваюсь в тишину.

Я поражён тем, как много она может сказать.

Чёрт, я хочу его

Гвендолин

Проснувшись, понятия не имею, кто я. Глаза закрыты. Пахнет кроличьим дерьмом. На мгновение я протягиваю внутренние датчики и осторожно изучаю пространство вокруг себя. Ощупываю прутья своей золотой клетки, и она оказывается открыта. Я выползаю осторожно, деликатно, и с тревогой оглядываюсь по сторонам. Больше нет никого, кто бы поселился в моей голове. Пусто.

Внезапно меня захлёстывает чистое, беспримесное разочарование. Я хочу, чтобы ко мне вернулся неуёмный восторг. Моя эйфория. Однако её больше нет.

Медленно разлепив веки, наконец-то вспоминаю, кто я. Сердце бьётся в груди. По ногам больше не ползают муравьи – они отяжелели, утомлённые и обессиленные многочисленными физическими нагрузками последних дней. Никогда ещё я не скучала по недостатку энергии больше, чем в этот момент. Я кривлюсь, когда кожа трётся о коврик для йоги.

Нахожу взглядом кроличью клетку. Осторожно, как будто Бинг Кросби тоже решил сначала удостовериться, кто я такая сегодня, он высовывает свою белую мохнатую мордочку из домика и смотрит мне прямо в глаза.

– Всё хорошо, – бормочу я сонным голосом. – Иди сюда, малыш.

После этого он выскакивает из домика и передвигается по клетке. Опилки летят в воздух, когда кролик выпрыгивает в открытую дверцу. В полуметре от моего коврика он останавливается и смотрит на меня так, словно ему нужно сначала убедиться, что я не опасна. Он быстро шевелит носом. Улыбаясь, я сажусь и