Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

книгу. Дайте мне сотни страниц «Анны Карениной». Я хочу проанализировать каждую из них прямо сейчас.

– Ну так что? Пойдёшь с нами? – интересуется Уайетт.

– Ладно, – соглашаюсь я. В любом случае, ничего лучше в доме Аддингтонов меня не ждёт. Наверняка, как и в предыдущие вечера, я провёл бы несколько часов перед панорамным окном, а после задремал бы, предварительно надев браслет настроения. Поэтому я быстро набираю им сообщение, что задержусь и чтобы ужинали без меня. – Мне переодеться?

Ария качает головой.

– Нет, там всё неформально. Мы едем туда прямо отсюда. Тебя забрать?

Кивнув, я допиваю кофе, и мы покидаем кондитерскую.

Попав на вечеринку, первое, что я думаю: «Какого хрена? Что, чёрт возьми, здесь происходит?» Вообще-то я из Нью-Йорка и не то, чтобы никогда не бывал на вечеринках. Временами там творилась всякая дичь, но здесь просто хардкор. Вслед за Уайеттом я вхожу в шале, и на меня тут же обрушивается облако вони, в котором перемешались шнапс и пот, блевотина и духи. Облако тёплое и мерзкое, от него веет извращениями. Я подумываю о том, чтобы уйти.

Конечно, не стоило вообще соглашаться на предложение, но теперь уже слишком поздно.

Повернувшись, Уайетт похлопывает меня по плечу своей тяжёлой рукой и что-то спрашивает. Я слышу: «Травки?» и отрицательно качаю головой.

– Я не принимаю наркотики.

– А? Что? Какие наркотики?

– Вообще никакие!

Уайетт смотрит на меня. Я смотрю на него.

– Я сказал: «Круто, не так ли»? – кричит он.

На этот раз я понимаю правильно и киваю. Потому что это действительно так. Гулкий бас заставляет домик дрожать. Звучат электробиты, и когда над головами оглушительно раздаётся «I don’t care» группы Icona Pop, все визжат. Помещение переполнено людьми, которые находятся настолько близко друг другу, что вечеринка за считанные секунды может перерасти в массовую оргию. И все до единого пьяны в стельку – такое я замечаю моментально. Лица сияют, взгляды затуманены, большинство громко и неудержимо смеётся, выглядя при этом совершенно безумными, рты широко раскрыты, как будто на приёме у стоматолога. Я никогда не видел столько коренных зубов сразу.

Парень в гавайской рубашке и со спутанными чёрными волосами запрыгивает на один из длинных столов с огромной бутылкой шампанского в руке.

– Кто хочет охладиться?

Толпа ревёт. Они поднимают кулаки и визжат, как будто тип в гавайской рубашке – голый Гарри Стайлс.

– Душ! Душ! Душ!

Он встряхивает бутылку, вытаскивает пробку, и теперь шампанское повсюду: в воздухе, в глубоких декольте, на множестве языков, которые стараются поймать дорогой напиток и смотрятся при этом пусть и по-разному, но одинаково отвратительно, и, наконец, на моём лице. Я совершенно сбит с толку. На моих прежних вечеринках играл какой-нибудь гангста-рэп, а полуголые люди на обоссанных матрасах вытаскивали наркотики. Это было грязно и убого. Возможно, на заднем плане играла музыка, но, честно говоря, присутствующим там было нечего праздновать. У них не оставалось ничего, что давало бы повод для радости. Они просто хотели забыться. А это – моя первая вечеринка, где люди празднуют свою жизнь. Они отрываются, потому что думают: «Чёрт, это круто, что мы здесь, мы богаты, это высший свет». Ни одной мысли о том, найдётся ли завтра доллар на дешёвый тост. Хотя какой тост, на столе хумус и каперсы, изысканно сервированные на четыре тысячи баксов.

Внезапно ливни с шампанским уже повсюду. Такое впечатление, что каждый второй достаёт бутылку из стоящих вокруг ведёрок, а дальше – только дождь и крики. Какая-то девушка рядом со мной снимает мокрую футболку и раскручивает её, словно пропеллер. Заметив меня, она смеётся, а я удивляюсь, как она может это делать, когда видит смущение на моём лице.

– Тебе надо выпить, – кричит она. – Тогда ты не будешь так смотреть!

– А как я смотрю?

Она смеётся, как будто я сказал что-то смешное, запрокидывает голову и проводит по лицу мокрой футболкой. Неоднократно. Не врубаюсь, зачем. Похоже, она отрывается на все сто. Во всяком случае, выглядит разгорячённой.

– Как жираф.

– В смысле?

– У них удивительный длинный синий язык. – Она снова смеётся. – У тебя наверняка тоже.

Я ошеломлённо таращусь на девушку, размышляя, стоит ли продолжать столь странный разговор или просто оставить её, как вдруг кто-то трогает меня за плечо. Я оборачиваюсь, слегка опасаясь, что это окажется чувак в гавайской рубашке с его душем, коренными зубами и волосами. К счастью, это Нокс.

– Привет, – здоровается он и, окидывая шале взглядом, спрашивает: – Оскар, скажи мне, зачем я сюда пришёл?

– Только после того, как ты расскажешь мне о том же самом.

– Легко. – Расстегнув молнию на своей куртке «Канада Гус», Нокс выскальзывает из неё. – Уайетт уговорил тебя, а тебе больше нечем было заняться.

Проходившая мимо женщина в форменной одежде останавливается, берёт у Нокса куртку, взамен отдавая красную бумажку. Она протягивает руку за моим пальто, но я качаю головой. Если я и научился чему-то на улице, так это никогда не выпускать из виду свои вещи. Женщина пожимает плечами и исчезает с курткой Нокса.

– Вполне возможно, – признаю я, следуя за ним к одному из липких столов, позабытому в дальнем углу. – А ты здесь из-за того, что тебя раздражает твоя девушка?

С ошеломлённым видом он опускается на стул.

– Почему Пейсли должна меня раздражать?

Пожав плечами, я сажусь рядом.

– Понятия не имею. Я узнал, что она поссорилась со своей подругой.

– Да, но этим она меня не раздражает. Таким она просто не может раздражать.

– Ладно, – я успокаивающе поднимаю руки и издаю лёгкий смешок, – тогда почему ты здесь?

Он тяжело вздыхает.

– Потому что она злится на меня. Странная ситуация. У неё никогда не было напрягов с Гвен. А теперь Пейсли как с цепи сорвалась. Она психанула из-за того, что я слишком громко жевал. Перед телевизором она сделала мне замечание, что я слишком громко дышу. Когда Уайетт позвонил и спросил, пойду ли я на вечеринку, она сказала мне пойти, потому что скорее всего весь вечер будет в таком состоянии, а ей не хочется так со мной поступать. – Он смотрит на пьяную толпу. – Чёрт возьми, я целую вечность не был на такой вечеринке. Как мне раньше могло нравиться нечто подобное?

«Dance monkey» в исполнении Tones and I гремит на весь дом, и, действительно, эта песня как нельзя подходит к происходящему. Присутсвующие, словно обезьянки, жмутся задницами друг к другу. Парни к девушкам, девушки к парням, парни к парням, девушки к девушкам – никто не остаётся в стороне. Уайетт и Ария танцуют вместе со всеми