Иные знания - Екатерина В. Коробова

class="p1">Неожиданно место рядом с ним, попросив разрешения у растерянной Рут, занял Орион.

– Конечно. Я все равно обычно сплю в дороге, – пожала плечами Рут, но Мик видел, насколько ей не по себе.

«Я пересяду к тебе, как поговорю с ним», – мысленно пообещал Рут Мик.

«Хорошо».

Она и правда заснула еще до того, как корабль поднялся в воздух. Петр, пожилой пилот из Края Ветра, знал свое дело: старое судно парило над бескрайним лесом, качка почти не ощущалась.

– Я не хотел говорить с тобой вчера, сразу, – будто извиняясь, начал Орион, – надо было, чтобы все немного улеглось. Но теперь… Что планируешь делать?

– Я думал об этом. Я мог бы сражаться. Да, мы с Рут сейчас не так сильны в бою, но это изменится, и я все еще помню то, чему меня учили с детства. И есть Кай и Дарина. Есть Ярт. Вот только… – Мик замялся.

– Что? – Орион поднял внимательный взгляд. Его глаза цветом почти не отличались от зимнего неба в окне.

– Чего будет стоить эта война, если Знание так и останется у Аврума? Мы выиграем эту битву, но сколько их тогда будет впереди?

Орион продолжал молча смотреть на Мика, почти не мигая.

– Я должен найти способ получить его, пусть и без помощи Даи. Рут и я теперь вместе. Есть мятежники Четырех. Есть целая империя, заслуживающая знать правду. – Мик на секунду притих, будто решаясь задать следующий вопрос. – Ты поможешь мне?

– Мы поможем, – очень тихо ответил Орион. – Все, кого я смогу призвать.

Они помолчали.

– Я… Я должен был спросить это гораздо раньше. Этот новый мир, – Мик говорил, опустив голову, словно стыдился своих слов, – без бесконечной войны, без столетней лжи, без пыток в Водных тюрьмах… Каким ты его видишь? Вдруг он окажется еще страшнее? Кто встанет во главе? Мы сможем справиться со всей той силой, что обрушится на нас?

Орион на миг задумался.

– Ты же смог.

Мик попытался было поспорить, но наставник жестом остановил его.

– Я, кажется, знаю, что тебя мучает и гнетет. Как много в твоей жизни решили за тебя. И как не хочется тебе делать это за других. Но оглянись, Мик. Сколько выборов на самом деле ты совершил? Вы все. Когда бежали, а не сдались цензорам, когда нашли в себе смелость прыгнуть с воздушного судна. Когда ты один вышел против медвежьей тройки. Когда Кай помог Дарине и Лите, вместо того чтобы стать палачом, и когда ты помог ему. Минуту назад, когда ты сказал, что не собираешься сдаваться. Выбор зачастую есть даже тогда, когда кажется, что все предопределено. И я правда верю, что мы все вместе сможем избрать для этой страны иное будущее.

* * *

Стена Огня вспыхнула между ними и окружающим миром прежде, чем он успел что-то подумать.

«Мик! – голос Рут у него в голове звенел от волнения. – Мик, ты всех покалечишь. Это снежки, просто чья-то шутка. Все хорошо, ты же наверняка играл так в детстве».

Мик зажмурился и выдохнул. Пламя исчезло. Остальные со страхом смотрели на них.

Он едва успел сделать несколько шагов – после полета всех еще слегка пошатывало, – когда голую полоску шеи обожгло внезапным холодом, в затылке заломило, а перед глазами запрыгали темные пятна. Не осознавая до конца свои действия, Мик мгновенно прижал к себе Рут и выставил защиту.

– Ты опалил мне брови, – Риккард, стоявший ближе всех, усмехался, но вид у него был потрясенный. – Прямо как в старые добрые времена. Нет бы научиться нормально снежками целиться.

– Прости, я не хотела, – Лика стояла у дверей ангара, опираясь на руку Лайма. В кулаке у нее был зажат еще один снежок. – Мы ждали вас. И решили… что это будет смешно, – последнюю фразу она пробормотала чуть слышно, уставившись себе под ноги.

Лика привычно попыталась протянуть к Мику тонкое, едва заметное творение-свет, но он никак не ответил. Им больше не суждено было творить вдвоем.

– Все хорошо, – он попытался изобразить беззаботную улыбку, еще ощущая, как дрожат кончики пальцев от скопившейся Стихии. И страха. – Я очень рад, что тебе уже лучше.

Мирра и Ласка при этих словах, словно очнувшись, кинулись обнимать Лику и чуть не сбили ее с ног.

«Иди к ним, все хорошо, – Мик наконец опустил руку с плеча Рут. – Я пойду отдыхать».

Рут в ответ на миг сама приобняла его за плечи. Пришлось еще раз выдавить из себя улыбку.

Мик добрел до своей спальни, рухнул, не переодеваясь, на заправленную постель и проспал так до самого утра.

* * *

Мик рос среди рассказов о войне, но никогда не видел ее. Он с малых лет знал, что однажды займет место отца, мечтал, как захватит для ненасытной Элементы новые земли. В их детских играх всегда были пламя, армия, огнестрелы, сражения. Красивые слова, за которыми прячется столько всего безобразного.

Теперь же, когда война склонилась над ним так близко, что можно было ощутить ее зловонное дыхание, Мик почти ненавидел себя за эти мысли.

В войне здесь не было славы, не было победы и восторга. Люди вокруг хотели жить, но знали, что придется умирать за свою землю. Они думали не о подвигах и доблести, как Мик когда-то, а о мире и безопасности для своих семей. Война пахла несвежими окровавленными бинтами, голодом и потерей. Страхом, парализующим и лишающим рассудка. Болью, от которой некуда спрятаться.

Впервые в жизни Мик так хотел, чтобы войны не существовало.

Тренировавшиеся не замечали его, увлеченные азартом битвы. Слабые боевые творения мастеров, почти лишенные Стихии, гасли мгновенно, едва достигнув соперника. Они сражались совершенно безыскусно, порой даже неуклюже, но с удивительной самоотдачей. Маски для ристалищ, которые эти двое зачем-то надели, явно не упрощали задачу. Мик не вмешивался.

– Я разрешил им взять их поиграться, – Ярт подошел к Мику и встал рядом. – После полета в Тюрьмы так и не придумал, что делать с масками. Почему-то не могу просто взять и выкинуть, хотя какой от них прок за пределами ристалищ? Им вот и прятать-то нечего.

– Да и нам они не слишком помогли. Пусть, – кивнул Мик. В этот момент маска слетела с одного из тренирующихся, и оказалось, что сражается буквально вчерашний мальчишка. – Не могу поверить, что это их я собирался вести войной на Предел. Все изначально было обречено на провал.

– Я был против того, чтобы брать этих двоих в армию, – Ярт проследил за его взглядом. – Но в итоге пришлось уступить. Не нам теперь разбрасываться