Иные знания - Екатерина В. Коробова

class="p1">Дая отложила все разговоры до вечера, сославшись на занятость, Орион заперся в своей комнате, и Мик не знал, куда себя деть. Ласка, смеясь от радости, выбежала его встречать из мастерской, но от их с Миррой преувеличенно веселой болтовни почему-то делалось еще тоскливее. Рут при первой же возможности ускользнула в теплицу, Дарина увела Кая и Литу отдохнуть с дороги. И Мик не нашел ничего лучшего, чем позвать Риккарда пройтись.

– И с деньгами стало совсем плохо, – Риккард уныло пинал снежную кашу под ногами. – Пока мы жили у Даи, об этом как-то не заботились вовсе, хотя я теперь часто думаю, каково ей вечно такую ораву кормить. После свадьбы у нас с Миррой работы хватало, тут творцы всегда нужны – стихийного водопровода ведь нет, все время что-то снегом засыпает… В общем, не мятежи, конечно, устраивать, – он, кажется, сам смутился от своей неловкой шутки, но Мик только усмехнулся, – но нам хватало.

Странно было видеть Риккарда таким задумчивым и печальным, рассуждающим на серьезные, взрослые темы. Он теперь все время сильно сутулился, но от этого почему-то казался только выше.

– Война не будет вечной. Люди вернутся, Рик. И вы с Миррой сами решите, где хотите жить. – Мик указал на мастерские. – Крест не уехал?

– Нет, – Рик покачал головой. – Во всем крае остались только он с Лаской, мы с Миррой и Дая с домочадцами – Лилой и, конечно, Вьюгой. Уже видел ее?

Мик покачал головой и отвернулся.

– Мы сейчас выживаем только благодаря ей и псам. Вьюга, считай, через день привозит контрабанду из-за Рубежа – в других-то краях наездников на зверозубах хватает, а вот у нас одна Вьюга спасительница. На прошлой неделе за ней гнались чуть ли не до самого края, Дая едва с ума не сошла. Но выхода особенно и нет пока. Уехать бы поскорее, но Мирра меня все время отговаривает. Мы только-только хоть немного обустроили дом.

Мик не нашелся что ответить. Бессмысленно было еще раз говорить, как опасно оставаться и что все это обязательно закончится, – Риккард и сам это знал.

Они остановились у небольшого дома, пустовавшего уже в первый их приезд в Край Ветра. Здание покосилось и уныло смотрело на них провалами разбитых окон. От вида облезшей краски и почерневшей древесины веяло чем-то по-настоящему страшным и безысходным, навеки умершим.

– Ну и жуть, да? – поежился Риккард.

– Ага, – Мик не двигался с места. Что-то притягивало его в этом ветхом строении, словно оно имело к нему некое отношение. – Тут ведь никто и не жил, кажется, да?

Риккард кивнул.

– Со времен прошлой войны точно. Может, даже и раньше, вон как обветшало все.

Становилось холоднее, поднявшийся ветер как будто задувал тоску в самую душу. Себерийские зимы совсем не ласковы, особенно к чужакам.

– Я замерз, а Мирра вроде собиралась печь грибной пирог, – Мик поплотнее запахнул ворот куртки. – Пойдем обратно.

* * *

Целительские умения Даи оказались бессильны перед слепотой Кая. Сказать что-то новое про способность Литы быть на время его зрением она тоже не смогла. Последняя надежда в ближайшее время помочь даллу Дарины вернуть зрение окончательно исчезла.

Они все вместе собрались после ужина в гостиной для разговора. Мик с сочувствием глядел на совершенно подавленного Кая и грустную Дарину.

– У себерийцев есть понятие исконного дара, – Дая улыбнулась и осторожно погладила притихшую Литу по голове. К общему удивлению, девочка сама вдруг забралась к ней на колени. – Того, зачем мы приходим в этот мир. Исконный дар – это одновременно и то одно-единственное доброе дело, которое ты должен сотворить в жизни другого, и то самое добро, которое должен принять от кого-то в своей собственной. Никогда не знаешь, что именно будет твоим исконным даром. Поэтому чем больше добра совершишь – и чем больше позволишь другому сотворить его для тебя, – тем вероятнее, что не упустишь. Исконный дар – это твой пропуск за Чашу Леса, в дом Яха-Олы, туда, где никогда не бывает печали, голода и холода. Быть может, вот эта помощь Литы – ее исконный дар тебе? – Дая посмотрела на Кая. – А то, как ты вынес ее из тюремных камер, – твой исконный дар ей?

Мик слушал не перебивая, но внутренне уже начинал закипать от нетерпения. Они преодолели этот путь и уже потеряли целый день, а теперь ему рассказывают себерийские сказки.

– Тянешь время? – вторил его мыслям Орион. Он будто еще сильнее поблек за эти несколько дней.

Дая неопределенно махнула рукой.

– Они ведь понимают, что я позвала их не для этого. Старости свойственно заговариваться. – Она притворно вздохнула и посмотрела на Ориона. – Тебе ли не знать.

– Так зачем мы тут? – наконец решился спросить Мик.

Дая будто собралась с духом, прежде чем произнести:

– Моя армия не пойдет за тобой в войне за Знание.

На миг комната заплясала перед глазами Мика. Он страшился этой войны, не желал ее, если бы мог – противился ей. Войну хотели начать против его воли, и поставили Мика во главе, не слишком интересуясь его мнением. Но он столько месяцев прожил с уверенностью, что иначе нельзя, что нет другого способа добыть столь необходимое Знание, кроме как пойти армией на Предел. Что он вынужден будет вести войско, наполнить своим Огнем его оружие. Мик засыпал и просыпался с одной только мыслью об этом. А теперь…

– Но… – Мик поймал на себе жалостливый взгляд Ориона.

– Мне жаль, Мик, – сказала Дая. – Это не наша битва. Мы должны в первую очередь защищать нашу землю, а не проливать кровь за чужую истину.

– Ты… Ты сомневаешься в моих силах?

– А ты сам? – тихо спросила она.

– Но ты помогала нам, – Мик понимал, как жалко звучит этот довод. – Зачем-то же помогала все это время. Передумала?

– И сейчас помогу, если будет нужно. Те, кто идет против Аврума, – мои друзья. В Себерии ты всегда найдешь поддержку и защиту, Мик. Вы можете оставаться здесь и сражаться плечом к плечу с себерийцами, если таким будет ваше решение; если нет, я приму и пойму это. Но не могу дать тебе своих людей. Ты ведь сам знаешь. У нас недостаточно сил нападать. И война куда ближе, чем казалось, когда ты только сюда приехал.

Мик опустил голову. Конечно, он знал. Так же, как знал, что спорить сейчас бесполезно. Усилием воли он потушил Огонь, уже обжигавший ему кончики пальцев.

– Я понял, Дая. Спасибо, что была честна.

Во взгляде Даи уважение смешивалось с искренним сочувствием.