Брюнетка в клетку - Галина Куликова

— С чем? — тупо переспросила Лариса.

— Сбросьте мне на телефон адрес. Где вы там находитесь?

Она хотела спросить: «Вы что, приедете?» — но только сглотнула и выдавила из себя:

— Ладно.

Она безумно боялась Корабельникова. В любой момент он мог ее разоблачить, отстранить от задания и потребовать обратно деньги. Этого не должно было случиться!

Не сказав больше ни слова, Корабельников дал отбой.

— У тебя был содержательный разговор, — похвалил Жидков. — В следующий раз можешь запереть меня в туалете, выйти в сад и поговорить нормально.

— Туалеты снаружи не закрываются, — ответила Лариса.

Хотя если бы и закрывались, она ни за что не оставила бы этого типа один на один с простеньким замком. Сев на кровать, которая занимала полкомнаты, Лариса, хмурясь, отправила адрес дома в Рощицах Корабельникову, потом встала и сказала:

— Я готова идти на чердак.

— Можешь подождать меня снаружи, перед чердачной дверью, — я ведь не голубь, не улечу через крохотное окошко.

— Ладно, снаружи, так снаружи. Только — чур! — мобильный телефон с собой не брать.

— Вон он, на подоконнике лежит.

Очутившись в коридоре, Жидков скомандовал:

— Сюда!

Они остановились на площадке лестницы, которая вниз спускалась широким каскадом, а вверх убегала тоненьким ручейком. Перед дверью на чердак не было ни площадки, ни приступки, и Лариса сердито спросила:

— И где же я буду ждать, интересно?

— Ну… Останься тут, в коридоре. Чердачная дверь отсюда хорошо просматривается. Или все-таки пойдешь со мной?

Лариса помотала головой — видеть сундук, убивший человека, ей не хотелось совершенно. Жидков наверняка полезет внутрь, а ей издали будет казаться, что он засунул голову в чью-то злобную пасть.

— Только, пожалуйста, — попросила она, — держи крышку как следует!

— Мне приятно, что ты за меня волнуешься, — откликнулся Жидков самодовольно и толкнул дверь.

Она оказалась не заперта, и он исчез за ней с удивительным, проворством. Лариса осталась внизу. Облокотилась о перила и сразу же начала нервничать. Настоящий агент так бы себя не повел! Конечно, нужно было сначала самой зайти на чердак и оглядеться. Вдруг там стоит телефонный аппарат? Есть такие любители цивилизации, которые не оставляют в своем доме ни одного уголка без того, чтобы его не электрифицировать и телефонизировать. Тогда, выходит, она все это время совершенно напрасно следила за Жидковым. И грош ей цена. Может быть, подняться и подглядеть в щелочку? Всего одним глазком…

Не успела она укрепиться в своем решении, как увидела незнакомого человека. Он поднимался по лестнице с первого этажа на второй и при этом так внимательно смотрел себе под ноги, как будто боялся провалиться в тартарары. Раз, два — и он очутился прямо перед ней. Удивился и вместо того, чтобы проявить дружелюбие, сердито воскликнул:

— Господи, это еще кто?!

— Это я, — ответила Лариса, обидевшись.

Сначала она подумала, что перед ней Мишаня — ресторатор. Но потом вспомнила, что тому двадцать пять, а этому, без сомнения, далеко за тридцать. В его арсенале были самовлюбленные глаза цвета дубовой коры, широкий нос и основательный подбородок. А волосы такие короткие, словно это и не волосы вовсе, а трехдневная щетина.

— Кто вас сюда пустил? — спросил этот тип угрожающим тоном, надвинувшись на нее, как большой корабль на маленькую лодочку.

— А вас? — храбро ответила она и, нащупав позади себя ступеньку, поднялась на нее.

Незнакомец немедленно занял ее место, и они оказались лицом к лицу.

— Вы собирались забраться на чердак?

— Вам-то какое дело? — осмелела Лариса и поднялась еще на одну ступеньку,

Тип последовал за ней. Он был так близко, что она смогла определить марку его туалетной воды.

— Вы ведете себя подозрительно, — не сдавался незнакомец. — Говорите, откуда вы взялись?

— Какое вы имеете право меня допрашивать? — тихонько взвизгнула Лариса и, вместо того чтобы уступить агрессору третью по счету ступеньку, изо всех сил толкнула его кулаком в грудь. Тип еле-еле удержался на ногах, схватился за перила, и лицо его исказилось от ярости.

— Вы что, дура?! — закричал он и с размаху стукнул ее по пальцам.

У Ларисы на глаза навернулись слезы. Она вскрикнула и прижала руку к себе. Он ударил ее сильно, по-настоящему, и вся кисть мгновенно сделалась красной, как будто ее ошпарили.

— А если бы я покатился по ступенькам и спину сломал? — уже спокойнее спросил тип, не сводя глаз с ее руки, которую она со слезами на глазах пыталась убаюкать. — Или вообще шею себе свернул? Разве можно драться на лестнице?

— У-у-у!

— Да ладно вам! — В его голосе послышалось раскаяние, и он нахмурился.

В этот самый момент чердачная дверь распахнулась, и в проеме появилась статная фигура Жидкова.

— Что, черт побери, вам нужно от моей невесты?! — рявкнул он, сбегая по ступенькам и обхватывая Ларису сзади двумя руками, точно дитя любимого плюшевого мишку.

— Ваша невеста чуть не пустила меня в расход. Кстати, вы ее сейчас задушите.

Жидков разжал руки и протиснулся мимо Ларисы, чтобы оказаться с противником лицом к лицу. Впрочем, они не успели выяснить отношения, потому что из комнаты в конце коридора появилась Анжелика в потрясающем платье, которое больше подошло бы для прогулки по Енисейским Полям, чем для подмосковной дачи. Сложная прическа придавала ей поистине королевский вид.

— Что такое? — воскликнула она с беспокойством. — Антон, ну что с тобой делать? Ты опять задираешься! Ты никогда не ладил с мужчинами.

— Почему я должен с ними ладить? — буркнул Жидков и запальчиво воскликнул:

— Этот тип напал на мою невесту!

По очереди они спустились с лестницы и встали друг напротив друга.

— Боже, я просто не успела вас познакомить. — Анжелика соединила и разъединила губы, проверяя, ровно ли легла помада. — Это Вадик Уманский, дизайнер. Знакомьтесь, Вадик, — мой двоюродный брат Антон Жидков. А это — его девушка Лариса.

— Невеста, — поправил «жених». — Моя невеста Лариса. Твой дизайнер к ней приставал.

— Не выдумывайте, — рассердился Уманский. — Я не пристаю к незнакомым женщинам.

— Зачем тебе дизайнер, Анжелика? — вкрадчиво спросил Жидков. — Что он будет декорировать? Кладовую или встроенные шкафы? У нас тут все с твоей помощью уже декорировано еще в позапрошлом году.

— Ты дремучий человек, Антон. Старый декор давно вышел из моды!

Жидков пристально посмотрел на Уманского и сквозь зубы сказал:

— А новый декор мне уже заранее не нравится.

— Это вы напрасно, — покачал головой тот. — Я готов принести свои извинения даме, и…

Лариса молча протиснулась мимо него и Анжелики в коридор и, держа руку перед грудью, отправилась в комнату с красным ковром.

— Извините! — крикнул ей в спину Уманский. — Я думал, вы забрались в дом…

Лариса стиснула зубы и на его «извините» даже не обернулась, ее «хвост» упрямо качнулся туда-сюда, когда она открыла дверь и захлопнула ее у себя за спиной.

— Анжелика, ты что, дура? — напустился на двоюродную сестру Жидков, ничуть не стесняясь присутствия постороннего. — У тебя отца убили, а ты затеяла декорировать дом. Ты хоть представляешь себе, как это выглядит со стороны?!

— Я наняла Вадика еще до папиной смерти, — обиженно возразила та.

— Можно было разорвать контракт.

— Ты что?! Я уже оплатила новые двери, панели и карнизы. И крыльцо надо менять. С ума сошел — разорвать контракт? Ты, что ли, заплатишь неустойку?

— У тебя все разговоры сводятся к тому, кто будет платить, — уколол ее Жидков и повернулся к Уманскому:

— Ну, так что вы не поделили с моей невестой?

— Она вознамерилась спихнуть меня с лестницы, — ответил тот сердито. — И я ее стукнул по руке. Непроизвольно. Сто раз извинился. А вы тут прямо целую драму устроили.

— На вашем месте я бы на время приостановил украшательство, — хмуро заметил Жидков.

— Да я ж никому не мешаю. Мы еще будем выбирать образцы…

— Послушай, Антон! — перескочила на другую тему Анжелика. — Ты уже был на чердаке, правда ведь?

— Ну, был.

— И что?

— Что?

— Что ты там обнаружил?

— Ничего сногсшибательного. Старые книги, неизвестно кем съеденную горжетку, новогоднюю гирлянду и дырявую шаль. Ну и вот, тут у меня журнал и бант. Те самые.

— Бант?

— Ты что, не слышала про бант?

Уманский не уходил, но и не особенно прислушивался. Его больше интересовало состояние потолка и пола. Он то вставал на цыпочки, чтобы быть повыше, то приседал, чтобы рассмотреть деревянные доски под ногами.

— А что я должна была слышать?

— Альберт сказал, что рядом с телом твоего папы лежали бант, журнал и записка. Записку он унес, а бант и журнал так там и остались. Может быть, это твой старый бант, а? Взгляни. Не припоминаешь? Вот он, такой красный и не больно красивый.