Брюнетка в клетку - Галина Куликова

Жидков приложил ухо к трубке и наклонился, чтобы Лариса тоже смогла слышать. Она прижалась к нему щекой и уставилась было невидящим взором в пространство, когда в поле ее зрения появился Уманский. Вероятно, он слышал их диалог и был потрясен, хотя и пытался это скрыть. Однако изумление прорывалось через все барьеры, которые он ему поставил, — сжатые губы, сдвинутые брови, наморщенный лоб. Еще бы! Невеста держит под контролем жениха до такой степени, что даже прослушивает его телефонные разговоры!

— Алло! — сказал Жидков своим обычным ловеласским тоном. Голос у него стал особенно мягким, даже вкрадчивым.

— Антон Никифорович? Вас беспокоят из магазина «Джентльменский набор». В течение месяца после дня рождения клиенту предоставляется пятнадцатипроцентная скидка на покупку товаров в нашем магазине плюс к пятипроцентной скидке по дисконтной карте. Итого получается двадцать процентов. Совеем неплохо! У вас есть еще неделя, не желаете ли воспользоваться скидкой «день рождения»? Как именинник этого месяца?

— С удовольствием, — ответил Жидков, слегка, впрочем, померкнув. Вероятно, он ожидал услышать какую-нибудь из своих цыпочек, окончательно его забросивших. — Обязательно к вам заеду.

— Не тяните с этим, — предупредила любезная девушка.

Лариса с трудом отлепила свою щеку от щеки Жидкова. Уманский, который стоял поблизости, не сдержался и хмыкнул.

— Она меня ревнует, — с удовольствием сообщил ему Жидков. — Вас никогда не ревновали?

— В такой форме — нет. — Он оглядел Ларису с ног до головы, но поинтересовался совсем другим:

— Рука сильно болит?

— С чего вы взяли, что сильно?

— Ну-у… Вы так выли на лестнице.

— Я не выла! Я плакала.

Жидков, размышлявший о своем, перебил их и обратился к Уманскаму с насущным вопросом:

— В своих странствиях по дому вы нигде случайно не встречали альбомов с фотографиями? Каких-нибудь старых и пыльных?

— Альбомов? — Уманский закатил глаза, немедленно позабыв о Ларисиной травмированной руке. — Кажется… Кажется, у Анжелики в комнате лежит большой альбом. И еще у ее матери. То есть у вашей тетки, если я правильно разобрался в родственных связях.

— Правильно разобрались, — кивнул Жидков. — Значит, у Фаины… И я этим не удивлен.

— У нее их целая куча.

— Придется идти к ней, ничего не попишешь. Или нет! Лучше я подошлю маман. Пойдем, милая, поищем мою мамочку.

— Она на веранде, — сообщил Уманский и еще раз осмотрел Ларису с ног до головы.

Она была раздосадована. Надо же! Как он оказался безразличен к ее травме. И еще сказал, что она выла на лестнице. Мерзавец.

Они с Жидковым вышли на веранду, где расположилась Маргарита.

— Мама, у меня к тебе дело, — подсел к ней Жидков.

Лариса тем временем размотала бинт и принялась разглядывать свою руку. Рука была абсолютно нормальной, белой.

— Ищете следы насилия? — спросил у нее за спиной Уманский. — По-моему, там ничего нет.

— Нет, есть.

— Дайте сюда. — Он схватил ее за запястье, и Лариса тотчас вскрикнула:

— Ой-ой-ой!

— Да ладно вам прикидываться! Все чисто.

Она вырвалась и смерила его презрительным взглядом:

— У меня там… внутренние повреждения.

— Я всего лишь шлепнул вас по пальцам, — возмутился Уманский. — А вы разыграли тут целый спектакль. Хотите сделать из меня мерзавца?

— Когда мужчина замахивается на женщину, он становится мерзавцем автоматически.

Уманский открыл рот, чтобы в очередной раз возразить, но тут на веранде появились Мишаня с Симоной. Он пожал плечами и, так ничего и не сказав, спустился в сад.

— Вы всерьез говорили про убийство? — осторожно спросила Мишанина девушка, глядя на Ларису из-под челки глазами доброй лошадки.

— Я-то говорила всерьез, хотя вовсе не собиралась обнародовать свою версию перед всей честной компанией за обедом. Однако Антон пожелал, чтобы его родственники были в курсе, и начал обсуждение вслух.

— Удивительно, — протянула Симона. — Все-таки здесь работала милиция… Милиционеры такие бдительные… Если бы убийство… Они бы сообразили, что дело нечисто.

— Может быть, они и сообразили бы, — пожала плечами Лариса, — если бы Альберт не стащил записку.

— С этой запиской вообще что-то странное, — понизила голос Симона. — Я слышала, как Мишаня спрашивал отца про нее. А тот сказал, что все это выдумки, что Маргарита не правильно его поняла и теперь из-за нее весь дом стоит на ушах.

— Полагаете, Альберт говорит правду? Никакой записки не было?

— Я бы поверила скорее ему, чем…

Она глазами указала на Маргариту, которая сидела в кресле-качалке и любовалась своими босоножками, вытянув ноги далеко вперед. Жидков распинался перед ней, бурно при этом жестикулируя.

— Но Альберт ведь явно чего-то боится, — понизила голос Лариса. — Иначе почему он заперся в комнате с сигнализацией? Там ведь есть сигнализация, верно? И он отключает ее только тогда, когда Зоя приносит ему еду и питье. Такое поведение выглядит довольно странным для человека, который не видел никакой записки и не верит в существование убийцы.

— Ну… Когда вы так говорите… — Симона потерла нос указательным пальцем. — Звучит и в самом деле подозрительно.

Вдали, в белой беседке, увитой какой-то буйной ползучей растительностью, происходил воспитательный процесс. Капитолина отняла у Артема книжку, которую тот выбрал для чтения, и, потрясая ею в воздухе, выговаривала:

— Что это за безобразие? — Она брезгливо поднесла книжку к глазам и прочитала:

— «Артемис Фаул. Интеллект против волшебства». Ион Колфер… Что это за имя и фамилия? Как эта книжка попала в дом?

— Мне подарили, — процедил Артем.

— Ах, вот откуда эти инициалы повсюду — А.Ф.!

— Это мои инициалы — Артем Федоров.

— Да-да, я поняла, — прошипела Капитолина. — Артемис Фаул. Вот с кем ты себя отождествляешь! Эту дрянь я выброшу, а тебя попрошу впредь придерживаться того списка, который составила учительница на лето.

— По списку я уже все прочел, — ответил Артем, хмуро глядя на книгу в ее руках. — Разрешите, я закончу эту.

— Это волшебная сказка. Интересная! Ее во всем мире читают, — робко сказал маленький Ваня, глядя на гувернантку с детской надеждой.

— Не выдумывай. Кроме того, весь мир нам не указ, — отрезала Капитолина. — Русские — самая умная нация. А ты, — она ткнула пальцем в Артема, — решил все испортить.

Держа «Артемиса Фаула» двумя пальцами, она широким шагом вышла из беседки. По тропинке ей навстречу шел Уманский. Лариса заметила, как, поравнявшись с ним, гувернантка в одно мгновение сделалась розовой, словно жевательная резинка «Фруктовая песенка». Забавно. Женственности и огня в этом создании не больше, чем в каминной кочерге. Но, может, это только внешнее впечатление? А на самом деле она горяча, как какая-нибудь испанка?

Голова Уманского развернулась, словно локатор, среагировавший на подозрительный шум. Он притормозил и подарил Капитолине поистине шикарную улыбку. Ларису это отчего-то сильно задело. Нет-нет, он ей не нравился! Он ей активно не нравился. И эта его туалетная вода, запах которой она ощутила на лестнице. Противная вода. Она хмыкнула и перевела взглядам Анжелику.

Эта дама, судя по всему, вовсе не стремилась проводить время с собственным сыном. Она уже переоделась в легкомысленное платье и в дальнем конце сада умащивала мясистую спину Вольдемара кремом для загара.

— Зачем вообще приехала сюда твоя двоюродная сестра? — шепотом спросила Лариса у подошедшего Жидкова. — Я-то полагала, что в ней время от времени просыпается материнский инстинкт.

— У нее есть только один инстинкт, он совсем не тот, о котором ты подумала. На самом деле Анжелика сказала, что это Вольдемар захотел познакомиться с ее отпрыском. Сразу по приезде он подарил Артему компьютер со всеми возможными прибамбасами, да еще в придачу принтер и сканер. Все это такое дорогое, что Капитолина была вынуждена выделить ребенку компьютерное время. Кажется, один час в день.

Раньше Артем изучал компьютер исключительно под надзором взрослых. И оказался безумно способным, учителя ему быстро стали не нужны. Тем не менее гувернантка постоянно протестовала против покупки ПК. И тут вдруг — такой королевский подарок.

— Надо думать, Вольдемар Артему безумно понравился, — усмехнулась Лариса.

— Не знаю, не знаю… Этому ребенку мало кто нравится. Подкупить его подарками сложно. Хотя он может просто сделать вид, что обожает Вольдемара. В сущности, какая ему разница, с кем проводит время его мать? Со сменой ее потенциальных мужей в его собственной жизни ничего не меняется.

Лариса только покачала головой: бедный мальчик! Потом перевела глаза на Ваню и вздохнула: и этот мальчик тоже бедный. Короче, бедные дети! Затем очнулась и спросила:

— Так что там со старыми фотографиями?