Федеративные идеи в политической теории русского народничества - Фэй Хайтин

Лавров избегал параллелей между развитием личности и развитием общества, здесь же сравнение появилось только потому, что различие никак не сказывается на побуждениях к заключению договора. В приведенной цитате отражено также основное содержание договора – обмен услугами и обязательность этого обмена в будущем. Итак, договор заключается тогда, когда, осознавая ограничения своей силы и своего бессилия и исходя из заботы о будущем, личности добровольно обращаются друг к другу за помощью.

(Заметим, что активная воля личности, свобода и добровольность ее действий, способность прийти на помощь также являются особенностями понятия «личность» у Лаврова. Сравнивая

концепции личности у Лаврова и Фейербаха, В.М. Новиков подметил: «Личность у Фейербаха абстрактна, вне жизни общества; личность у Лаврова конкретна, революционна, деятельна, связана с массами»[255].)

Истинным содержанием договора является обмен – либо в настоящее время, либо в будущем, иногда вплоть до прекращения существования одной из сторон. И с момента заключения договора обе стороны обязаны выполнять его в дальнейшем. Такова, по Лаврову, истинная идеализация договора.

Однако заключение договора порождает две новые проблемы.

Первая касается содержания договора. Заключение договора обычно подразумевает обмен услугами в будущем. Но может ли сегодня личность знать, чего она захочет потом? И уж тем более может ли сегодняшнее поколение быть выразителем интересов будущих поколений? Кроме того, услуги при обмене необходимо как-то уравнять по их ценности: «В сущности, договор есть принцип только экономический, так как чисто количественное сравнение услуг возможно лишь в сфере, где есть математические величины, а из общественных явлений лишь экономические нашли для себя меру в стоимости»[256]. Немало и ситуаций, когда услуги «не подлежат вовсе оценке или невознаградимы никакою ценностью». В результате сфера употребления договора становится очень ограниченной. При этом Лавров указал и на возможность прогрессивного применения договора: «На договор приходится смотреть как на оружие против обмана, против притеснений. Но оружие подобного рода нужно в прогрессивном смысле лишь для обеспечения слабого против сильного, потому что сильный уже своею силою обеспечен от обмана и притеснения. <…> Поэтому договор является прогрессивным началом лишь в том случае, когда он ограждает слабейшего от произвольного изменения ценности со стороны сильнейшего»[257].

Вторая проблема касается мер по соблюдению выполнения договора сторонами, которые его заключили. Здесь и возникает уязвимость договора, которая способствует появлению закона. Закон не касается содержания договора, он лишь гарантирует обязательность его выполнения. Сам же закон порождает новую проблему – принудительность для всех, включая тех, кто не хочет заключать или не может оценить договор. Таким образом, закон не только имеет неустранимый недостаток, он еще и опасен, будучи только лишь инструментом принуждения. Закон как общественная форма оказывается гораздо хуже договора, но именно он лежит в основе государства!

По Лаврову, история образования государства выглядит следующим образом: «Пока люди живут вместе, преследуя экономические, нравственные и умственные цели, которые каждый может изменять свободно или даже отступаться от них, не опасаясь никакого принуждения, до тех пор люди состоят в общественной связи, чуждой всего юридического и политического. Как только они вступают в договор, обязательный для договаривающихся, то их общество вступает в новый фазис жизни. Оно связано только юридически, если принудительная сила, наблюдающая за исполнением договора, принадлежит лицам, в договоре не участвующим. Оно становится политическим, когда в среде самого общества образуется власть, обязывающая членов общества к исполнению договора. Политическое общество становится государством, когда договор, обязательный для членов, в него вступивших, оно обращает в обязательный и для лиц, никогда не спрошенных об их согласии или соглашающихся на него лишь из опасения личного вреда в случае сопротивления ему»1.

Таким образом, недостаток формы договора и опасность формы закона оказались введенными в форму государства. Ход истории человечества лишь подтвердил скрывавшиеся в таком «наследстве» угрозы. Вследствие того, что большинство людей не принимали участия в процессе заключения договора, массовое недовольство им стало неизбежным. На личностном уровне такое недовольство оборачивается эмиграцией, на групповом уровне – появлением оппозиционных партий, на территориальном уровне – возникновением сепаратистских движений. То есть в теоретическом смысле государство как общественная форма противоречиво и шатко изначально.

Но форма государства не только наследует противоречия, но и порождает собственные проблемы. Их немало, но среди них особого накала в современном Лаврову мире достигли противоречия национальные. Мыслитель касается в «письмах» вопросов о форме национальности и ее отношении к форме государства, о «естественных» государственных границах и легитимности сепаратистских движений.

«Государство» и «нация»

В XIX в. широко распространилась на практике и поднималась на щит политическими движениями форма национального государства. По мнению апологетов этой формы, национальность должна служить не только основой государства, но и определять его внутреннюю и внешнюю политику, а также его «естественные» границы. Действительно, в Европе на тот момент словом «нация» смело можно было в подавляющем большинстве случаев заменять слово «государство». Вступив в полемику со сторонниками такого мнения, Лавров, вооружившись логикой ученого-математика, исследовал целый ряд вопросов. Как возникла и какую роль играет национальность в истории человечества? Как в действительности связаны между собой формы национальности и государства? Может ли одна национальность на протяжении всей своей истории быть носителем общественного прогресса? Способствует ли прогрессу общества или тормозит его форма национального государства?

Лавров описал три распространенные ложные идеализации национальности: «Как продукт истории и природы национальность есть начало совершенно правомерное, но призрачная идеализация не замедлила обработать по-своему и этот великий принцип. Так как неизбежно та или другая национальность в данный момент истории становилась реальным представителем прогрессивного движения человечества, то явилась теория отождествления различных общественных идей, выработанных общечеловеческою мыслью, с различными национальностями. Так как большая часть истории национальностей прошла во взаимной резне и во взаимном поедании, то явилось учение ложного патриотизма, учение, по которому гражданин ставил себе в достоинство желание, чтобы его национальность поела все прочие. Так как в политической истории принцип национальностей играл немаловажную роль, то явилась политическая теория разделения земли на государственные территории по национальности»[258].

Способна ли национальность являться носителем прогресса? Лавров отвечал на этот вопрос положительно, но замечал, что такое не может продолжаться всегда. В том числе и потому, что в различные эпохи и в различных обстоятельствах критерии прогресса различаются. Если в определенный период своей истории некая национальность стала выразителем какой-либо идеи, отвечающей требованиям эпохи или обстоятельств, то она, без сомнения, является на этом временном отрезке носителем прогресса. Национальность может стать выразителем неких идей в некоторые периоды, но определенная идея может проявлять себя и в разных национальностях. Словом, как