Федеративные идеи в политической теории русского народничества - Фэй Хайтин

Герцена и Н. Г. Чернышевского[229]. Б. С. Итенберг детально проанализировал влияние Лаврова не только на развитие революционной теории, но и на практическую деятельность его современников, рассмотрел его интерпретацию взаимосвязи между личностью и государством, подробно разобрал причины призыва Лаврова к «федеративной республике»[230].

После 1991 г. проблемный диапазон исследований идейного наследия и практической деятельности Лаврова существенно расширился. Так, В. В. Блохин и А.П. Казаков взглянули на мыслителя с социологической точки зрения. Первый обратил внимание на лавровский субъективный метод социологии и на его влияние на социологическую теорию Михайловского[231], а второй сосредоточился на более конкретном аспекте их социологических взглядов – на теории прогресса[232].

В. Ф. Пустарнаков изучал трактовки Лавровым национального вопроса. Автор так объяснял свой исследовательский интерес: «Если взять за масштаб для оценки идей Лаврова по этнонациональному вопросу не только исторический опыт национальных отношений второй половины XIX – начала XX вв., но и нынешнюю драматическую практику „осуществления" во многих регионах бывшего СССР и в ряде других стран взбесившейся национальной идеи, то предоставляется возможность адекватнее оценить лавровские мысли. То, что казалось раньше „менее правильным", оказывается более правильным»[233]. Автор связал традицию исследования теории прогресса с этносоциальной проблематикой и подтвердил заключение Лаврова: национальность, государство и прогресс – три разных понятия.

Интерес Лаврова к роли мыслящей личности продолжает привлекать внимание ученых, причем не только историков и философов, но и специалистов смежных областей – таких, как антропология и этика. В качестве примеров можно привести труды Г. В. Шалашникова[234] и Е.Е. Вознякевич[235].

Следует также отметить работы еще двух авторов – Р.А. Арсланова, рассматривавшего Лаврова в контексте идейных исканий своей эпохи[236], и А. И. Юдина, продолжившего сравнение теорий прогресса в гегельянстве, марксизме, позитивизме и у Лаврова и Михайловского[237].

«Идеализация» и «общественная форма»

Государство – это одновременно и отвлеченное политическое понятие, и исторический способ существования конкретного общества. Этот феномен приходится анализировать в двух аспектах – теоретическом и практическом. Такая двойственность прослеживается и у Лаврова. Государство, рассуждал он, является неким отвлеченным теоретическим понятием, но принцип непреложности и необходимости его существования, казалось бы, «есть продукт совершенно естественный, восходящий в глубокую древность и даже тем более обширный в своем приложении, чем далее мы будем уходить в древность»[238].

Слово «принцип» употреблено в «Исторических письмах» 66 раз, причем всегда в двояком смысле.

В первом значении «принцип» – это руководящее правило, программа, лозунг, в частности, необходимый партии или группе людей, чтобы осуществить какую-то цель. Такой смысл слово имеет в первых десяти письмах. Часто термин используется в формах «общий принцип» или «принцип [чего-либо]», какого-либо абстрактного понятия, например, «принцип самостоятельности» или «принцип свободы». В данном случае понятие можно считать элементом лавровской «идеализации»: «Единственная идеализация, совершенно неизбежная для человека, есть то представление свободной воли, вследствие которой он не может никаким образом отделаться от субъективной уверенности, что он произвольно ставит себе цели и выбирает для них средства»[239].

Во втором значении слово подразумевает совокупность фактов, конкретный механизм действия или иное прикладное понятие. В этом смысле оно часто применяется совместно с терминами «идеализация» и «национальность», а также как «принцип [чего-либо]», например, «принцип договора» или «принцип государства». Например: «Как продукт истории и природы национальность есть начало совершенно правомерное, но призрачная идеализация не замедлила обработать по-своему и этот великий принцип»[240]. Или: «В таком случае истинная идеализация принципа национальности должна заключаться в указании, каким путем эта возможность осуществима»[241].

«Идеализация» у Лаврова означает процесс осознания и логического обоснования первоначально спонтанных, неосознанных действий. Поэтому здесь имеет место одно из двух: или «призрачная идеализация не замедлила обработать» абстрактное понятие «национальность» повторно, или слово «принцип» в данном контексте употреблено лишь для обозначения некоторой совокупности фактов. Словом, в данном случае понятие «принцип» приближается скорее к понятию «общественная форма».

Таким образом, государство само является принципом, имеет в составе принцип государственной обязанности и соответствует тому, что называется определением «общественный принцип»: «Относительно того, что именно государство есть главный общественный принцип, казалось, и спорить было нечего»[242].

В любом случае здесь термин «принцип государства», он же «государственный принцип», употреблен, конечно, во втором смысле.

В произведениях Лаврова часто встречаются еще два понятия, соответствующих теоретическому и практическому аспектам анализа явлений, – «идеализация» и «общественная форма». Они лежат в основе всех дальнейших политических рассуждений мыслителя, так как связывают его учение и реальность друг с другом, что являлось для него принципиальным условием: «Открытие истины и ее искание не есть еще высшая цель человека. Это лишь половина его дела. Истину не только надо открыть, ее надо воплотить в жизнь. Сообразно ей надо действовать»[243].

Исследователи идейно-философского наследия Лаврова подчеркивали эту особенность его взглядов. Так, например, Б. С. Итенберг в своей монографии, посвященной влиянию работ Лаврова на развитие русского революционного движения, отмечал, что это влияние заметно не только в развитии революционной теории – оно оказало влияние и на практическую деятельность его современников: «Но как-то оказалась почти вне поля зрения исследователей роль произведений Лаврова в практической деятельности, в организационных начинаниях, развернувшихся в начале 1870-х годов»[244].

Одной из самых значительных работ Лаврова, если судить о них по влиянию, оказанному на его современников, стали «Исторические письма». Эти «письма» Лавров под псевдонимом «П. Миртов» публиковал отдельными главами в еженедельнике «Неделя» в конце 1860-х гг. Впоследствии они были собраны вместе и напечатаны в сентябре 1870 г. – эта книга известна как первое издание «Исторических писем». Как отметил Лавров в предисловии ко второму изданию книги, «письма» были написаны «в отдаленном городе Вологодской губернии» (во время ссылки в городе Кадникове) и печатались в России, из-за чего в первом издании автором применены «оговорки и затушевывания, которые неизбежны во всяком труде, издаваемом в пределах этой территории». В 1872 г. автор попытался выпустить «письма» повторно, но переиздание сразу же было запрещено. В связи с этим новая – вторая – редакция книги вышла только через 20 лет, в 1891 г. В нее вошли некоторые новые труды автора, в частности, «Теория и практика прогресса», а ранние статьи были частично переработаны. Поскольку «Исторические письма» главным образом посвящены проблемам, которые «наиболее занимали прессу в данную минуту», они могут послужить прекрасным материалом для изучения состояния общества и движения общественной мысли, в особенности в области разработки теоретического обоснования народничества в конце 1860-х гг. Так как текст «Исторических писем» для второго издания, вышедшего уже за пределами