Последний дракон - Том Белл

Сразу за ними располагался крепостной двор. Не большой, покрытый грязью и талым снегом, он служил центром жизни всей крепости. По краям площади были видны здания кузницы и плотницкая мастерская, стойла для лошадей и вольер, в котором бесновались мохнаты и огромные, как медведи, псы. В воздухе витали запахи навоза, людского пота, выпечки и жареного мяса. Трор вспомнил, что где-то возле лестницы, что вела в Высокий дом Конунга, стояли бараки для прислуги и помещение для готовки пищи.

Во дворе оказалось оживленно. Жители крепости и члены дружины Конунга расступались перед процессией пленников и конвоиров, провожали их встревоженными взглядами и шептались за спинами.

– Это они? Разбойники? Убийцы! Скоро Конунг решит их судьбу. Ублюдки!

Трор предпочел не слушать пересуды зевак. Он верил, что Рунволд выслушает его. Верил, что ему будет дан шанс отмыть клан «драконов» от позора. Хотя и понимал, что клеймо клятвопреступников навеки повиснет над всем его родом.

Конвой остановился посередине двора. Узников выстроили в одну шеренгу, во главе которой поставили Трора. Вождю предстояло ответить за весь клан. Прочим же даже не дадут молвить и слова. Верховный конунг, если посчитает нужным, будет говорить только с главой рода.

Наступили томительные минуты ожидания. Один из дружинников поднялся по крутой деревянной лестнице и скрылся за дверями Высокого дома, дабы оповестить Рунволда о прибытии.

Над площадью повисло тревожное безмолвие.

Часть III. Последний суд.

20

Ближе к закату пошел снег.

Пушистые хлопья медленно опадали на размытую, полную луж и отпечатков ног поверхность крепостного двора. Ветер поутих, и его редкие завывания казались отдаленным плачем. Трору чудилось, что то плачут по судьбе несчастного клана «драконов» сами Небеса. Роняют замерзшие слезы по его доле отринутого миром изгнанника. Последнего главы давно угасшего рода. Минуты ожидания превратились в часы. Рунволд все не являлся, и даже дружинники начинали беспокойно переминаться с ноги на ногу.

Трор обернулся и поймал испуганные взгляды своих людей. Ожидание было страшнее любой кары. Долгое отсутствие Конунга внушало леденящий сердце ужас. Любая пытка была предпочтительней неизвестности. Вождь понимал беспокойство соклановцев. Тревога наполняла все его мысли. Но он старался оставаться спокойным, чтобы поддержать готовых пасть духом «драконов».

Наконец послышался скрип отворяемых дверей. Врата высокого дома распахнулись. Первыми вышли дружинники Конунга. Целый отряд бойцов, облаченных в тяжелые кольчуги и шлемы, украшенные меховыми хвостами, выстроился вдоль лестницы на каждой ступени. Следом наружу вывели Сива. Едва увидев отца, Трор возликовал. То, что Рунволд сохранил сыну жизнь, могло означать, что он готов выслушать и внука. Некогда гордый ярл «драконов» выглядел сейчас как самый жалкий на всех островах бродяга. Руки и ноги отца сковывали железные цепи, вместо привычного мехового кафтана на нем остались грязные рваные лохмотья. На испачканном лице читались изнеможение и желание смерти, как избавления от мук.

Его подвели к строю узников и поставили рядом с Трором. Сив словно и не заметил сына. Он уставился себе под ноги и мычал что-то невразумительное.

– Отец! – шикнул Трор.

– Я думал, – выдавил тот из себя, – ты давно уплыл подальше от островов.

– Я не мог бросить тебя.

– Значит, – хмыкнул Сив, – я вырастил тебя слепцом и тупицей.

– Мы выберемся, – воспротивился Трор. – Дед выслушает нас и накажет Твольва за то, что он сделал.

Ярл «драконов» снова ухмыльнулся.

– Меня он не пощадит никогда.

Трор не нашел слов, чтобы переубедить отца. На Сиве лежала вина не меньшая, чем на Твольве. Он первым пролил кровь в священных залах. За такое можно было расплатиться только одним способом.

В дверях Высокого дома послышалось оживление. На пороге показался ярл «Северных волков» в сопровождении нескольких воителей. Среди них Трор узнал тех, кто участвовал в разграблении храма. За ними, понуро повесив голову, плелся рыжеволосый малыш Акке. Трор с облегчением вздохнул. Он опасался, что Твольв мог навредить племяннику. Юнец радостно улыбнулся другу, но тут же помрачнел, увидев связанных «драконов».

Последним вышел Верховный конунг Рунволд. Величественный и грозный, он медленно спускался по лестнице, рассматривая собравшихся во дворе людей. На его голове красовалась высокая меховая шапка, с вплетенными украшениями из костей и драгоценных камней. С плеч и до самого пола ниспадал плащ из бурых норковых шкур, пошитый золотом и серебром, на шее висела стальная цепь с подвеской в виде образа молнии и ветра. В руках Рунволда находился испещренный рунами и витиеватыми линиями молот на длинной, как посох, деревянной рукояти. С каждым шагом, он опускал молот возле себя, отчего по двору прокатывалась череда приглушенных стуков.

Трор сглотнул, представив, что идет обратный отсчет последних мгновений его жизни. На лице Рунволда он увидел раздражение и нескрываемый гнев. Тяжелый взгляд древнего богородного полнился искрами и не сулил пленникам ничего хорошего. И все же Трор ждал, что дед выслушает его историю. Рунволд всегда с уважением относился к внуку, почитал его сильнее собственного сына. А значит, даст ему возможность оправдаться.

Верховный Конунг остановился на последних ступенях лестницы, так, чтобы возвышаться над остальными, и с силой ударил молотом по ступеням. Трор заметил, как вздрогнул отец. Среди собравшейся толпы пронесся встревоженный ропот.

Суд начался.

– Свальд, Всеотец наш и покровитель! – Рунволд огласил площадь хриплым басом. – Призываю тебя, дабы узрел ты кару над святотатцами, что покусились на святыню Твою.

Резкий порыв ветра взметнул стяги на крепостных стенах и закружил снег в безумном хороводе. Конунг развел руки в стороны и запел ужасающий гимн. Его голос пронзал до глубины души, терзал сердце, пробирался в самые потаенные уголки. Толпа подхватила песню Рунволда, и их голоса слились в оглушающий поток слов и звуков.

Кровью за кровь мы отплатим врагам.

Черной пучиной морской всем огням,

Что обрушает на нас целый мир.

Вновь полыхает на скалах кумир.

Горны зовут наш народ в смертный бой.

Берег накроет кровавой волной.

Хладные трупы заполнят поля,

Близок расплаты час. Снова война.

Ветер и Буря станут горой,

Место морозов займет жаркий зной.

Знаки и стяги, что гнили в земле,

Снова воспрянут, взывая к судьбе.

Прах от костей и истлевших людей

Станут доро́гой для войска зверей,

Лихо проснется среди темных чащ,

Рок пронесется, всем жизням палач.

Только варягам под силу судьба,

Что нашим Богом давно решена.

И пусть поломаны копья, щиты,

Станет оплот наш огнем среди тьмы.

Едва Рунволд закончил песнь, как затих ветер, и над крепостью снова повисло безмолвие. Верховный конунг положил ладонь на рукоять молота и продолжил речь, поочередно посмотрев в глаза каждому узнику.

– Ярл клана «Драконьей пасти» Сив Унве. Вождь клана «Драконьей пасти» Трор Унве. Дружина драккара «Младший дракон», коя состоит из последних мужей клана «Драконьей пасти», – Рунволд медленно перечислил всех варягов, что находились в плавании вместе с Трором. – Волхв клана «Драконьей пасти».

Конунг замолчал, словно ему было тяжело сказать то, что намеревался. Толпа собравшихся жителей заворожено наблюдала за судом. Все взгляды были прикованы к правителю.