Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Играх – это большая честь, и её удосуживаются немногие преступники.

– Он ещё должен быть и благодарен за это? – С удивлением покачал головой царь россов.

– А разве у него есть выбор?

Между тем началась схватка, и первый же выпад Арво заставил зрителей изумлённо вздохнуть. Каким-то неуловимым движением он отклонился в сторону, избегая удара ножом, прыгнул вперёд… Нет. Пожиратель Душ был опытный боец, и легко отбил меч, нацеленный в живот, в сторону. Ещё несколько мгновений, в полнейшей тишине звенела сталь, но никто никому не смог нанести даже лёгкого ранения. И осуждённый, и палач с одинаковой ловкостью отражали и наносили удары.

– Всё оказалось не так-то просто! – Усмехнулся Стальной Барс. – Жертва показала когти! – Он внимательно следил за боем, и сам не зная почему, желал победы Длинной Руке. Он не смог бы себе объяснить, но был уверен, что Арво осуждён на смерть не справедливо, что его оболгали, и скорее всего, приписали чьи-то чужие грехи. Среди зрителей видимо кое-кто думал точно так же, и временами слышались ободряющие крики, адресованные преступнику.

– Это ничего не меняет. – Хмуро отозвался Болевил, внимательно следя за происходящим на жёлтом песке Большой Арены.

– Были ли случаи, когда осуждённому даровали свободу? – Поинтересовался Рутгер, не спуская глаз с поединка. Он прекрасно помнил то, о чём говорила ему Эррилайя, и какое-то шестое чувство ему подсказывало, что ещё сегодня, до заката он выйдет на песок и скрестит меч с одним из палачей. Только как это будет, и при каких обстоятельствах, пока оставалось загадкой.

– Да. Такое бывало, раза два или три, на моём веку. Любой может выйти на Арену, попытать удачу, и, выдержав все три боя, должные пройти отступнику, заполучить его в рабы. Но такое случается крайне редко.

– Я помню, ты что-то говорил про плату?

– Она чисто символическая. – Отмахнулся сотник. – Разве может горсть золота быть препятствием для храбреца, решившего испытать свою судьбу? Ведь на кону будет стоять жизнь не только спасённого раба. В случаи победы его ждёт почёт и уважение, и тогда сам Солнцеликий будет должен выполнить одно его желание!

– И что же это за желание? – С улыбкой спросил Аласейа. – Что обычно просят? Золото? Богатство?

– Разное. – Уклончиво буркнул Болевил. – Последний победитель просил место сотника в гвардейской страже. Если бы он знал, как тяжёл серебрёный панцирь, то никогда бы не вышел на Арену….

Сотник вздохнул, и теперь каждый понял, кого он имел в виду. Теперь у Стального Барса не оставалось никаких сомнений в том, что печаль, терзающее сердце руса, как-то связана с кровавым зрелищем, развязывающемся перед зрителями. Что же это за боль? Какую тайну скрывает в себе Болевил?

– О Боги! – Эррилайя судорожно схватила воеводу за руку, и сильно сжала, что чувствовалось и через кожаную перчатку. – Сейчас он умрёт, и…

Она не успела договорить. Длинная Рука не смог во время прикрыться щитом, и упал на жёлтый песок, орошая его кровью. Тут же раздался победоносный рёв Пожирателя Душ, и ему как многоголосое эхо ответила толпа зрителей.

– Правосудие свершилось! – Тут же разнёсся голос, заглушая нарастающий гул. – Сварог принимает жертву, и доволен пролитой кровью!

Пожиратель поднял вверх окровавленный нож, что-то прокричал, и склонил голову перед императором. Тот изобразил на своём лице нечто подобие улыбки, и чуть приподняв руку, махнул ею. Палач довольно оскалился, и медленно удалился с Арены.

Эрли подняла глаза, полные слёз, на Стального Барса, и еле слышно, с болью в душе, прошептала:

– Как же так? Это не справедливо! Он же ни в чём не виновен!

Рутгера нельзя было удивить гибелью бойца. В свои двадцать лет он уже убивал, и не раз заглядывал смерти в глаза, но что-то сейчас кольнуло его в самое сердце. Что же это? Жалость? Или что-то другое, отчего хочется плакать, или спрыгнуть с трибуны на жёлтый песок, и вонзить свой меч в живот палача, чтобы тот умирал мучительно и долго.

* * *

Глава 5.

День клонился к закату. Толпа на трибунах пресытилась кровью, и уже не так бурно оценивала удачные удары, и смерть осуждённых. Песок арены был полностью покрыт кровью, и этого запаха кружилась голова. Хотелось уйти, чтобы не видеть трупы, и не сойти с ума от бесконечных убийств, но Болевил предупредил вигов, что никто не может покинуть трибуны, пока сам император не уйдёт отсюда, и им приходилось дожидаться окончания кровавого праздника.

Пожиратель Душ был не единственным палачом, приводящим приговоры в исполнение. Их было несколько, и все они трудились не покладая рук. Все как на подбор рослые, в шрамах, со зверскими, незнающими жалости лицами. Они были так похожи друг на друга, что создавалось впечатление, что они родные братья, избравшие для себя жестокое, не человеческое ремесло. Закованные в броню, они смело нападали на обречённых, направо и налево раздавая удары, и никто не мог им долго противостоять.

Рутгер смотрел на Эрли и поражался её стойкости. Временами по её щекам текли слёзы, и она была готова вот-вот разрыдаться, и каждый раз находила в себе силы чтобы, стиснув зубы, смотреть на трагедии, разыгрывающиеся перед зрителями. Казалось, что она смотрит на это, чтобы раздуть в своём сердце пожар ненависти к тем, кто послал этих несчастных на убой, ведь она была уверена в том, что они были не виновны, или их вина была столь ничтожна, что вряд ли заслуживали смерти.

– Дьявол меня раздери. – Недовольно пробурчал Сардейл. – Смотреть на это выше моих сил! Их обвиняют в грабежах и убийствах, в бунтах и мятежах, а между тем ни один из них не умеет сражаться! Хорошие удары можно пересчитать по пальцам! Как же они собирались биться с войском? Неужели хотели задавить их числом? Болевил! Что же ты молчишь? Как ты можешь это объяснить?

– Что тут объяснять… – Сотник пожал плечами. – Это были не воины, а взбунтовавшиеся рабы и чернь. Единственное, что они умеют, это махать мотыгой, и пасти скот. Настоящие бои начнутся завтра, и может быть ближе к вечеру дойдёт очередь и до вурдалаков. Неужели не терпится на них посмотреть?

Рус повернулся к воеводе, и с интересом заглянул в его глаза. Что он хотел в них разглядеть? Страх? Или что-то другое, чего ждёт уже со дня первой их встречи?

– Да. Мне интересно посмотреть на них, и если будет возможность, то и сразиться. Мне кажется, что мы очень скоро